ветер весеннего Крыма
На днях я отыскала пакет с ракушками, привезенными из весеннего Крыма, собранными в одной из красивейших бухт, неподалеку от Коктебеля, и сделала на них «музыку ветра». Такие раковины - перламутровые, гладкие, выглаженные морем - мне больше нигде не встречались. И показалось, что они могут быть особенно мелодичными. Поэтому сразу появилось желание поселить их у себя дома в виде «музыки ветра».
Коктебель - само слово звучит, как заклинание. Или слово из песни на незнакомом языке. И оба варианта перевода - «край серо-голубых холмов» или «конь, со звездочкой во лбу» - звучат поэтично.
Коктебель - ветер, путающий волосы, своевольные холмы и взгорья, живописно изламывающие линию горизонта, простор и запах моря. Коктебель - это Максимилиан Волошин, бунтарские, упрямые, непокорные линии его картин, ломкие, непокорные строчки. Удивительный симбиоз - как человек мог настолько впитать край, уголок земли, который его окружает, его дух и настроение, без остатка, и как место может породить, выявить в человеке поэта, придать нужный импульс. Благодаря этому родству и по сей день Коктебель воспринимается как место силы поэтов и художников.
К могиле Волошина на горе Кучук-Янышар чаще приносят не цветы, а камни-голыши с морского берега.
На некоторых - надписи. Из них становится понятно, что теперь многие, приходящие сюда, относятся к Волошину как к местному божку, доброму духу здешних мест, исполняющему желания. И мне почему-то кажется, что, несмотря на нелепость этой появившейся традиции, поэта это бы не задело.
Даже подумалось, что эта странность не коробит меня и потому, что я поднимаюсь эту гору тоже со сходной целью - обрести что-то свое. Может быть, гармонию с собой, настрой, вдохновение, ответы на какие-то вопросы, внутреннюю тишину... Просто об этом совершенно ни к чему экзальтированно писать на обтесанном морем камне.
Пока мы бродили по горе и любовались видами, а затем сидели низинке среди камней, где пытались хоть немножко спрятаться от пронизывающего ветра, пришли две суровые девушки из Севастополя и навели порядок, убрав с могильной плиты все неуместные подношения.
Вид вокруг просторен и живописен.
Внизу, на другой стороне бухты, примостился Коктебель.
А затем мы отправились искать одну из бухт неподалеку - по имени Тихая. Серега прочитал о ней, как об одной из самых живописных в окрестностях, и мы решили непременно ее посетить. Искали, руководствуясь расплывчатыми данными из путеводителя и картой, где она не была проименована. И это был занятный и трогательный поиск. Похоже на то, как герои книги Джека Лондона искали свою Лунную долину. Когда мы въезжали к очередной незнакомой бухточке, Серега вглядывался в берег и разочарованно говорил - «ну нет, это никак не может быть бухта Тихая»... Так, по Сережиному наитию, мы ее и нашли.
Бухта Тихая.
Пока я отправилась собирать трофеи для будущей «музыки ветра», Сереге пытавшемуся выразить нетерпение, был вручен фотоаппарат и озвучена просьба поснимать окрестности, поэтому в нашем семейном архиве большинство снимков Тихой бухты сделаны Сергеем.
Ну а ветер в нашем доме теперь может звучать отголосками крымского побережья, окрестностей Коктебеля, сокровенной земли Макса Волошина.
Коктебель - само слово звучит, как заклинание. Или слово из песни на незнакомом языке. И оба варианта перевода - «край серо-голубых холмов» или «конь, со звездочкой во лбу» - звучат поэтично.
Коктебель - ветер, путающий волосы, своевольные холмы и взгорья, живописно изламывающие линию горизонта, простор и запах моря. Коктебель - это Максимилиан Волошин, бунтарские, упрямые, непокорные линии его картин, ломкие, непокорные строчки. Удивительный симбиоз - как человек мог настолько впитать край, уголок земли, который его окружает, его дух и настроение, без остатка, и как место может породить, выявить в человеке поэта, придать нужный импульс. Благодаря этому родству и по сей день Коктебель воспринимается как место силы поэтов и художников.
К могиле Волошина на горе Кучук-Янышар чаще приносят не цветы, а камни-голыши с морского берега.
На некоторых - надписи. Из них становится понятно, что теперь многие, приходящие сюда, относятся к Волошину как к местному божку, доброму духу здешних мест, исполняющему желания. И мне почему-то кажется, что, несмотря на нелепость этой появившейся традиции, поэта это бы не задело.
Даже подумалось, что эта странность не коробит меня и потому, что я поднимаюсь эту гору тоже со сходной целью - обрести что-то свое. Может быть, гармонию с собой, настрой, вдохновение, ответы на какие-то вопросы, внутреннюю тишину... Просто об этом совершенно ни к чему экзальтированно писать на обтесанном морем камне.
Пока мы бродили по горе и любовались видами, а затем сидели низинке среди камней, где пытались хоть немножко спрятаться от пронизывающего ветра, пришли две суровые девушки из Севастополя и навели порядок, убрав с могильной плиты все неуместные подношения.
Вид вокруг просторен и живописен.
Внизу, на другой стороне бухты, примостился Коктебель.
А затем мы отправились искать одну из бухт неподалеку - по имени Тихая. Серега прочитал о ней, как об одной из самых живописных в окрестностях, и мы решили непременно ее посетить. Искали, руководствуясь расплывчатыми данными из путеводителя и картой, где она не была проименована. И это был занятный и трогательный поиск. Похоже на то, как герои книги Джека Лондона искали свою Лунную долину. Когда мы въезжали к очередной незнакомой бухточке, Серега вглядывался в берег и разочарованно говорил - «ну нет, это никак не может быть бухта Тихая»... Так, по Сережиному наитию, мы ее и нашли.
Бухта Тихая.
Пока я отправилась собирать трофеи для будущей «музыки ветра», Сереге пытавшемуся выразить нетерпение, был вручен фотоаппарат и озвучена просьба поснимать окрестности, поэтому в нашем семейном архиве большинство снимков Тихой бухты сделаны Сергеем.
Ну а ветер в нашем доме теперь может звучать отголосками крымского побережья, окрестностей Коктебеля, сокровенной земли Макса Волошина.