Время Титовича
- Что за пристрастие к студийному фото?
- Один известный московский репортажный фотограф говорил мне, что студийная фотография - мёртвая. Для меня же нет принципиальной разницы между студийной и репортажной фотографией. Репортаж на самом деле и там и там.
- В каком смысле?
- К примеру, приходит в студию модель. Она соответственно концепции снимка одевается, занимает в кадре определённое положение. Для модели это - событие. Она или он больше никогда в жизни не испытает подобных ощущений. Такого больше никогда не произойдёт. Конечно, о терминах можно спорить, но, по-моему, это тоже репортаж.
Мне и Серёже Ягуарову, ой, Егорову, фотограф Павел Титович разоблачил секреты своей фотографии.
"Солнце у меня одно и то же круглый год"
- Павел, почему только студийное фото?
- При фотографировании в естественной обстановке всегда имеются случайности, от которых автор зависит. Поэтому мне более близка студийная фотография. Конечно, в студии я не могу воспроизвести, например, состояния природы. Но, с другой стороны, мне это не нужно. Я давно не выхожу с фотоаппаратом на природу. Обычно я использую свет, направленный в потолок. Если бы у меня в студии вместо обычного, был, скажем, стеклянный потолок, я вообще не использовал бы вспышки. Вся задача студийного света сводится к приближению его к естественному.
- Тебе не кажется, что это противоречие? С одной стороны, не выходишь с фотоаппаратом на улицу, а с другой - выставляешь студийный свет так, чтобы он был похож на естественный.
- Нет. Даже напротив: противоречия есть у художника, который работает на улице. Он вынужден учитывать факторы, от которых он всецело зависит. У меня ситуация другая. Свет используется так, как хочется мне. Для меня это уже второстепенно, более важна сюжетная составляющая снимка. Я выставляю определённые условия освещённости, и после этого меня уже ничего не отвлекает. Солнце у меня одно и то же круглый год.
- Почему ты предпочитаешь монохром?
- Сам я в этом глубоко не копался. Думаю, тут есть влияние чёрно-белого кино. Той же «Земляничной поляны» Ингмара Бергмана. Да и вообще на меня куча людей повлияла.
- Какие ещё фильмы смотришь?
- Разные. Любимый - «Сталкер» Тарковского.
- Многие твои работы посвящены старой фотографии. Ты делаешь снимок, а затем «состариваешь» его. Для чего?
- Мне нравится уходить от времени. Чтобы на фотографии не было каких-то временных привязок. Например: обнажённый человек без каких-то предметов, относящихся к этой эпохе. Это ведь тоже размышление о времени, о том, что нас окружает.
- То есть твои снимки - вне времени?
- Они без конкретной привязки к дате.
- Условно говоря, это могло быть снять и сто лет назад, и через сто лет после нас?
- Да. В студии есть линия, на которой стоит камера. Во время работы она чётко разграничивает пространство комнаты. Со стороны камеры - это нынешний момент. С другой стороны, там, где находится модель, может быть какое угодно время. Например, начало прошлого века. Тому времени соответствуют костюмы, различные предметы, использующиеся в кадре. Недавно делали такую фотосессию. Было интересно.
- Когда ты работаешь с моделью, ты объясняешь ей или ему концепцию будущего снимка?
- Да, но я оставляю какую-то долю экспромта. Я не тиран.
- Съёмка - совместный процесс с моделью?
- Конечно. Модели нужно пережить то, что я предлагаю. Некоторые думают, что придут, сядут определённым образом, и я им сделаю красивую фотографию. Это не так.
- Если к тебе обращается человек с просьбой сфотографировать его так, как хочет он. Ты в этом случае ведь всё равно создаёшь свой сюжет? Не возникают ли разногласия с моделями?
- Я не часто работаю с разными моделями. У меня есть два-три человека, с которыми воплощаю свои замыслы. Возникает идея, я связываюсь с человеком и говорю: давай поработаем. Когда мне звонят и говорят: «хочу у вас посниматься, у меня есть интересная задумка», я просто отказываю. Может, это эгоистично, однако мне не интересно реализовывать чужую идею за счёт себя, не получая при этом никакой творческой отдачи.
- Были случаи, когда предлагали сюжет, который тебя заинтересовывал бы?
- Нет, пока такого не было. Глядя на фотографию, можно видеть только форму. Различные геометрические линии, объёмы. А можно видеть ещё и содержание. Недавно на выставке ко мне подошла девушка и сказала: «а я не вижу здесь никакого сюжета». Я отвечаю: «да без проблем, просто смотри на обнажённого человека, на свет, тень». Я не стараюсь здесь что-то объяснять. Не видит - пожалуйста. Вот так же и девушки, которые просто хотят запечатлеть свои формы. Все хотят быть в сто раз лучше, чем они есть на самом деле. Они идут к фотографу, тот их фотографирует, «вылизывает» снимок с ног до головы, и все говорят: «Класс!» Я ничего не вырезаю в своих фотографиях. Сразу предупреждаю: если снимаю на плёнку, будьте добры принимать себя такими, какие вы есть. Наоборот, мне будет интересно сделать так, как вы выглядите по-настоящему.
- А если предлагают деньги, разве это не отдача?
- Нет. Я говорю: могу сделать такой снимок, описываю его. Могу, потому что у меня сейчас такое состояние. Например, связать модель верёвками. Отвечает: нет, я хочу, чтобы я сидела в позе лотоса, у меня в руках был красный клубок, а я втыкала в него спицу. Я говорю: сейчас занят, позвоните через месяц.
"Если модель выдаёт то, что мне нужно, у нас возникает психологический резонанс, мощное взаимодействие"
- Откуда у тебя такой интерес к напряжённому телу?
- Если есть какая-то напряжённость на снимке - это следствие моего внутреннего состояния. Это способ выплеснуть свои переживания.
- То есть картинка имеет прямое отношение к твоим эмоциям?
- На мой взгляд, фотография вообще складывается из всех нюансов. Есть формальная составляющая, есть психологическое состояние автора, модели во время съёмки. Если человек, которого я фотографирую, выдаёт то, что мне нужно, у нас возникает психологический резонанс, мощное взаимодействие. Если я спустя время смотрю на эту фотографию, те же эмоции возникают снова.
- А бывает, в итоге получается не такой снимок, каким ты планировал?
- Конечно, бывает. Часто. Не всё выходит гладко. Задумаешь сюжет, нарисуешь эскизы, снимаешь, а потом через какое-то время смотришь на фотографию и думаешь: не то…
- Тебя это расстраивает?
- Нисколько. Сюжеты я никогда не переснимаю. Если сюжет случился - то всё. Как это получилось - это уже второй вопрос. Я наступил ещё на одну ступеньку - вверх или вниз - и она теперь пройдена.
- А откуда возникает эта незапланированная и, в общем-то, ненужная тебе трансформация замысла? Что на неё влияет? Психология? Аппаратура?
- Ну, от аппаратуры я практически не завишу. У меня есть хорошая камера, хороший свет. Так что остаётся сюжет и психология. Именно поэтому я с бухты-барахты никого на съёмку не зову. Для этого нужно встретиться, поговорить. Должен состояться диалог. Поэтому большинство моделей - люди, которых я уже знаю. Да это и проще. Я знаю, как человек будет работать.
- Сколько времени занимает одна съёмка?
- Полдня.
- Когда больше нравится работать: днём или ночью?
- Фотографирую в основном утром, часов в десять. Это много сил отнимает.
- За счёт чего в основном тратится энергия фотографа?
- За счёт нюансов. Бывает, мне нужно определённое положение руки или ноги модели. Иногда для этого нужно сделать зарядку, подготовиться. Часто люди забывают о том, в каком положении должна находиться рука или нога. Они же себя не видят. Так что большое количество времени уходит просто на то, чтобы поставить человека. Снимать начинаю на цифру, когда нахожу устраивающий вариант - повторяю на плёнку.
- Психологическая подготовка модели нужна всегда, на всех съёмках?
- Бывают случайности. Вот фотографию с моим дедом я сделал именно так. Он просто ходил по дому в майке и штанах. Я увидел его, позвал в студию. Дал ему в руки часы и ключи и сказал: постой тут минут десять. Получился снимок. Хотя, конечно, всё это тоже продумывалось. Сломанные часы - личное время этого человека, ключи - аллегория того, что он подобрал много ключей, чтобы это время прожить. Это мои, личные, ассоциации. Их, конечно, не обязательно знать другому человеку, который будет смотреть на фотографию.
«В военном институте нужно выполнять задачу не думая. Этоказалось мне бессмысленным»
- Павел, расскажи немного о себе. Где ты родился, что у тебя за семья?
- Родился в Белоруссии, жил на Украине, Москве, Красноярском крае. Отец военный, поэтому с переездами «повезло». Дольше всего жили в Перми - 13 лет. В Белгороде живу три года.
- Расскажи что-нибудь о Перми.
- Большой город. В плане культуры мне там очень нравилось. Много всего. Когда уезжал, там проводился фестиваль, и в один день открылось 20 фотовыставок. Обойти их все не хватило бы дня. Здесь, в Белгороде, всё более… спокойно.
- Ты остановился здесь, дальше ехать не хочешь?
- Скорее всего, поеду. Нет ощущения, что это последний город. Это просто остановка в пути.
- Где учился?
- Я закончил аэрокосмический факультет Пермского государственного технического университета. По специальности - инженер измерительно-вычислительных комплексов. Правда, по специальности не работал. Практику проходил на заводе, нужно было приходить к восьми утра. Я шёл туда каждый день и видел, как в проходную завода «засасывает» огромное количество народа. Мне это представлялось кошмаром, я не знал, что я там буду делать. А вообще сначала учился в военном институте, но не окончил.
- Почему?
- По тем же причинам: просто не понимал, зачем мне это. Психологически тяжело было.
- И сколько там проучился?
- Четыре года из пяти.
- Напрягали милитаристские идеи?
- Да нет, милитаризм здесь не при чём. Больше раздражало то, что там ты сам себе не принадлежишь. Есть задача, которую тебе кто-то поставил, тебе нужно её выполнять, ни о чём при этом не думая. Главное - выполняй. Эта система казалась мне какой-то бессмысленной.
- Ты это сразу понял?
- Нет. Первое время учёбы у меня было желание окончить институт, заняться военной карьерой. Возможности для этого были. При таком раскладе сейчас мог бы служить сейчас в Москве на хорошей должности. Но всё это… не то.
- Как отец отнёсся к твоему выбору?
- Конечно, как военный человек, он ждал от меня другого.
- А как он относится к тому, что ты занимаешься фотографией?
- Отлично. Конечно, по первому времени родители думали, что это сиюминутное увлечение, что пройдёт. Наверное, так у всех бывает. Но вот, не прошло.
- А когда началось?
- Я тогда уже университет заканчивал. У меня была маленькая «мыльница», до сих пор где-то валяется. Снимал я тогда цветочки, веточки - как это обычно начинается. Как-то с женой наши на улице пять тысяч рублей. Ну, хорошо погуляли. Но я оставил немного денег на то, чтобы напечатать несколько своих снимков в большом формате. Сделал штук пять. Отправил их на выставку.
- И тогда пошло-поехало?
- Это было в 2007 году. Я познакомился с одним фотографом в Пермском крае - там городок поменьше Белгорода, древний. Мы приехали к нему в студию на несколько дней. Под воздействием атмосферы, которая там царила, во мне произошёл какой-то перелом в отношении к фотографии.
- Ты платишь моделям за съёмку?
- Нет. Скорее всего, я никогда не буду платить за съёмку. Дело не в жадности, конечно. В индустрии фотографии есть такой термин TFP - time for print. Это означает: ты мне позируешь, а я тебе - снимок. В последнее время название изменилось на time for CD - по причине распространения цифровой фотографии. В таком случае взаимодействие участников творческого процесса более глубокое.
- Думаешь, если бы в этой схеме присутствовали деньги, всё было бы по-другому?
- Да, всё было бы по-другому. Для меня же очень важно личностное отношение к человеку, которого снимаешь. Это событие жизни.
- Твои работы продаются?
- Недавно продал работу в Нидерланды. Клиент нашёл меня через сайт, спросил, что я могу ему предоставить. Договорились о фото, о цене, и я ему напечатал снимок, который он хотел.
- Твои снимки публикуют в зарубежных журналах.
- Да, в Китае, Канаде, Испании, Англии.
- Издания сами на тебя выходят?
- Да по-разному. Китайцы и канадцы - сами. С журналом Blur связывался я. Тут принцип простой: стучитесь, и вам откроют. Что касается испанского издания, то со мной через Facebook связался паренёк, которому понравились мои работы. Он попросил опубликовать своё поэтическое произведение вместе с моими снимками. Я не стал возражать, конечно.
«Все художники врут. Фотографы немного честнее»
- Ты разбираешься в живописи?
- Ну, в чём-то да. Сейчас кстати, работаю в нашем художественном музее на полставки - снимаю видео, картины фотографирую. Есть классный фотограф - Здзислав Бексиньский. Он начинал с фотографии, а затем начал писать. Потрясающие работы. Что мне нравится в живописи - когда художник создаёт определённый мир. Не просто нарисовал пейзаж, а именно создал что-то новое. Тот же Дали - самый распространённый пример. Или создатель мира «Чужих» Ганс Гигер. Очень круто. Таких художников я смотрю, коллекционирую.
- Используешь что-то из живописных работ или приёмов в своих снимках?
- Ну, многое из живописи невозможно перенести в фотографию. Во всяком случае, в фотографию, которая создаётся без дополнительных манипуляций. Хотя есть фотографы, которые прекрасно манипулируют с плёночной фотографией, делают потрясающие коллажи. Думаю, что живопись и фотография, несмотря ни на что - очень разные формы искусства. Мне представляется, что все художники определённым способом врут. Слово, конечно, грубоватое, но по сути…
- А может, они наоборот - более честные?
- Фотография более правдивая. Я имею в виду плёночную фотографию, не цифровую.
- Считаешь, что на современном этапе развития технологий есть принципиальная разница между плёнкой и цифрой?
- Сейчас плёнка отходит больше на чисто психологический уровень. У меня никогда не получалось делать отпечатки с цифры такими же, как с плёнки. А ведь это конечный продукт.
- Можешь объяснить, в чём разница?
- Лучше показывать. Но если попытаться, можно сказать, что в цифре всё жёстко структурировано. Она и визуально не выдаёт качества плёнки по градации, детализации. Конечно, цифра сейчас в некоторых параметрах «перескочила» плёнку намного дальше. Плёнка становится больше уделом ремесленников. Те же художники раньше всё делали сами, готовили краски, грунтовали холст. А сейчас - пошёл в магазин, купил натянутый холст, нарисовал, вот ты и художник. То же самое и с фотографией творится. Купил фотоаппарат - и ты фотограф.
- Сейчас широко распространена фототехника, много фотографов. Что думаешь по этому поводу?
- Это нормальное явление. Это должно происходить. Если развитие техники даст импульс авторам, это прекрасно. Но если возникает мнение, что фотография - это легко и сразу, то это иллюзия. Люди, конечно, ей подвержены. С другой стороны, индустрия даёт фотографам и клиентов. Если бы её не было, фотография оставалась бы на бытовом уровне.
- Значим для тебя в творческом отношении процесс проявки плёнки?
- Да, конечно. Контроль процесса от начала до конца - это, по-моему, самое важное. Ты берёшь камеру, вставляешь плёнку, а потом достаёшь из бачка и вешаешь сушиться. Потом сам печатаешь.
- Ты сразу стал сам проявлять?
- Нет. Я проявлял в лабораториях, и это было жуткое зрелище. Я с самого начала с трепетом относился к качеству продукта. Бывало так: заказал плёнку в Москве, отснял, сдал на проявку, её вынимают из проявочного агрегата, наматывают на руку и складывают… Вот после этого я задумался: может, я как-то сам справлюсь.
«Политика лезет в голову тогда, когда больше нечем заниматься»
- О чём ты мечтаешь?
- Не знаю. Как-то оно всё идёт и идёт…
- Если нет мечтаний, может, есть цели?
- Что касается фотографии - делать снимки, на которых присутствуют те, кто мне дорог.
- Ты вообще легко сходишься с людьми?
- Нет. В Белгороде за три года появилось не так много знакомых.
- Ты аполитичный человек?
- Какое-то время назад увлёкся этим, впал в политику. Это было перед декабрьскими выборами. Но я считаю, что политика лезет в голову тогда, когда больше нечем заниматься. Сейчас мне есть над чем думать, я в процессе размышлений. Готовлюсь к съёмкам. Ищу реквизит.
- Интересен твой снимок, на котором пожилой мужчина с часами.
- Это мой дед (улыбается). Ветеран. Вообще в фотографии важны даже не сюжеты, а история. То, что я делаю, я делаю, во-первых, для себя. Как итог размышлений, понимания каких-то вещей через фотографию. И в первую очередь хотелось бы оставить после себя всю семейную фотографию. Какая бы она ни была: простая, не сюжетная, она оставляет главный след, является костяком. Это основа всего. Этот дед с часами - одна из работ о семье. Личные фотографии толкают дальше, заставляют думать над многим.
- Этот принцип «личной истории» работает только в твоих семейных фотографиях? Или ты считаешь, что его можно распространить на понимание фотографии вообще?
- Как говорят, в каждой фотографии есть уши фотографа.
- А если тебе нужно раскрыть чью-то личность с помощью фотографии, ты можешь это сделать?
- Некоторых людей мне просто нравится снимать. Я делаю какой-то сюжет и могу сказать: я сделал сюжет именно под него. И на снимке именно этот человек, по-настоящему.
- Хотел бы поснимать знаменитостей?
- Нет, не хотел бы. Когда думаешь: вот, сниму знаменитость, получится интересно - это не то. Хотя некоторых - может быть. Например, с удовольствием поснимал бы Петра Мамонова. Но я не стал бы это никому показывать.
- Но ты же поснимал Гушу Катушкина.
- Так я и не знал, что он знаменитость (смеётся). Уже после того, как я позвонил ему, мы встретились, поговорили - тогда и узнал. Послушал потом его музыку.
«Фотография сидит в моём мозгу и паразитирует там»
- Расскажи о фестивале «Берега-2012», в котором ты победил.
- Фестиваль проводится под эгидой международной ассоциации фотоискусства (FIAP). Проходил он в трёх городах: Нижнем Новгороде, Рязани и Дзержинске. Я участвовал в нём второй раз. Выслал свои работы, а потом увидел свою фамилию в шорт-листе победителей. Потом из Рязани позвонил председатель жюри, пригласил приехать. Я съездил, убедился в том, насколько высок уровень фестиваля. Участники - из 50 стран мира, выставка огромная. Когда идёшь по выставке, кстати, визуально ощущаешь, где европейские фотографы, а где российские.
- И в чём разница?
- Это на интуитивном уровне чувствуется. Дело точно не в качестве. Наши ребята снимают не менее качественно. Но разница есть.
- Какие в основном работы присылаются на такие фестивали?
- Разные. В этот раз она была свободной. Разбиение шло по другим критериям: монохромная, цветная фотография, фотография на цифровом носителе. В каждой категории - свои победители. Было много возмущённых. Скажем, одна фотография заняла призовое место, и не все согласились с этим. Но решение жюри там не обсуждается. С другой стороны, у них есть хороший принцип: не важно, чем снято. Хоть мобильным телефоном. Главное - результат. Там было много и ручных работ.
- Твои образы приходят к тебе сами, или ты прилагаешь какое-то усилие?
- По-разному бывает. Иногда идёшь, задумаешься о чём-то, а тут раз - идея. Это появляется в виде каких-то вспышек. Сначала - как скелет. Всё непонятно пока, в тумане. А потом начинаешь уже облепливать мясом - пока не появится внятный образ.
- Получается, фотография прочно внедрилась в твой мозг. Присутствует там постоянно.
- Сидит и паразитирует там (смеётся). Я ещё свадебной фотографией занимаюсь. Сложно переключаться с одного вида съёмок на другой. Приходится мыслить по-другому.
- Съёмка свадеб приносит удовольствие, хоть иногда?
- Иногда да. Всё зависит от людей. Любая съёмка - это прежде всего люди. Когда начинал, не представлял, как с ними работать. Сейчас это достаточно просто.
- Как возник цикл «Лабиринт»?
- Все переживания, отражённые в этих фотографиях - уже белгородские. После переезда возникали различные трудности - с поиском работы, например. Мне пришлось искать определённый выход из ситуации. Всё это с примесью межличностных отношений отразилось в «Лабиринте».
- Можешь как-то описать своё эмоциональное состояние, связанное с «Лабиринтом»? Все ведь видят неодинаково. Для кого-то весело, для кого-то - депрессия. А как для тебя?
- Ну, не депрессия, это точно. Здесь всё на интуитивном уровне. Я могу сказать: это взаимоотношения трёх людей, показанные так, как я их вижу.
- Что можешь сказать о цикле «Декаданс»?
- Обречённый цикл. Модель попросила ничего больше не показывать.
- Но в сети несколько снимков есть.
- Их больше. Мы делали достаточно длинную серию - начиная от перевоплощения женщины в мужчину и наоборот. У меня было такое мнение, что в каждой девушке «сидит» что-то мужское. Хотелось показать постепенный упадок личности, моральный и физический. Начинается серия с изображения одетой модели. Потом алкоголь, карты и все сопутствующие моменты доводят её до обнажённого состояния. Декаданс. Были различные планы по поводу этой серии. Я и видео начал делать. А потом она позвонила и попросила «убрать всё».
- Как-то мотивировала решение?
- Да нет, а допытываться я не стал. При этом две фотографии из «Декаданса» сейчас участвуют в международной выставке.
«Если человек находится в напряжении, движении - это совсем другое дело»
- В твоих работах нет специальных отсылок к греческой скульптуре? Очевидно твоё стремление передать в кадре динамику момента. Кажется, скульпторы, изображая тело человека, ставили себе аналогичные задачи.
- Да, мне говорили, что есть какие-то параллели. Но задачу специально вызывать «скульптурные» ассоциации я себе не ставил. Они просто аналогичны задачам скульптора, просто другие средства. Мне нужно в статичном кадре передать динамику. Это достигается, например, напряжёнными мышцами модели. Или движением, позой. Статичная фотография с расслабленным человеком может быть интересной. Но если человек находится в напряжении, движении - это совсем другое дело.
- Кстати, не пробовал сравнивать фото и видео? Какие-то мысли есть по этому поводу?
- Думаю над этим. Все съёмки я сопровождаю видеосъёмками. Если это серия снимков, такая форма позволяет получить из неё видео, более динамичный продукт. А добиваться смысловой динамики - одна из моих главных задач. В перспективе буду осваивать эту технологию. Продолжу снимать параллельно. И тем не менее фото представляет собой как бы кульминацию того, что может предложить видеоряд.
- Ты так эмоционально говоришь о видеосъёмке. Может, потом совсем откажешься от фотографии?
- Вряд ли (смеётся). Пока это очень далеко от меня.
- Видео снимать не сложнее?
- Там свои законы. Опять же, когда я снимаю фотографию, я точно знаю, что делаю. Иду к этому осознанно. Видео я снимаю больше на интуитивном уровне. А любые законы нужно знать: в фотографии, живописи, видео. Если их не знаешь, будешь тыкаться как слепой котёнок.
- Очевидно, законы фотографии тебе дались значительно легче.
- У меня были очень хорошие учителя. Кинули в огромный бассейн и…
- Вопросов много задавал?
- Ужасно много!
- Ты вообще легко сходишься с людьми?
- Нет. В Белгороде за три года появилось не так много знакомых.
P.S. Павел Титович выставил мне свет в свей студии и я сделала его портрет на свой плёночный "nikon":
upd: сокращённый вариант интервью в "БИ"
- Один известный московский репортажный фотограф говорил мне, что студийная фотография - мёртвая. Для меня же нет принципиальной разницы между студийной и репортажной фотографией. Репортаж на самом деле и там и там.
- В каком смысле?
- К примеру, приходит в студию модель. Она соответственно концепции снимка одевается, занимает в кадре определённое положение. Для модели это - событие. Она или он больше никогда в жизни не испытает подобных ощущений. Такого больше никогда не произойдёт. Конечно, о терминах можно спорить, но, по-моему, это тоже репортаж.
Мне и Серёже Ягуарову, ой, Егорову, фотограф Павел Титович разоблачил секреты своей фотографии.
"Солнце у меня одно и то же круглый год"
- Павел, почему только студийное фото?
- При фотографировании в естественной обстановке всегда имеются случайности, от которых автор зависит. Поэтому мне более близка студийная фотография. Конечно, в студии я не могу воспроизвести, например, состояния природы. Но, с другой стороны, мне это не нужно. Я давно не выхожу с фотоаппаратом на природу. Обычно я использую свет, направленный в потолок. Если бы у меня в студии вместо обычного, был, скажем, стеклянный потолок, я вообще не использовал бы вспышки. Вся задача студийного света сводится к приближению его к естественному.
- Тебе не кажется, что это противоречие? С одной стороны, не выходишь с фотоаппаратом на улицу, а с другой - выставляешь студийный свет так, чтобы он был похож на естественный.
- Нет. Даже напротив: противоречия есть у художника, который работает на улице. Он вынужден учитывать факторы, от которых он всецело зависит. У меня ситуация другая. Свет используется так, как хочется мне. Для меня это уже второстепенно, более важна сюжетная составляющая снимка. Я выставляю определённые условия освещённости, и после этого меня уже ничего не отвлекает. Солнце у меня одно и то же круглый год.
- Почему ты предпочитаешь монохром?
- Сам я в этом глубоко не копался. Думаю, тут есть влияние чёрно-белого кино. Той же «Земляничной поляны» Ингмара Бергмана. Да и вообще на меня куча людей повлияла.
- Какие ещё фильмы смотришь?
- Разные. Любимый - «Сталкер» Тарковского.
- Многие твои работы посвящены старой фотографии. Ты делаешь снимок, а затем «состариваешь» его. Для чего?
- Мне нравится уходить от времени. Чтобы на фотографии не было каких-то временных привязок. Например: обнажённый человек без каких-то предметов, относящихся к этой эпохе. Это ведь тоже размышление о времени, о том, что нас окружает.
- То есть твои снимки - вне времени?
- Они без конкретной привязки к дате.
- Условно говоря, это могло быть снять и сто лет назад, и через сто лет после нас?
- Да. В студии есть линия, на которой стоит камера. Во время работы она чётко разграничивает пространство комнаты. Со стороны камеры - это нынешний момент. С другой стороны, там, где находится модель, может быть какое угодно время. Например, начало прошлого века. Тому времени соответствуют костюмы, различные предметы, использующиеся в кадре. Недавно делали такую фотосессию. Было интересно.
- Когда ты работаешь с моделью, ты объясняешь ей или ему концепцию будущего снимка?
- Да, но я оставляю какую-то долю экспромта. Я не тиран.
- Съёмка - совместный процесс с моделью?
- Конечно. Модели нужно пережить то, что я предлагаю. Некоторые думают, что придут, сядут определённым образом, и я им сделаю красивую фотографию. Это не так.
- Если к тебе обращается человек с просьбой сфотографировать его так, как хочет он. Ты в этом случае ведь всё равно создаёшь свой сюжет? Не возникают ли разногласия с моделями?
- Я не часто работаю с разными моделями. У меня есть два-три человека, с которыми воплощаю свои замыслы. Возникает идея, я связываюсь с человеком и говорю: давай поработаем. Когда мне звонят и говорят: «хочу у вас посниматься, у меня есть интересная задумка», я просто отказываю. Может, это эгоистично, однако мне не интересно реализовывать чужую идею за счёт себя, не получая при этом никакой творческой отдачи.
- Были случаи, когда предлагали сюжет, который тебя заинтересовывал бы?
- Нет, пока такого не было. Глядя на фотографию, можно видеть только форму. Различные геометрические линии, объёмы. А можно видеть ещё и содержание. Недавно на выставке ко мне подошла девушка и сказала: «а я не вижу здесь никакого сюжета». Я отвечаю: «да без проблем, просто смотри на обнажённого человека, на свет, тень». Я не стараюсь здесь что-то объяснять. Не видит - пожалуйста. Вот так же и девушки, которые просто хотят запечатлеть свои формы. Все хотят быть в сто раз лучше, чем они есть на самом деле. Они идут к фотографу, тот их фотографирует, «вылизывает» снимок с ног до головы, и все говорят: «Класс!» Я ничего не вырезаю в своих фотографиях. Сразу предупреждаю: если снимаю на плёнку, будьте добры принимать себя такими, какие вы есть. Наоборот, мне будет интересно сделать так, как вы выглядите по-настоящему.
- А если предлагают деньги, разве это не отдача?
- Нет. Я говорю: могу сделать такой снимок, описываю его. Могу, потому что у меня сейчас такое состояние. Например, связать модель верёвками. Отвечает: нет, я хочу, чтобы я сидела в позе лотоса, у меня в руках был красный клубок, а я втыкала в него спицу. Я говорю: сейчас занят, позвоните через месяц.
"Если модель выдаёт то, что мне нужно, у нас возникает психологический резонанс, мощное взаимодействие"
- Откуда у тебя такой интерес к напряжённому телу?
- Если есть какая-то напряжённость на снимке - это следствие моего внутреннего состояния. Это способ выплеснуть свои переживания.
- То есть картинка имеет прямое отношение к твоим эмоциям?
- На мой взгляд, фотография вообще складывается из всех нюансов. Есть формальная составляющая, есть психологическое состояние автора, модели во время съёмки. Если человек, которого я фотографирую, выдаёт то, что мне нужно, у нас возникает психологический резонанс, мощное взаимодействие. Если я спустя время смотрю на эту фотографию, те же эмоции возникают снова.
- А бывает, в итоге получается не такой снимок, каким ты планировал?
- Конечно, бывает. Часто. Не всё выходит гладко. Задумаешь сюжет, нарисуешь эскизы, снимаешь, а потом через какое-то время смотришь на фотографию и думаешь: не то…
- Тебя это расстраивает?
- Нисколько. Сюжеты я никогда не переснимаю. Если сюжет случился - то всё. Как это получилось - это уже второй вопрос. Я наступил ещё на одну ступеньку - вверх или вниз - и она теперь пройдена.
- А откуда возникает эта незапланированная и, в общем-то, ненужная тебе трансформация замысла? Что на неё влияет? Психология? Аппаратура?
- Ну, от аппаратуры я практически не завишу. У меня есть хорошая камера, хороший свет. Так что остаётся сюжет и психология. Именно поэтому я с бухты-барахты никого на съёмку не зову. Для этого нужно встретиться, поговорить. Должен состояться диалог. Поэтому большинство моделей - люди, которых я уже знаю. Да это и проще. Я знаю, как человек будет работать.
- Сколько времени занимает одна съёмка?
- Полдня.
- Когда больше нравится работать: днём или ночью?
- Фотографирую в основном утром, часов в десять. Это много сил отнимает.
- За счёт чего в основном тратится энергия фотографа?
- За счёт нюансов. Бывает, мне нужно определённое положение руки или ноги модели. Иногда для этого нужно сделать зарядку, подготовиться. Часто люди забывают о том, в каком положении должна находиться рука или нога. Они же себя не видят. Так что большое количество времени уходит просто на то, чтобы поставить человека. Снимать начинаю на цифру, когда нахожу устраивающий вариант - повторяю на плёнку.
- Психологическая подготовка модели нужна всегда, на всех съёмках?
- Бывают случайности. Вот фотографию с моим дедом я сделал именно так. Он просто ходил по дому в майке и штанах. Я увидел его, позвал в студию. Дал ему в руки часы и ключи и сказал: постой тут минут десять. Получился снимок. Хотя, конечно, всё это тоже продумывалось. Сломанные часы - личное время этого человека, ключи - аллегория того, что он подобрал много ключей, чтобы это время прожить. Это мои, личные, ассоциации. Их, конечно, не обязательно знать другому человеку, который будет смотреть на фотографию.
«В военном институте нужно выполнять задачу не думая. Этоказалось мне бессмысленным»
- Павел, расскажи немного о себе. Где ты родился, что у тебя за семья?
- Родился в Белоруссии, жил на Украине, Москве, Красноярском крае. Отец военный, поэтому с переездами «повезло». Дольше всего жили в Перми - 13 лет. В Белгороде живу три года.
- Расскажи что-нибудь о Перми.
- Большой город. В плане культуры мне там очень нравилось. Много всего. Когда уезжал, там проводился фестиваль, и в один день открылось 20 фотовыставок. Обойти их все не хватило бы дня. Здесь, в Белгороде, всё более… спокойно.
- Ты остановился здесь, дальше ехать не хочешь?
- Скорее всего, поеду. Нет ощущения, что это последний город. Это просто остановка в пути.
- Где учился?
- Я закончил аэрокосмический факультет Пермского государственного технического университета. По специальности - инженер измерительно-вычислительных комплексов. Правда, по специальности не работал. Практику проходил на заводе, нужно было приходить к восьми утра. Я шёл туда каждый день и видел, как в проходную завода «засасывает» огромное количество народа. Мне это представлялось кошмаром, я не знал, что я там буду делать. А вообще сначала учился в военном институте, но не окончил.
- Почему?
- По тем же причинам: просто не понимал, зачем мне это. Психологически тяжело было.
- И сколько там проучился?
- Четыре года из пяти.
- Напрягали милитаристские идеи?
- Да нет, милитаризм здесь не при чём. Больше раздражало то, что там ты сам себе не принадлежишь. Есть задача, которую тебе кто-то поставил, тебе нужно её выполнять, ни о чём при этом не думая. Главное - выполняй. Эта система казалась мне какой-то бессмысленной.
- Ты это сразу понял?
- Нет. Первое время учёбы у меня было желание окончить институт, заняться военной карьерой. Возможности для этого были. При таком раскладе сейчас мог бы служить сейчас в Москве на хорошей должности. Но всё это… не то.
- Как отец отнёсся к твоему выбору?
- Конечно, как военный человек, он ждал от меня другого.
- А как он относится к тому, что ты занимаешься фотографией?
- Отлично. Конечно, по первому времени родители думали, что это сиюминутное увлечение, что пройдёт. Наверное, так у всех бывает. Но вот, не прошло.
- А когда началось?
- Я тогда уже университет заканчивал. У меня была маленькая «мыльница», до сих пор где-то валяется. Снимал я тогда цветочки, веточки - как это обычно начинается. Как-то с женой наши на улице пять тысяч рублей. Ну, хорошо погуляли. Но я оставил немного денег на то, чтобы напечатать несколько своих снимков в большом формате. Сделал штук пять. Отправил их на выставку.
- И тогда пошло-поехало?
- Это было в 2007 году. Я познакомился с одним фотографом в Пермском крае - там городок поменьше Белгорода, древний. Мы приехали к нему в студию на несколько дней. Под воздействием атмосферы, которая там царила, во мне произошёл какой-то перелом в отношении к фотографии.
- Ты платишь моделям за съёмку?
- Нет. Скорее всего, я никогда не буду платить за съёмку. Дело не в жадности, конечно. В индустрии фотографии есть такой термин TFP - time for print. Это означает: ты мне позируешь, а я тебе - снимок. В последнее время название изменилось на time for CD - по причине распространения цифровой фотографии. В таком случае взаимодействие участников творческого процесса более глубокое.
- Думаешь, если бы в этой схеме присутствовали деньги, всё было бы по-другому?
- Да, всё было бы по-другому. Для меня же очень важно личностное отношение к человеку, которого снимаешь. Это событие жизни.
- Твои работы продаются?
- Недавно продал работу в Нидерланды. Клиент нашёл меня через сайт, спросил, что я могу ему предоставить. Договорились о фото, о цене, и я ему напечатал снимок, который он хотел.
- Твои снимки публикуют в зарубежных журналах.
- Да, в Китае, Канаде, Испании, Англии.
- Издания сами на тебя выходят?
- Да по-разному. Китайцы и канадцы - сами. С журналом Blur связывался я. Тут принцип простой: стучитесь, и вам откроют. Что касается испанского издания, то со мной через Facebook связался паренёк, которому понравились мои работы. Он попросил опубликовать своё поэтическое произведение вместе с моими снимками. Я не стал возражать, конечно.
«Все художники врут. Фотографы немного честнее»
- Ты разбираешься в живописи?
- Ну, в чём-то да. Сейчас кстати, работаю в нашем художественном музее на полставки - снимаю видео, картины фотографирую. Есть классный фотограф - Здзислав Бексиньский. Он начинал с фотографии, а затем начал писать. Потрясающие работы. Что мне нравится в живописи - когда художник создаёт определённый мир. Не просто нарисовал пейзаж, а именно создал что-то новое. Тот же Дали - самый распространённый пример. Или создатель мира «Чужих» Ганс Гигер. Очень круто. Таких художников я смотрю, коллекционирую.
- Используешь что-то из живописных работ или приёмов в своих снимках?
- Ну, многое из живописи невозможно перенести в фотографию. Во всяком случае, в фотографию, которая создаётся без дополнительных манипуляций. Хотя есть фотографы, которые прекрасно манипулируют с плёночной фотографией, делают потрясающие коллажи. Думаю, что живопись и фотография, несмотря ни на что - очень разные формы искусства. Мне представляется, что все художники определённым способом врут. Слово, конечно, грубоватое, но по сути…
- А может, они наоборот - более честные?
- Фотография более правдивая. Я имею в виду плёночную фотографию, не цифровую.
- Считаешь, что на современном этапе развития технологий есть принципиальная разница между плёнкой и цифрой?
- Сейчас плёнка отходит больше на чисто психологический уровень. У меня никогда не получалось делать отпечатки с цифры такими же, как с плёнки. А ведь это конечный продукт.
- Можешь объяснить, в чём разница?
- Лучше показывать. Но если попытаться, можно сказать, что в цифре всё жёстко структурировано. Она и визуально не выдаёт качества плёнки по градации, детализации. Конечно, цифра сейчас в некоторых параметрах «перескочила» плёнку намного дальше. Плёнка становится больше уделом ремесленников. Те же художники раньше всё делали сами, готовили краски, грунтовали холст. А сейчас - пошёл в магазин, купил натянутый холст, нарисовал, вот ты и художник. То же самое и с фотографией творится. Купил фотоаппарат - и ты фотограф.
- Сейчас широко распространена фототехника, много фотографов. Что думаешь по этому поводу?
- Это нормальное явление. Это должно происходить. Если развитие техники даст импульс авторам, это прекрасно. Но если возникает мнение, что фотография - это легко и сразу, то это иллюзия. Люди, конечно, ей подвержены. С другой стороны, индустрия даёт фотографам и клиентов. Если бы её не было, фотография оставалась бы на бытовом уровне.
- Значим для тебя в творческом отношении процесс проявки плёнки?
- Да, конечно. Контроль процесса от начала до конца - это, по-моему, самое важное. Ты берёшь камеру, вставляешь плёнку, а потом достаёшь из бачка и вешаешь сушиться. Потом сам печатаешь.
- Ты сразу стал сам проявлять?
- Нет. Я проявлял в лабораториях, и это было жуткое зрелище. Я с самого начала с трепетом относился к качеству продукта. Бывало так: заказал плёнку в Москве, отснял, сдал на проявку, её вынимают из проявочного агрегата, наматывают на руку и складывают… Вот после этого я задумался: может, я как-то сам справлюсь.
«Политика лезет в голову тогда, когда больше нечем заниматься»
- О чём ты мечтаешь?
- Не знаю. Как-то оно всё идёт и идёт…
- Если нет мечтаний, может, есть цели?
- Что касается фотографии - делать снимки, на которых присутствуют те, кто мне дорог.
- Ты вообще легко сходишься с людьми?
- Нет. В Белгороде за три года появилось не так много знакомых.
- Ты аполитичный человек?
- Какое-то время назад увлёкся этим, впал в политику. Это было перед декабрьскими выборами. Но я считаю, что политика лезет в голову тогда, когда больше нечем заниматься. Сейчас мне есть над чем думать, я в процессе размышлений. Готовлюсь к съёмкам. Ищу реквизит.
- Интересен твой снимок, на котором пожилой мужчина с часами.
- Это мой дед (улыбается). Ветеран. Вообще в фотографии важны даже не сюжеты, а история. То, что я делаю, я делаю, во-первых, для себя. Как итог размышлений, понимания каких-то вещей через фотографию. И в первую очередь хотелось бы оставить после себя всю семейную фотографию. Какая бы она ни была: простая, не сюжетная, она оставляет главный след, является костяком. Это основа всего. Этот дед с часами - одна из работ о семье. Личные фотографии толкают дальше, заставляют думать над многим.
- Этот принцип «личной истории» работает только в твоих семейных фотографиях? Или ты считаешь, что его можно распространить на понимание фотографии вообще?
- Как говорят, в каждой фотографии есть уши фотографа.
- А если тебе нужно раскрыть чью-то личность с помощью фотографии, ты можешь это сделать?
- Некоторых людей мне просто нравится снимать. Я делаю какой-то сюжет и могу сказать: я сделал сюжет именно под него. И на снимке именно этот человек, по-настоящему.
- Хотел бы поснимать знаменитостей?
- Нет, не хотел бы. Когда думаешь: вот, сниму знаменитость, получится интересно - это не то. Хотя некоторых - может быть. Например, с удовольствием поснимал бы Петра Мамонова. Но я не стал бы это никому показывать.
- Но ты же поснимал Гушу Катушкина.
- Так я и не знал, что он знаменитость (смеётся). Уже после того, как я позвонил ему, мы встретились, поговорили - тогда и узнал. Послушал потом его музыку.
«Фотография сидит в моём мозгу и паразитирует там»
- Расскажи о фестивале «Берега-2012», в котором ты победил.
- Фестиваль проводится под эгидой международной ассоциации фотоискусства (FIAP). Проходил он в трёх городах: Нижнем Новгороде, Рязани и Дзержинске. Я участвовал в нём второй раз. Выслал свои работы, а потом увидел свою фамилию в шорт-листе победителей. Потом из Рязани позвонил председатель жюри, пригласил приехать. Я съездил, убедился в том, насколько высок уровень фестиваля. Участники - из 50 стран мира, выставка огромная. Когда идёшь по выставке, кстати, визуально ощущаешь, где европейские фотографы, а где российские.
- И в чём разница?
- Это на интуитивном уровне чувствуется. Дело точно не в качестве. Наши ребята снимают не менее качественно. Но разница есть.
- Какие в основном работы присылаются на такие фестивали?
- Разные. В этот раз она была свободной. Разбиение шло по другим критериям: монохромная, цветная фотография, фотография на цифровом носителе. В каждой категории - свои победители. Было много возмущённых. Скажем, одна фотография заняла призовое место, и не все согласились с этим. Но решение жюри там не обсуждается. С другой стороны, у них есть хороший принцип: не важно, чем снято. Хоть мобильным телефоном. Главное - результат. Там было много и ручных работ.
- Твои образы приходят к тебе сами, или ты прилагаешь какое-то усилие?
- По-разному бывает. Иногда идёшь, задумаешься о чём-то, а тут раз - идея. Это появляется в виде каких-то вспышек. Сначала - как скелет. Всё непонятно пока, в тумане. А потом начинаешь уже облепливать мясом - пока не появится внятный образ.
- Получается, фотография прочно внедрилась в твой мозг. Присутствует там постоянно.
- Сидит и паразитирует там (смеётся). Я ещё свадебной фотографией занимаюсь. Сложно переключаться с одного вида съёмок на другой. Приходится мыслить по-другому.
- Съёмка свадеб приносит удовольствие, хоть иногда?
- Иногда да. Всё зависит от людей. Любая съёмка - это прежде всего люди. Когда начинал, не представлял, как с ними работать. Сейчас это достаточно просто.
- Как возник цикл «Лабиринт»?
- Все переживания, отражённые в этих фотографиях - уже белгородские. После переезда возникали различные трудности - с поиском работы, например. Мне пришлось искать определённый выход из ситуации. Всё это с примесью межличностных отношений отразилось в «Лабиринте».
- Можешь как-то описать своё эмоциональное состояние, связанное с «Лабиринтом»? Все ведь видят неодинаково. Для кого-то весело, для кого-то - депрессия. А как для тебя?
- Ну, не депрессия, это точно. Здесь всё на интуитивном уровне. Я могу сказать: это взаимоотношения трёх людей, показанные так, как я их вижу.
- Что можешь сказать о цикле «Декаданс»?
- Обречённый цикл. Модель попросила ничего больше не показывать.
- Но в сети несколько снимков есть.
- Их больше. Мы делали достаточно длинную серию - начиная от перевоплощения женщины в мужчину и наоборот. У меня было такое мнение, что в каждой девушке «сидит» что-то мужское. Хотелось показать постепенный упадок личности, моральный и физический. Начинается серия с изображения одетой модели. Потом алкоголь, карты и все сопутствующие моменты доводят её до обнажённого состояния. Декаданс. Были различные планы по поводу этой серии. Я и видео начал делать. А потом она позвонила и попросила «убрать всё».
- Как-то мотивировала решение?
- Да нет, а допытываться я не стал. При этом две фотографии из «Декаданса» сейчас участвуют в международной выставке.
«Если человек находится в напряжении, движении - это совсем другое дело»
- В твоих работах нет специальных отсылок к греческой скульптуре? Очевидно твоё стремление передать в кадре динамику момента. Кажется, скульпторы, изображая тело человека, ставили себе аналогичные задачи.
- Да, мне говорили, что есть какие-то параллели. Но задачу специально вызывать «скульптурные» ассоциации я себе не ставил. Они просто аналогичны задачам скульптора, просто другие средства. Мне нужно в статичном кадре передать динамику. Это достигается, например, напряжёнными мышцами модели. Или движением, позой. Статичная фотография с расслабленным человеком может быть интересной. Но если человек находится в напряжении, движении - это совсем другое дело.
- Кстати, не пробовал сравнивать фото и видео? Какие-то мысли есть по этому поводу?
- Думаю над этим. Все съёмки я сопровождаю видеосъёмками. Если это серия снимков, такая форма позволяет получить из неё видео, более динамичный продукт. А добиваться смысловой динамики - одна из моих главных задач. В перспективе буду осваивать эту технологию. Продолжу снимать параллельно. И тем не менее фото представляет собой как бы кульминацию того, что может предложить видеоряд.
- Ты так эмоционально говоришь о видеосъёмке. Может, потом совсем откажешься от фотографии?
- Вряд ли (смеётся). Пока это очень далеко от меня.
- Видео снимать не сложнее?
- Там свои законы. Опять же, когда я снимаю фотографию, я точно знаю, что делаю. Иду к этому осознанно. Видео я снимаю больше на интуитивном уровне. А любые законы нужно знать: в фотографии, живописи, видео. Если их не знаешь, будешь тыкаться как слепой котёнок.
- Очевидно, законы фотографии тебе дались значительно легче.
- У меня были очень хорошие учителя. Кинули в огромный бассейн и…
- Вопросов много задавал?
- Ужасно много!
- Ты вообще легко сходишься с людьми?
- Нет. В Белгороде за три года появилось не так много знакомых.
P.S. Павел Титович выставил мне свет в свей студии и я сделала его портрет на свой плёночный "nikon":
upd: сокращённый вариант интервью в "БИ"