Богословская мысль о месте ПРИЗНАНИЯ
(из ФСБука переношу)
Наверное, это вопрос к серьезным богословам и канонистам, но меня в последнее время заинтересовал вопрос о понятии ПРИЗНАНИЯ в жизни Церкви. Заинтересовал он меня в связи с обсуждением необходимости/избыточности освящения икон и крестов.
(в качестве набросков)
Мне кажется, это вообще ключевое явление в Церкви. Нельзя же предположить, будто до появления чина освящения священные изображения не были священными - разумеется, были, просто этому не нужно было подтверждение со стороны священника. Аналогичным образом до появления обряда венчания таинство брака вполне существовало, просто он "регистрировался" совместным участием в Литургии, без дополнительных священнодействий.
(Я не буду сейчас подробно оспаривать смешное мнение, будто священник с помощью набора движений и произнесения неких слов сам по себе сводит на землю (предмет, человека, явление) благодать. Во-первых, получается, что благодать со временем оскудевает - вот раньше она и без батюшек сходила, а теперь у нее не получается без него. Во-вторых, это попросту магизм, который в христианстве неуместен.)
Так вот, мне кажется (подчеркиваю это словосочетание - я ни на чем не настаиваю), что здесь важен именно момент признания действительности и действенности благодати.
Ну, например. Хлеб и вино не по волшебству становятся Телом и Кровью Христа, а по совместной молитве (то есть по просьбе) и признание ее осуществления ("Аминь, аминь, аминь").
Причастие тоже не магическим образом соединяет людей в единое Тело Христово - оно подтверждает тот факт, что люди едины в вере и образе жизни по Закону Божьему, и через это подтверждение как раз люди соединяются со Христом и во Христе.
Кстати, тогда становится ясно, как можно причаститься во осуждение - если нет в тебе никакого единства с Законом Божьим и нет никакого единства с ближними, то как ты с Ним собираешься соединяться? Быть раковой опухолью, не согласующейся с остальными клеточками в Его Теле?
Также это объясняет, почему, допустим, Мария Египетская могла причаститься два раза в жизни и не отпасть от Церкви - потому что ее единство со Христом подтвердил Сам Бог (и засвидетельствовал старец Зосима, передавший нам житие преподобной).
(А кто хочет причащаться два раза в жизни, пусть подумает, дорос ли он в своей святости или хотя бы стремлении к таковой до уровня Марии Египетской.)
Вообще, мне, опять же, кажется, в Церкви ничего не делается по волшебству. Весь сложный и простой церемониал богослужений - это исторические формы, не необходимые, просто усвояемые со временем, обрастающие смыслами и толкованиями. А в основе лежат очень простые вещи: с нами Бог, мы попросили - Он ответил - мы приняли и поблагодарили.
Наверное, это вопрос к серьезным богословам и канонистам, но меня в последнее время заинтересовал вопрос о понятии ПРИЗНАНИЯ в жизни Церкви. Заинтересовал он меня в связи с обсуждением необходимости/избыточности освящения икон и крестов.
(в качестве набросков)
Мне кажется, это вообще ключевое явление в Церкви. Нельзя же предположить, будто до появления чина освящения священные изображения не были священными - разумеется, были, просто этому не нужно было подтверждение со стороны священника. Аналогичным образом до появления обряда венчания таинство брака вполне существовало, просто он "регистрировался" совместным участием в Литургии, без дополнительных священнодействий.
(Я не буду сейчас подробно оспаривать смешное мнение, будто священник с помощью набора движений и произнесения неких слов сам по себе сводит на землю (предмет, человека, явление) благодать. Во-первых, получается, что благодать со временем оскудевает - вот раньше она и без батюшек сходила, а теперь у нее не получается без него. Во-вторых, это попросту магизм, который в христианстве неуместен.)
Так вот, мне кажется (подчеркиваю это словосочетание - я ни на чем не настаиваю), что здесь важен именно момент признания действительности и действенности благодати.
Ну, например. Хлеб и вино не по волшебству становятся Телом и Кровью Христа, а по совместной молитве (то есть по просьбе) и признание ее осуществления ("Аминь, аминь, аминь").
Причастие тоже не магическим образом соединяет людей в единое Тело Христово - оно подтверждает тот факт, что люди едины в вере и образе жизни по Закону Божьему, и через это подтверждение как раз люди соединяются со Христом и во Христе.
Кстати, тогда становится ясно, как можно причаститься во осуждение - если нет в тебе никакого единства с Законом Божьим и нет никакого единства с ближними, то как ты с Ним собираешься соединяться? Быть раковой опухолью, не согласующейся с остальными клеточками в Его Теле?
Также это объясняет, почему, допустим, Мария Египетская могла причаститься два раза в жизни и не отпасть от Церкви - потому что ее единство со Христом подтвердил Сам Бог (и засвидетельствовал старец Зосима, передавший нам житие преподобной).
(А кто хочет причащаться два раза в жизни, пусть подумает, дорос ли он в своей святости или хотя бы стремлении к таковой до уровня Марии Египетской.)
Вообще, мне, опять же, кажется, в Церкви ничего не делается по волшебству. Весь сложный и простой церемониал богослужений - это исторические формы, не необходимые, просто усвояемые со временем, обрастающие смыслами и толкованиями. А в основе лежат очень простые вещи: с нами Бог, мы попросили - Он ответил - мы приняли и поблагодарили.