Время, назад (2)
Игра "Проект 2016: Контакт" для меня была сложной.
Частично она срифмовалась (это выявилось уже после игры) с Проектом 2011. Там все шли к Золотому Шару. Почти все поняли, что их желания могут выполниться каким-то другим образом и вышли за пределы игры и Шара. Мой персонаж остался там, у него. Стал мифом, призраком, хранящим город. Не стал настоящим человеком. Это было сложно, сильно и тяжело.
Здесь же были люди с Базы (что я знаю о них, кроме того, что они внесли множество своих личных смыслов и сломали нашу систему взросления? да и это узнала после игры) и Аборигены. Аборигены познавали все через сны (о эти Сны из Бредбери, Желязны, Толкиена, Пелевина, Даррелла, Буджолд, Гайдара, Стругацких и боюсь представить, кого еще - это ведь только те, кто остался у меня, сжигать сны я не могла - это почти как книги). Они были дурацкие, были мощные, были странные. Несколько моментов Контакта, которые мне сильно запомнились:
Мы сним сон, в котором после того, как уехал главный в племени, надо петь у его дома песни - чтобы было тепло. Учитывая, что до этого мы умели делать тепло путем "убить, сжечь и съесть", это был прогресс. И вот мы стоим на одной стороне моста и поем песни - все, от Ветра перемен до Аркадия "Несчастного случая". А с другой стороны моста, со стороны базы, землян, нам отвечают, и тоже поют песни. И нам всем тепло, и над этим - звездное августовское небо, то самое насквозь светящее августовское небо, которое я знаю только в Ленобласти. Настоящее, светлое на темном после такого количества светлого на светлом.
Маленькая дочка Эри, которой дают шишки, и она отдает шишки. Потом я даю ей шишку в ответ на невыраженную словами просьбу (и вот он, контакт!), а она пытается ухватить мой ноготь - переливающийся и по-своему ипопланетный, наверное. И тут мы начинаем думать - а не пытаемся ли мы во снах так же уловить неотъемлимую часть того, что едино?
Человеческий деть, который начинает много жить у нас. Принимает нашу жизнь, собирает какие-то свои истории, но при это спокойно снит с нами сны. Наш собственный ребенок, для которого не были нужны никакие мужчины и женщины - он сам у нас завелся, и был с нами до самого практически конца.
Были те, кто стал "Я", стал взрослым и выжил. Мы же приснили себе абстрактное мышление, сон, что не сон, что сон, что не сон (и так еще двадцать раз) и стали звездной пылью (да, пусть пеплом и прахом, но до последнего мгновения мы были уверены, что после того, как сгорит вся планета - мы станем то самое огромное "Мы", что больше всего того, что мы знаем).
Это было очень интересно.
Полигон в Лейпясуо до сих пор умеет класть на тебя тяжелую лапу того, что было, куда там Яппилям. Многослойность сшибает наскозь, даже если ты просто сидишь на камне ровно.
Не знаю другого полигона, который настолько с тобой играет.
Кошки на мосту, спектакль на мосту (Искусство и Постмодернизм, связанные друг с другом), Контакт - уж какой есть, и те, невыжившие инопланетные дети. Но это был наш выбор. Уж какой есть.
Красиво и бесполезно - вот наш аборигенский девиз.