Что берём в завтра
В последний раз мы созванивались с Александром Николаевичем Крупенковым 26 ноября 2011 года. Тогда я выступила на сайте «Народной экспертизы» с предложением заняться восстановлением тех немногих исторических зданий XIX века, которые сохранились в Белгороде и давно требуют реставрации. Они находятся буквально на грани исчезновения, и только за последнее десятилетие мы безвозвратно утратили несколько из них.
В гостях у Александра Николаевича Крупенкова, фото Александра Барышева, лето, 2011 год
Александр Николаевич оставил комментарий к этой инициативе:
«Очень правильно поднят вопрос о сохранении памятников истории Белгорода. С каждым годом их становится все меньше и меньше. Город с такой богатой историей почти полностью потерял свое историческое лицо. Старинные дома, которые могли бы стать украшением города и гордостью белгородцев, годами стоят брошенными и бесхозными, постепенно превращаясь в развалины. Их хозяевами становятся бомжи и наркоманы.
Сносить памятники истории и архитектуры, находящиеся под охраной государства, - это преступление, которое карается законом. Жаль, что в Белгороде этот закон не действует. Подмена памятников истории новоделами - это то же самое уничтожение их. На Западе уже давно осудили такую практику и отказались от нее, а наши архитекторы считают это чем-то прогрессивным.
Нужно не возводить новоделы, а спасать то, что еще осталось от старого Белгорода. И начинать это делать надо с самых ценных старинных зданий: усадеб Курчаниновых и Ластовской, домов купцов Мачурина и Бабенкова. Не будет никакого "музея под открытым небом", если не будут сохранены подлинные памятники старины, которые в Белгороде можно пересчитать по пальцам».
Тогда, по телефону, как обычно, мы обсудили последние новости, связанные с исторической темой. Перекинулись парой слов о здоровье - Александр Николаевич недавно выписался из больницы...
Мы познакомились в 2010 году, когда я занялась проблемой белгородских памятников архитектуры. В итоге за последние три года мы подготовили множество публикаций на эту тему, одну из них написали вместе. Историк, исследователь, краевед, человек, невероятно много сделавший для сохранения исторического наследия Белгорода. Это был настоящий интеллигент, тот редкий тип людей, которых отличает честность, порядочность, неравнодушие, ум и совесть.
Александр Николаевич никогда не боялся высказывать своё мнение, даже если оно резко расходилось с тем, что говорили и делали люди на высоких постах. К примеру, он вышел из совета по переименованию улиц Белгорода, не желая участвовать в этом фарсе, когда понял, что к его возражениям не собираются прислушиваться. Своими публикациями и комментариями он нередко навлекал на себя недовольство со стороны руководства города. Тем не менее, Александра Николаевича уважали, и с его авторитетом трудно было не считаться. За годы своей жизни ему удалось отстоять не один исторический памятник.
Несколько раз я была у него в гостях, Александр Николаевич подписал мне несколько своих книг. Как оказалось, много лет назад он был знаком с моим отцом, их тоже связала тема истории Белгорода. Публикации моего отца о краеведческом музее посвящён отрывок из его книги «Пройдёмся по старому Белгороду»:
«Что берём в завтра», «Ленинская смена», 23 окт. 1973:
… О белгородском музее журналист Анатолий Литвинов впоследствии вспоминал:
«Когда-то давно, будучи десятилетним мальчишкой, я часто бегал в наш Белгородский краеведческий. Тогда он находился в неказисто-провинциальном одноэтажном домишке по улице Фрунзе. Стараясь не шаркать мёрзлыми валенками, я, зачарованный, передвигался из одной комнаты в другую, мысленно примеряя на себя то висевшую в витрине древнюю кольчугу, то кожанку и будённовку комиссара гражданской войны, то с каким-то смутным непонятным беспокойством рассматривал иллюстрации к «Происхождению человека».
Вообще тогда краеведческий музей в Белгороде был из разряда тех, о которых писатель А.Рыбаков упоминал в книгах моего детства - «Бронзовая птица», «Кортик». Такие храмы муз в небольших городах выглядели в его книгах примерно так: перед входом в комнаты музея на самом почётном месте должен обязательно возлежать бивень мамонта. Потому что на территории каждого уважающего себя города когда-то непременно должны были обитать мамонты. И чем крупней - тем лучше (для города). Бивень - это главный экспонат такого музея. Далее в комнатах располагается карта местности, предметы, рассказывающие об ушедшей в небытие праздной жизни и увеселениях местного дворянства и купечества, рядом чучела местной фауны, образцы флоры».
Это описание А.Литвинова абсолютно точно передаёт атмосферу провинциальных советских краеведческих музеев того времени. Подобных музеев по стране насчитывалось тысячи. В одном только можно возразить журналисту - не совсем точно понятие «неказисто-провинциальный одноэтажный домишко». Провинциальный, одноэтажный - да. А вот определение «неказистый домишко», на наш взгляд, никак не подходит. Это был добротный купеческий дом, построенный с элементами классицизма и представлявший образец городской архитектуры XIX века.» (Александр Крупенков, «Пройдёмся по старому Белгороду», 5-е издание, 2011 год, стр. 265).
В ночь на первое января Александра Николаевича Крупенкова не стало...
Я была на гражданской панихиде в мэрии. Там говорили множество слов. О его писательской деятельности, творческом наследии, вкладе в сохранение и прочем. Кто-то из чиновников заявил, что почтить память Александра Крупенкова необходимо переизданием его книг. Но из последней нашей встречи я помню, что далеко не все книги, которые Александр Николаевич издавал за свой счёт, были раскуплены. Коробки с книгами стояли у него дома, и мало кто из чиновников-«любителей истории» даже тогда ими интересовался.
На панихиде я думала о том, что лучшее, что для Александра Крупенкова могли бы сделать представители нашей власти - это восстановить в должном виде те памятники архитектуры, за которые Александр Николаевич так болел душой. Сделать это ещё не поздно.
А вот сберечь при его жизни - опоздали…
P.S. Незадолго до своего 60-летнего юбилея, в мае 2011 года, Александр Николаевич Крупенков рассказывал газете "Белгородские известия" о своей работе. Он не любил говорить о себе. Но всегда завораживал беседами о краеведении.
В гостях у Александра Николаевича Крупенкова, фото Александра Барышева, лето, 2011 год
Александр Николаевич оставил комментарий к этой инициативе:
«Очень правильно поднят вопрос о сохранении памятников истории Белгорода. С каждым годом их становится все меньше и меньше. Город с такой богатой историей почти полностью потерял свое историческое лицо. Старинные дома, которые могли бы стать украшением города и гордостью белгородцев, годами стоят брошенными и бесхозными, постепенно превращаясь в развалины. Их хозяевами становятся бомжи и наркоманы.
Сносить памятники истории и архитектуры, находящиеся под охраной государства, - это преступление, которое карается законом. Жаль, что в Белгороде этот закон не действует. Подмена памятников истории новоделами - это то же самое уничтожение их. На Западе уже давно осудили такую практику и отказались от нее, а наши архитекторы считают это чем-то прогрессивным.
Нужно не возводить новоделы, а спасать то, что еще осталось от старого Белгорода. И начинать это делать надо с самых ценных старинных зданий: усадеб Курчаниновых и Ластовской, домов купцов Мачурина и Бабенкова. Не будет никакого "музея под открытым небом", если не будут сохранены подлинные памятники старины, которые в Белгороде можно пересчитать по пальцам».
Тогда, по телефону, как обычно, мы обсудили последние новости, связанные с исторической темой. Перекинулись парой слов о здоровье - Александр Николаевич недавно выписался из больницы...
Мы познакомились в 2010 году, когда я занялась проблемой белгородских памятников архитектуры. В итоге за последние три года мы подготовили множество публикаций на эту тему, одну из них написали вместе. Историк, исследователь, краевед, человек, невероятно много сделавший для сохранения исторического наследия Белгорода. Это был настоящий интеллигент, тот редкий тип людей, которых отличает честность, порядочность, неравнодушие, ум и совесть.
Александр Николаевич никогда не боялся высказывать своё мнение, даже если оно резко расходилось с тем, что говорили и делали люди на высоких постах. К примеру, он вышел из совета по переименованию улиц Белгорода, не желая участвовать в этом фарсе, когда понял, что к его возражениям не собираются прислушиваться. Своими публикациями и комментариями он нередко навлекал на себя недовольство со стороны руководства города. Тем не менее, Александра Николаевича уважали, и с его авторитетом трудно было не считаться. За годы своей жизни ему удалось отстоять не один исторический памятник.
Несколько раз я была у него в гостях, Александр Николаевич подписал мне несколько своих книг. Как оказалось, много лет назад он был знаком с моим отцом, их тоже связала тема истории Белгорода. Публикации моего отца о краеведческом музее посвящён отрывок из его книги «Пройдёмся по старому Белгороду»:
«Что берём в завтра», «Ленинская смена», 23 окт. 1973:
… О белгородском музее журналист Анатолий Литвинов впоследствии вспоминал:
«Когда-то давно, будучи десятилетним мальчишкой, я часто бегал в наш Белгородский краеведческий. Тогда он находился в неказисто-провинциальном одноэтажном домишке по улице Фрунзе. Стараясь не шаркать мёрзлыми валенками, я, зачарованный, передвигался из одной комнаты в другую, мысленно примеряя на себя то висевшую в витрине древнюю кольчугу, то кожанку и будённовку комиссара гражданской войны, то с каким-то смутным непонятным беспокойством рассматривал иллюстрации к «Происхождению человека».
Вообще тогда краеведческий музей в Белгороде был из разряда тех, о которых писатель А.Рыбаков упоминал в книгах моего детства - «Бронзовая птица», «Кортик». Такие храмы муз в небольших городах выглядели в его книгах примерно так: перед входом в комнаты музея на самом почётном месте должен обязательно возлежать бивень мамонта. Потому что на территории каждого уважающего себя города когда-то непременно должны были обитать мамонты. И чем крупней - тем лучше (для города). Бивень - это главный экспонат такого музея. Далее в комнатах располагается карта местности, предметы, рассказывающие об ушедшей в небытие праздной жизни и увеселениях местного дворянства и купечества, рядом чучела местной фауны, образцы флоры».
Это описание А.Литвинова абсолютно точно передаёт атмосферу провинциальных советских краеведческих музеев того времени. Подобных музеев по стране насчитывалось тысячи. В одном только можно возразить журналисту - не совсем точно понятие «неказисто-провинциальный одноэтажный домишко». Провинциальный, одноэтажный - да. А вот определение «неказистый домишко», на наш взгляд, никак не подходит. Это был добротный купеческий дом, построенный с элементами классицизма и представлявший образец городской архитектуры XIX века.» (Александр Крупенков, «Пройдёмся по старому Белгороду», 5-е издание, 2011 год, стр. 265).
В ночь на первое января Александра Николаевича Крупенкова не стало...
Я была на гражданской панихиде в мэрии. Там говорили множество слов. О его писательской деятельности, творческом наследии, вкладе в сохранение и прочем. Кто-то из чиновников заявил, что почтить память Александра Крупенкова необходимо переизданием его книг. Но из последней нашей встречи я помню, что далеко не все книги, которые Александр Николаевич издавал за свой счёт, были раскуплены. Коробки с книгами стояли у него дома, и мало кто из чиновников-«любителей истории» даже тогда ими интересовался.
На панихиде я думала о том, что лучшее, что для Александра Крупенкова могли бы сделать представители нашей власти - это восстановить в должном виде те памятники архитектуры, за которые Александр Николаевич так болел душой. Сделать это ещё не поздно.
А вот сберечь при его жизни - опоздали…
P.S. Незадолго до своего 60-летнего юбилея, в мае 2011 года, Александр Николаевич Крупенков рассказывал газете "Белгородские известия" о своей работе. Он не любил говорить о себе. Но всегда завораживал беседами о краеведении.