А. Дворкин "Письмо из зоны военных действий" (1986). Часть 1.
Originally posted by void_hours at А. Дворкин "Письмо из зоны военных действий" (1986). Часть 1.
Перевод главы "Letter from a War Zone" из книги "Letters from a War Zone".
Перевод: Евгений Жук и shaumaenigma.
Редакторская правка: caballo_marino и void_hours.
«Письмо из зоны военных действий» было написано по просьбе первого в Германии феминистского журнала «Эмма» и вышло в нем на немецком, а затем в «Классекампен» на норвежском языке. В английском варианте это эссе публикуется впервые.
Сёстры! Я не знаю, кто вы и сколько вас, но я расскажу вам о том, что с нами произошло. Мы были храбрыми и наивными до глупости. Некоторые из нас сотрудничали, но я не знаю, что из этого вышло. И вот подходит к концу 1986 год, и мы проигрываем. Мужчины ведут войну против женщин, зона военных действий - Соединённые Штаты. В этой стране каждые восемнадцать секунд избивают женщину, причём делает это не сумасшедший незнакомец в тёмном переулке, а её муж или мужчина, с которым она живет. Не поймите превратно: незнакомцы в переулках тоже избивают женщин, но это относится к преступлениям другой категории - гендерно-нейтральным нападениям, уличной преступности, насилию большого города. Избиение женщины близким ей мужчиной - самое распространённое преступление в стране; и это данные ФБР, не феминисток. Каждые три минуты происходит изнасилование, и почти в половине случаев его совершает знакомый жертве мужчина. 44% взрослых женщин в Соединённых Штатах хотя бы раз в жизни подвергались изнасилованию; в 41% случаев (по некоторым данным - в 71%) насильников было двое или больше. Так что если о числе изнасилований мы располагаем какой-то информацией, то о количестве насильников остаётся только догадываться. По приблизительным оценкам каждый год совершается около 16 000 новых эпизодов инцестуального насилия отцов над дочерьми. 38% девочек среди этого поколения детей имеют опыт сексуального насилия. В настоящее время лишь менее 8% женщин никогда не подвергались каким-либо видам навязанного сексуального контакта - от домогательств до нападения.
Мы упорно называем эту войну нормальной жизнью. Никто ничего не видит; никто ничего не знает; мужчины не хотят ничего плохого. На этой войне сутенёры-изготовители порнографии выступают в качестве эсэсовских войск: это элитный, воинственный, хорошо организованный авангард садистов. Они управляют хорошо отлаженной и набирающей обороты системой эксплуатации и насилия, в которой женщины и дети как низшие формы жизни подвергаются пыткам и издевательствам. В этом году они заработают 10 миллиардов долларов.
Понимание приходит к нам слишком медленно. Развлечения ради нам затыкают рты кляпами, связывают, подвешивают на деревьях, на потолке, в дверных проёмах, на разделочных крюках - и многие утверждают, что истязаемым женщинам все это наверняка нравится, что мы не имеем права встревать и мешать им (женщинам) приятно проводить время. Развлечения ради нас насилуют или предоставляют насиловать нас другим мужчинам, а иногда и животным, снимают это на плёнку и показывают в кинотеатрах, публикуют в журналах, а затем нормальные мужчины, не сутенёры - которые ничего не знают и ничего плохого не хотят, - платят деньги за то, чтобы на это полюбоваться. Нам говорят, что как сутенёры, так и нормальные мужчины - свободные граждане свободного общества, которые просто пользуются своими законными правами; что мы - ханжи, ведь это всего лишь секс, а настоящим женщинам нравится немного грубой силы; к тому же им за это платят; чего же тут возмущаться? У сутенёров и нормальных мужчин есть Конституция, в которой говорится, что снятые на плёнку изнасилования - это «свобода слова», и ее необходимо защищать. Точнее, именно этого там не говорится, поскольку на момент её написания камеру ещё не изобрели, но именно так они трактуют свою Конституцию, когда защищают свои развлечения. У них есть законы и судьи, называющие подвешивание женщин на деревьях «свободой слова». Есть фильмы, где на женщин мочатся и испражняются, где их режут и калечат, а учёные и политики называют все это «свободой самовыражения». Политики, конечно же, лицемерно сокрушаются по этому поводу. Есть фотографии, на которых женская грудь зажата крысоловкой, на которых инородные предметы (в том числе ножи, огнестрельное оружие, стекло) засунуты нам во влагалище - на которых нас подвергают групповым изнасилованиям, побоям и пыткам - а журналисты и интеллектуалы разглагольствуют: «Да, в этой стране разгул насилия над женщинами, но…» Но что, х…й? «Но этой страной заправляем мы, п…да».
Если ты вознамерился поизмываться над женщиной в Соединённых Штатах, обязательно запечатлей этот процесс на плёнку: фотографии послужат доказательством того, что причинённые ей травмы выражают твою позицию, а свобода самовыражения в свободном обществе - штука священная. Эй, приятель, мы живём в демократической стране, здесь каждый имеет право не любить женщин. И в том крайне маловероятном случае, если жертве все же удастся уличить тебя в совершении насильственного преступления, эти фотографии все равно будут защищены Конституцией, ведь они так убедительно выражают эту нелюбовь. Женщина, её мучения, боль, унижение, её улыбка - ты ведь заставил её улыбаться, не так ли? - все это может быть продано миллионам нормальных мужчин (опять они!), которые - как утверждает теория катарсиса [1] - глядя на насилие над нею, выплескивают агрессивную энергию. Между прочим, со снафф-фильмами дело обстоит точно так же. Можно пытать женщину, выпотрошить её, эякулировать на вынутую из тела матку, но даже если за убийство тебя когда-нибудь и упекут (дурацкий эвфемизм, в сущности), фильм все равно будет защищён законом как слово. Слово.
Поначалу феминизм был делом незамысловатым. Если что-то вредило женщинам, феминистки боролись не за, а против этого. В 1970 году радикальные феминистки оккупировали офис псевдорадикального издания «Гроув пресс», которое под эгидой сексуального освобождения издавало порнографию и эксплуатировало своих сотрудниц. Издатель «Гроув», достославный юноша-революционер, счел демонстрацию противниц происками ЦРУ. Его радикальные взгляды не помешали ему вызвать известную своей жестокостью полицию Нью-Йорка, которая выволокла женщин из офиса и арестовала за противоправное вторжение на частную территорию. В том же 1970 году радикальные феминистки захватили «Крысу», подпольную газетёнку, именем революции посвятившую свою деятельность порнографии и мужскому шовинизму - единственный знак внимания, которым радикальные левые удостоили гендер. Порнографы, умеющие мыслить стратегически и хорошо понимающие, что они делают, отреагировали без промедления. «Эти девки - наши естественные враги», - писал Хью Хефнер в служебной записке, попавшей к феминисткам через секретарш «Плейбоя». - «Давно пора разобраться с ними… Мне нужна разгромная статья, которая бы разнесла этих воинствующих феминисток в пух и прах». В ответ он получил многолюдные бурные демонстрации в клубах «Плейбоя» в крупных городах.
Выступления против порнографии продолжались и на местном уровне при полном отсутствии внимания со стороны масс-медиа. Они стали неотъемлемой частью феминистской борьбы против изнасилований; во многих городах независимо друг от друга формировались группы под названием «Женщины против насилия над женщинами». Феминистки считали порнографию (всю, без исключений) явлением женоненавистническим, прославляющим насилие и изнасилования. Робин Морган очень точно заметила, что порнография - это теория, практика которой - изнасилование. Сьюзен Браунмиллер, позже основавшая чрезвычайно влиятельное движение «Женщины против порнографии», считала порнографию пропагандой женоненавистничества и рекламой изнасилований. Эти взгляды не казались банальными феминисткам, начинавшим осознавать гИноцидную и террористическую подоплёку насилия над женщинами. Это было зарождением политического анализа, а не повторением заученных лозунгов.
В 1975 году газеты Чикаго и Нью-Йорка сообщили о существовании фильмов жанра «снафф». Полиция, пытавшаяся выследить распространителей, рассказала, что где-то в Центральной Америке проституток пытают, медленно расчленяют, а затем убивают, снимая весь процесс на камеру. Организованные преступные группировки продают записи частным коллекционерам в Соединённых Штатах.
В феврале 1976 года, за пару дней до дня рождения Сьюзен Энтони, шикарный первоэкранный кинотеатр на Таймс-сквер показал, как утверждалось, настоящий снафф-фильм. Над просторной площадью висела афиша: неоновые буквы высотой в несколько футов складывались в слово «Снафф», под которым было написано: «Снято в Южной Америке, где жизнь немногого стоит». На рекламных плакатах, усеивавших стены метро, красовалось разрезанное пополам женское тело.
Мы были вне себя от отчаяния, ярости, боли, печали. Каждый вечер мы устраивали пикеты. Каждый вечер шёл дождь. Мы маршировали кругами. Мы смотрели, как мужчины ведут женщин на свидание. Мы видели, как женщины выходили из кинотеатра, и их тошнило, но они все равно шли домой со своими мужчинами. Мы раздавали листовки. Мы орали как бешеные на каждом углу. Мы учиняли акты вандализма, но этого было недостаточно, чтобы добиться отмены показа. Мы надеялись заставить полицию и окружного прокурора запретить его. Вы и представить себе не можете, до чего эти парни уважают свободу слова.
Сутенёр, занимавшийся распространением фильма, приходил понаблюдать за пикетами и посмеяться над нами. Шедшие в кинотеатр мужчины тоже смеялись. Потешались и журналисты. Американский союз защиты гражданских свобод насмехался над нами через своих представителей (тогда еще это были только мужчины). Полицейские не просто смеялись - они формировали живые баррикады, пуская в ход свои тела, оружие, дубинки, чтобы защитить фильм от женщин. Один из них толкнул меня под проезжающий автомобиль. Трое протестующих были арестованы и посажены в изолятор за использование нецензурной лексики в разговоре с менеджером кинотеатра - как оказалось, Конституция Соединенных Штатов не признает нецензурную лексику словом. Это заслуживает отдельного повторения: нецензурная лексика не просто не попадает под закон о защите свободы слова, она вообще не считается словом. Непристойные выражения, использованные протестующими, словом не являются; в то время как время пытки в снафф-фильме, нож, вспарывающий живот женщины, - это оно и есть. Нам пришлось принять это к сведению.
Конечно, нам пришлось узнать и многое другое. Жизнь, может быть, стоит немногого, но знание - штука недешевая. Мы узнали, что полиция защищает собственность, а порнография - это собственность. Мы узнали, что защитникам гражданских свобод плевать, дорогая моя: убийство женщины, снятое на плёнку с целью получения оргазма, - это слово, и они, по большому счёту, ничего такого уж ужасного в этом не видят (это было ещё до того, как они поняли, что нужно говорить, что насилие над женщинами - это плохо). Американскому союзу защиты гражданских свобод угрызения совести не ведомы. Окружной прокурор даже умудрился отыскать женщину, которая по его словам была «актрисой» в этом фильме, чтобы доказать, что она жива. Он провёл пресс-конференцию, на которой заявил, что единственный закон, который этот фильм нарушает, - это закон о мошенничестве. По существу, он подбивал нас попытаться посадить сутенёров за мошенничество, но ясно дал понять, что, будь происходящее в фильме реальным, он не нарушал бы ни одного закона Соединённых Штатов, поскольку в этом случае убийство было бы совершено вне юрисдикции США. Нам пришлось принять к сведению и эту информацию. За время показа «Снаффа» в Нью-Йорке в Ист-Ривер были выловлены несколько разрубленных на куски женских тел, несколько проституток были обезглавлены. Мы узнали и об этом.
Когда мы начали волну протестов против «Снаффа», так называемые юристки-феминистки, многие из которых в душе оставались левыми, помогали нам: ни одна женщина не посчитала возможным остаться в стороне. Мы видели, как радикальные мужчины-юристы давят на них, угрожают, высмеивают, оскорбляют и запугивают, и они оставили нас. Ушли домой и не вернулись. Мы видели, как они научились любить свободу слова сильнее, чем женщин. После того, как «Снафф» закалил их маленькие радикальные сердца, что могло побудить их снова поставить на первое место женщин, а не порнографов?
Случались и знаменательные события. В ноябре 1978 года в Сан-Франциско состоялась первая феминистская конференция по вопросам порнографии. Её кульминацией стал первый в стране марш «Вернём себе ночь»: более 3000 женщин на одну ночь оккупировали район Сан-Франциско, обжитый производителями порнографии. В октябре 1979 года более 5000 женщин и мужчин вышли с маршем на Таймс-сквер. В одном из документальных фильмов об этом марше показывается мужчина, пришедший на Таймс-сквер, чтобы купить секс. Он смотрит на поток женщин, разлившийся на двадцать кварталов, и говорит, удивлённо и разочарованно: «Ни одной бабы, блин, не найти».
В 1980 году вышла книга Линды Марчиано «Испытание». В ней Марчиано, известная всему миру как Линда Лавлейс, порно-звезда из фильма «Глубокая глотка», рассказала, как посредством грубого террора её принуждали заниматься проституцией и сниматься в порнографии. Пройдя через групповые изнасилования, избиения, сексуальное рабство во власти мужа-сутенёра, супружеский статус которого давал законные права на неё, принуждение к сексу с собакой на съёмках фильма, непрестанное садистское обращение, которое не снилось и многим политзаключённым, она все же нашла в себе мужество выжить, бежать и назвать имена тех, кто сексуально эксплуатировал её (включая Хью Хефнера из «Плейбоя» и Эла Голдштейна из порножурнала «Screw»). Мир нормальных мужчин (потребителей) ей не поверил; они верили «Глубокой глотке». Зато ей поверили феминистки. Сегодня Марчиано - убеждённая феминистка, борющаяся против порнографии.
В 1980 году, когда я читала «Испытание», ко мне пришло понимание, что все гражданские права, якобы гарантированные законом в этой стране, были растоптаны на проституированном теле Линды. Я осознала, что групповые изнасилования, супружеские изнасилования, избиения, проституция и прочие виды сексуального насилия являются нарушениями гражданских прав женщин; а также что все они - повсеместный и обязательный элемент порнографии (без них порнография не могла бы существовать). Не оставалось сомнений, что порнографы нарушают права женщин точно так же, как Ку-Клукс-Клан нарушает права чёрных в этой стране. Порнографы играют роль домашних террористов: они используют насилие, чтобы закрепить второсортный статус тех, кто был рождён в женском теле. Сам второсортный статус женщин конструируется при помощи сексуального насилия; и имя всей этой системе подчинения женщин - порнография: мужской оргазм и сексуальное удовольствие неотделимы от сексуально откровенных изображений гражданской неполноценности женщин. Либо мы люди, полноправные граждане, и тогда порнографы не могут безнаказанно творить то, что они творят, да ещё под защитой Конституции; либо мы - существа низшие, права на равную защиту со стороны закона не имеющие; и тогда сутенёры имеют право истязать нас, нормальные мужчины - развлекаться зрелищем наших страданий, сутенёры, их адвокаты и нормальные мужчины - называть все это свободой слова, а мы - жить в аду. Либо порнографы и порнография нарушают гражданские права женщин, либо равноправия для женщин не существует вовсе.
Я спросила у Кэтрин МакКиннон, стоявшей у истоков судебных процессов по делам о сексуальных домогательствах, можем ли мы подать в суд от имени Линды. На протяжении долгих лет мы с Китти, Глорией Стайнем (первой отважной защитницей Линды) и несколькими юристками напряжённо работали, чтобы дать ход делу о нарушении гражданских прав. В конечном итоге у нас ничего не вышло, поскольку у преступлений, совершенных в отношении Линды, истёк срок давности, а против показа фильмов, в которых она была вынуждена принимать участие, и получения с них прибыли законов не существовало. Мы с Китти были в отчаянии; Глория сказала, что наше время ещё придёт.
Так оно и случилось - 30 декабря 1983 года городской совет Миннеаполиса принял первый закон, который признавал порнографию нарушением гражданских прав женщин. В политически прогрессивном Миннеаполисе на протяжении многих лет с порнографией боролись как с классовой проблемой. Политики цинично вытесняли магазины «для взрослых» в чёрные и бедные районы. Насилие над и без того обездоленными женщинами и детьми выросло неимоверно. Кроме того, эти районы пришли в экономический упадок, поскольку респектабельный бизнес перебрался в другие места. Закон о гражданских правах был принят потому, что бедные, цветные (в первую очередь, коренные американцы и чёрные) и феминистки Миннеаполиса требовали справедливости.
Но прежде всего знайте вот что. С 1970 года, особенно после выхода «Снаффа», конфронтации феминисток с порнографами носили прямой и недвусмысленный характер: воинственный, агрессивный, рискованный, дерзкий. Мы устраивали тысячи акций протеста. Некоторые из них проводились в кинотеатрах, и когда на экране начинали издеваться над женщиной, феминистки принимались отчаянно визжать. Полиция силою выволакивала их из кинотеатров, считая крики на экране словом, а крики феминисток - нарушением общественного порядка. На показах порнофильмов мы разворачивали транспаранты прямо перед экраном. Мы поливали кровью журналы и сексуальную атрибутику, предназначенную для издевательств над женщинами. Гражданское неповиновение, сидячие забастовки, уничтожение журналов и собственности, фотографирование покупателей, пикетирование, распространение листовок, письма и дебаты на общественных форумах - все эти акции безостановочно проводились на протяжении многих лет. Женщин неоднократно арестовывали; полиция, конечно же, защищала порнографов. На одном суде трёх женщин обвиняли в совершении двух уголовных преступлений и одного административного правонарушения за то, что те вылили кровь на порнографическую продукцию и заявили, что сделали это, дабы предотвратить большее зло - изнасилование, а также что кровь уже была на ней, они только сделали её видимой. Их оправдали, когда присяжные заслушали свидетельские показания о том, как порнография используется в реальных изнасилованиях и инцесте, от самих жертв: изнасилованной женщины и пострадавшей от инцестуального насилия девочки-подростка.
Знайте же и следующее: феминизм работает. По крайней мере, такой незамысловатый феминизм работает. Своим воинственным активизмом мы бросили вызов и попытались уничтожить мужчин, сделавших издевательства над женщинами своей профессией - то есть сутенёров, производящих порнографию. Мы хотели уничтожить - не просто вежливо ограничить, а уничтожить - их власть над нами, и миллионы женщин - сначала каждая в одиночестве, одна за другой - начали вспоминать, осмысливать и подыскивать слова, чтобы рассказать о том, как они пострадали от порнографии, через что им пришлось пройти.
До того, как феминистки объявили войну порнографам, каждая из этих женщин, как это обычно бывает, думала, что она единственная, кто пострадал от порнографии. Каждая жила в изоляции, страхе, стыде. Страх порождает молчание. Они жили, замурованные в этом непроницаемом молчании. Изнасилования, инцест, избиения нанесли непоправимый ущерб каждой из этих женщин, но за этим стояло и что-то другое, что-то большее - то, чему не было ни названия, ни слов. Когда постепенно, случай за случаем, начала обрисовываться роль порнографии в создании сексуального насилия - изнасилование за изнасилованием, избиение за избиением, жертва за жертвой, - изменилось и наше понимание природы сексуального насилия. Мы узнали, что обсуждение изнасилований, избиений или инцеста как отдельных феноменов не способно описать все множество способов осуществления насилия над женщинами. Изнасилование, домашнее насилие, проституция или инцест не являются обособленными, непересекающимися явлениями. Нам казалось: вот, некоторые насилуют, некоторые бьют, некоторые трахают маленьких девочек. Мы приняли за основу инертную модель мужской сексуальности: у мужчин есть фетиши - к примеру, женщина должна быть блондинкой; акт, приводящий к оргазму, всегда будет одним и тем же. Но насилие, порождённое порнографией, совсем другого рода: это многогранное, чрезвычайно сложное явление, с многочисленными переплетенными между собой видами насилия, с динамично прогрессирующим садизмом. Мы обнаружили, что когда порнография изображает сексуальное насилие, мужчины перенимают доселе незнакомые им приемы, которым их учат порнографы. Мы узнали, что мужчины, покупающие порнографию, сочтут сексом любые мучительные и унизительные для женщин акты. Мужские сексуальные практики могут радикально меняться, постепенно вбирая в себя акты насилия и унижения, представленные в порнографии. Мы выяснили, что под ее влиянием самые разные виды сексуального насилия в жизни женщины сложно и причудливо переплетаются между собой: порнография используется для вовлечения в инцест, а затем ребёнка снимают в порнографии; муж, потребляющий порнографию, не просто избивает жену, а связывает, подвешивает, пытает её, принуждает к занятиям проституцией и снимает на камеру; применение порнографии в групповом изнасиловании означает, что групповое изнасилование будет осуществляться согласно предложенному ею сценарию и что садизм группового изнасилования с подачи порнографов лишь усилится. Запись изнасилования на плёнку стала новым видом сексуального насилия над женщиной. Порнография создала своего рода концентрационный лагерь для женщин и детей, и это не преувеличение.
---------
[1] Теория, основанная на утверждении Аристотеля, что переживание эмоции освобождает от нее, согласно которой зрелище насилия дает выход сдерживаемым агрессивным импульсам и помогает «очиститься» от них.
Перевод главы "Letter from a War Zone" из книги "Letters from a War Zone".
Перевод: Евгений Жук и shaumaenigma.
Редакторская правка: caballo_marino и void_hours.
«Письмо из зоны военных действий» было написано по просьбе первого в Германии феминистского журнала «Эмма» и вышло в нем на немецком, а затем в «Классекампен» на норвежском языке. В английском варианте это эссе публикуется впервые.
Сёстры! Я не знаю, кто вы и сколько вас, но я расскажу вам о том, что с нами произошло. Мы были храбрыми и наивными до глупости. Некоторые из нас сотрудничали, но я не знаю, что из этого вышло. И вот подходит к концу 1986 год, и мы проигрываем. Мужчины ведут войну против женщин, зона военных действий - Соединённые Штаты. В этой стране каждые восемнадцать секунд избивают женщину, причём делает это не сумасшедший незнакомец в тёмном переулке, а её муж или мужчина, с которым она живет. Не поймите превратно: незнакомцы в переулках тоже избивают женщин, но это относится к преступлениям другой категории - гендерно-нейтральным нападениям, уличной преступности, насилию большого города. Избиение женщины близким ей мужчиной - самое распространённое преступление в стране; и это данные ФБР, не феминисток. Каждые три минуты происходит изнасилование, и почти в половине случаев его совершает знакомый жертве мужчина. 44% взрослых женщин в Соединённых Штатах хотя бы раз в жизни подвергались изнасилованию; в 41% случаев (по некоторым данным - в 71%) насильников было двое или больше. Так что если о числе изнасилований мы располагаем какой-то информацией, то о количестве насильников остаётся только догадываться. По приблизительным оценкам каждый год совершается около 16 000 новых эпизодов инцестуального насилия отцов над дочерьми. 38% девочек среди этого поколения детей имеют опыт сексуального насилия. В настоящее время лишь менее 8% женщин никогда не подвергались каким-либо видам навязанного сексуального контакта - от домогательств до нападения.
Мы упорно называем эту войну нормальной жизнью. Никто ничего не видит; никто ничего не знает; мужчины не хотят ничего плохого. На этой войне сутенёры-изготовители порнографии выступают в качестве эсэсовских войск: это элитный, воинственный, хорошо организованный авангард садистов. Они управляют хорошо отлаженной и набирающей обороты системой эксплуатации и насилия, в которой женщины и дети как низшие формы жизни подвергаются пыткам и издевательствам. В этом году они заработают 10 миллиардов долларов.
Понимание приходит к нам слишком медленно. Развлечения ради нам затыкают рты кляпами, связывают, подвешивают на деревьях, на потолке, в дверных проёмах, на разделочных крюках - и многие утверждают, что истязаемым женщинам все это наверняка нравится, что мы не имеем права встревать и мешать им (женщинам) приятно проводить время. Развлечения ради нас насилуют или предоставляют насиловать нас другим мужчинам, а иногда и животным, снимают это на плёнку и показывают в кинотеатрах, публикуют в журналах, а затем нормальные мужчины, не сутенёры - которые ничего не знают и ничего плохого не хотят, - платят деньги за то, чтобы на это полюбоваться. Нам говорят, что как сутенёры, так и нормальные мужчины - свободные граждане свободного общества, которые просто пользуются своими законными правами; что мы - ханжи, ведь это всего лишь секс, а настоящим женщинам нравится немного грубой силы; к тому же им за это платят; чего же тут возмущаться? У сутенёров и нормальных мужчин есть Конституция, в которой говорится, что снятые на плёнку изнасилования - это «свобода слова», и ее необходимо защищать. Точнее, именно этого там не говорится, поскольку на момент её написания камеру ещё не изобрели, но именно так они трактуют свою Конституцию, когда защищают свои развлечения. У них есть законы и судьи, называющие подвешивание женщин на деревьях «свободой слова». Есть фильмы, где на женщин мочатся и испражняются, где их режут и калечат, а учёные и политики называют все это «свободой самовыражения». Политики, конечно же, лицемерно сокрушаются по этому поводу. Есть фотографии, на которых женская грудь зажата крысоловкой, на которых инородные предметы (в том числе ножи, огнестрельное оружие, стекло) засунуты нам во влагалище - на которых нас подвергают групповым изнасилованиям, побоям и пыткам - а журналисты и интеллектуалы разглагольствуют: «Да, в этой стране разгул насилия над женщинами, но…» Но что, х…й? «Но этой страной заправляем мы, п…да».
Если ты вознамерился поизмываться над женщиной в Соединённых Штатах, обязательно запечатлей этот процесс на плёнку: фотографии послужат доказательством того, что причинённые ей травмы выражают твою позицию, а свобода самовыражения в свободном обществе - штука священная. Эй, приятель, мы живём в демократической стране, здесь каждый имеет право не любить женщин. И в том крайне маловероятном случае, если жертве все же удастся уличить тебя в совершении насильственного преступления, эти фотографии все равно будут защищены Конституцией, ведь они так убедительно выражают эту нелюбовь. Женщина, её мучения, боль, унижение, её улыбка - ты ведь заставил её улыбаться, не так ли? - все это может быть продано миллионам нормальных мужчин (опять они!), которые - как утверждает теория катарсиса [1] - глядя на насилие над нею, выплескивают агрессивную энергию. Между прочим, со снафф-фильмами дело обстоит точно так же. Можно пытать женщину, выпотрошить её, эякулировать на вынутую из тела матку, но даже если за убийство тебя когда-нибудь и упекут (дурацкий эвфемизм, в сущности), фильм все равно будет защищён законом как слово. Слово.
Поначалу феминизм был делом незамысловатым. Если что-то вредило женщинам, феминистки боролись не за, а против этого. В 1970 году радикальные феминистки оккупировали офис псевдорадикального издания «Гроув пресс», которое под эгидой сексуального освобождения издавало порнографию и эксплуатировало своих сотрудниц. Издатель «Гроув», достославный юноша-революционер, счел демонстрацию противниц происками ЦРУ. Его радикальные взгляды не помешали ему вызвать известную своей жестокостью полицию Нью-Йорка, которая выволокла женщин из офиса и арестовала за противоправное вторжение на частную территорию. В том же 1970 году радикальные феминистки захватили «Крысу», подпольную газетёнку, именем революции посвятившую свою деятельность порнографии и мужскому шовинизму - единственный знак внимания, которым радикальные левые удостоили гендер. Порнографы, умеющие мыслить стратегически и хорошо понимающие, что они делают, отреагировали без промедления. «Эти девки - наши естественные враги», - писал Хью Хефнер в служебной записке, попавшей к феминисткам через секретарш «Плейбоя». - «Давно пора разобраться с ними… Мне нужна разгромная статья, которая бы разнесла этих воинствующих феминисток в пух и прах». В ответ он получил многолюдные бурные демонстрации в клубах «Плейбоя» в крупных городах.
Выступления против порнографии продолжались и на местном уровне при полном отсутствии внимания со стороны масс-медиа. Они стали неотъемлемой частью феминистской борьбы против изнасилований; во многих городах независимо друг от друга формировались группы под названием «Женщины против насилия над женщинами». Феминистки считали порнографию (всю, без исключений) явлением женоненавистническим, прославляющим насилие и изнасилования. Робин Морган очень точно заметила, что порнография - это теория, практика которой - изнасилование. Сьюзен Браунмиллер, позже основавшая чрезвычайно влиятельное движение «Женщины против порнографии», считала порнографию пропагандой женоненавистничества и рекламой изнасилований. Эти взгляды не казались банальными феминисткам, начинавшим осознавать гИноцидную и террористическую подоплёку насилия над женщинами. Это было зарождением политического анализа, а не повторением заученных лозунгов.
В 1975 году газеты Чикаго и Нью-Йорка сообщили о существовании фильмов жанра «снафф». Полиция, пытавшаяся выследить распространителей, рассказала, что где-то в Центральной Америке проституток пытают, медленно расчленяют, а затем убивают, снимая весь процесс на камеру. Организованные преступные группировки продают записи частным коллекционерам в Соединённых Штатах.
В феврале 1976 года, за пару дней до дня рождения Сьюзен Энтони, шикарный первоэкранный кинотеатр на Таймс-сквер показал, как утверждалось, настоящий снафф-фильм. Над просторной площадью висела афиша: неоновые буквы высотой в несколько футов складывались в слово «Снафф», под которым было написано: «Снято в Южной Америке, где жизнь немногого стоит». На рекламных плакатах, усеивавших стены метро, красовалось разрезанное пополам женское тело.
Мы были вне себя от отчаяния, ярости, боли, печали. Каждый вечер мы устраивали пикеты. Каждый вечер шёл дождь. Мы маршировали кругами. Мы смотрели, как мужчины ведут женщин на свидание. Мы видели, как женщины выходили из кинотеатра, и их тошнило, но они все равно шли домой со своими мужчинами. Мы раздавали листовки. Мы орали как бешеные на каждом углу. Мы учиняли акты вандализма, но этого было недостаточно, чтобы добиться отмены показа. Мы надеялись заставить полицию и окружного прокурора запретить его. Вы и представить себе не можете, до чего эти парни уважают свободу слова.
Сутенёр, занимавшийся распространением фильма, приходил понаблюдать за пикетами и посмеяться над нами. Шедшие в кинотеатр мужчины тоже смеялись. Потешались и журналисты. Американский союз защиты гражданских свобод насмехался над нами через своих представителей (тогда еще это были только мужчины). Полицейские не просто смеялись - они формировали живые баррикады, пуская в ход свои тела, оружие, дубинки, чтобы защитить фильм от женщин. Один из них толкнул меня под проезжающий автомобиль. Трое протестующих были арестованы и посажены в изолятор за использование нецензурной лексики в разговоре с менеджером кинотеатра - как оказалось, Конституция Соединенных Штатов не признает нецензурную лексику словом. Это заслуживает отдельного повторения: нецензурная лексика не просто не попадает под закон о защите свободы слова, она вообще не считается словом. Непристойные выражения, использованные протестующими, словом не являются; в то время как время пытки в снафф-фильме, нож, вспарывающий живот женщины, - это оно и есть. Нам пришлось принять это к сведению.
Конечно, нам пришлось узнать и многое другое. Жизнь, может быть, стоит немногого, но знание - штука недешевая. Мы узнали, что полиция защищает собственность, а порнография - это собственность. Мы узнали, что защитникам гражданских свобод плевать, дорогая моя: убийство женщины, снятое на плёнку с целью получения оргазма, - это слово, и они, по большому счёту, ничего такого уж ужасного в этом не видят (это было ещё до того, как они поняли, что нужно говорить, что насилие над женщинами - это плохо). Американскому союзу защиты гражданских свобод угрызения совести не ведомы. Окружной прокурор даже умудрился отыскать женщину, которая по его словам была «актрисой» в этом фильме, чтобы доказать, что она жива. Он провёл пресс-конференцию, на которой заявил, что единственный закон, который этот фильм нарушает, - это закон о мошенничестве. По существу, он подбивал нас попытаться посадить сутенёров за мошенничество, но ясно дал понять, что, будь происходящее в фильме реальным, он не нарушал бы ни одного закона Соединённых Штатов, поскольку в этом случае убийство было бы совершено вне юрисдикции США. Нам пришлось принять к сведению и эту информацию. За время показа «Снаффа» в Нью-Йорке в Ист-Ривер были выловлены несколько разрубленных на куски женских тел, несколько проституток были обезглавлены. Мы узнали и об этом.
Когда мы начали волну протестов против «Снаффа», так называемые юристки-феминистки, многие из которых в душе оставались левыми, помогали нам: ни одна женщина не посчитала возможным остаться в стороне. Мы видели, как радикальные мужчины-юристы давят на них, угрожают, высмеивают, оскорбляют и запугивают, и они оставили нас. Ушли домой и не вернулись. Мы видели, как они научились любить свободу слова сильнее, чем женщин. После того, как «Снафф» закалил их маленькие радикальные сердца, что могло побудить их снова поставить на первое место женщин, а не порнографов?
Случались и знаменательные события. В ноябре 1978 года в Сан-Франциско состоялась первая феминистская конференция по вопросам порнографии. Её кульминацией стал первый в стране марш «Вернём себе ночь»: более 3000 женщин на одну ночь оккупировали район Сан-Франциско, обжитый производителями порнографии. В октябре 1979 года более 5000 женщин и мужчин вышли с маршем на Таймс-сквер. В одном из документальных фильмов об этом марше показывается мужчина, пришедший на Таймс-сквер, чтобы купить секс. Он смотрит на поток женщин, разлившийся на двадцать кварталов, и говорит, удивлённо и разочарованно: «Ни одной бабы, блин, не найти».
В 1980 году вышла книга Линды Марчиано «Испытание». В ней Марчиано, известная всему миру как Линда Лавлейс, порно-звезда из фильма «Глубокая глотка», рассказала, как посредством грубого террора её принуждали заниматься проституцией и сниматься в порнографии. Пройдя через групповые изнасилования, избиения, сексуальное рабство во власти мужа-сутенёра, супружеский статус которого давал законные права на неё, принуждение к сексу с собакой на съёмках фильма, непрестанное садистское обращение, которое не снилось и многим политзаключённым, она все же нашла в себе мужество выжить, бежать и назвать имена тех, кто сексуально эксплуатировал её (включая Хью Хефнера из «Плейбоя» и Эла Голдштейна из порножурнала «Screw»). Мир нормальных мужчин (потребителей) ей не поверил; они верили «Глубокой глотке». Зато ей поверили феминистки. Сегодня Марчиано - убеждённая феминистка, борющаяся против порнографии.
В 1980 году, когда я читала «Испытание», ко мне пришло понимание, что все гражданские права, якобы гарантированные законом в этой стране, были растоптаны на проституированном теле Линды. Я осознала, что групповые изнасилования, супружеские изнасилования, избиения, проституция и прочие виды сексуального насилия являются нарушениями гражданских прав женщин; а также что все они - повсеместный и обязательный элемент порнографии (без них порнография не могла бы существовать). Не оставалось сомнений, что порнографы нарушают права женщин точно так же, как Ку-Клукс-Клан нарушает права чёрных в этой стране. Порнографы играют роль домашних террористов: они используют насилие, чтобы закрепить второсортный статус тех, кто был рождён в женском теле. Сам второсортный статус женщин конструируется при помощи сексуального насилия; и имя всей этой системе подчинения женщин - порнография: мужской оргазм и сексуальное удовольствие неотделимы от сексуально откровенных изображений гражданской неполноценности женщин. Либо мы люди, полноправные граждане, и тогда порнографы не могут безнаказанно творить то, что они творят, да ещё под защитой Конституции; либо мы - существа низшие, права на равную защиту со стороны закона не имеющие; и тогда сутенёры имеют право истязать нас, нормальные мужчины - развлекаться зрелищем наших страданий, сутенёры, их адвокаты и нормальные мужчины - называть все это свободой слова, а мы - жить в аду. Либо порнографы и порнография нарушают гражданские права женщин, либо равноправия для женщин не существует вовсе.
Я спросила у Кэтрин МакКиннон, стоявшей у истоков судебных процессов по делам о сексуальных домогательствах, можем ли мы подать в суд от имени Линды. На протяжении долгих лет мы с Китти, Глорией Стайнем (первой отважной защитницей Линды) и несколькими юристками напряжённо работали, чтобы дать ход делу о нарушении гражданских прав. В конечном итоге у нас ничего не вышло, поскольку у преступлений, совершенных в отношении Линды, истёк срок давности, а против показа фильмов, в которых она была вынуждена принимать участие, и получения с них прибыли законов не существовало. Мы с Китти были в отчаянии; Глория сказала, что наше время ещё придёт.
Так оно и случилось - 30 декабря 1983 года городской совет Миннеаполиса принял первый закон, который признавал порнографию нарушением гражданских прав женщин. В политически прогрессивном Миннеаполисе на протяжении многих лет с порнографией боролись как с классовой проблемой. Политики цинично вытесняли магазины «для взрослых» в чёрные и бедные районы. Насилие над и без того обездоленными женщинами и детьми выросло неимоверно. Кроме того, эти районы пришли в экономический упадок, поскольку респектабельный бизнес перебрался в другие места. Закон о гражданских правах был принят потому, что бедные, цветные (в первую очередь, коренные американцы и чёрные) и феминистки Миннеаполиса требовали справедливости.
Но прежде всего знайте вот что. С 1970 года, особенно после выхода «Снаффа», конфронтации феминисток с порнографами носили прямой и недвусмысленный характер: воинственный, агрессивный, рискованный, дерзкий. Мы устраивали тысячи акций протеста. Некоторые из них проводились в кинотеатрах, и когда на экране начинали издеваться над женщиной, феминистки принимались отчаянно визжать. Полиция силою выволакивала их из кинотеатров, считая крики на экране словом, а крики феминисток - нарушением общественного порядка. На показах порнофильмов мы разворачивали транспаранты прямо перед экраном. Мы поливали кровью журналы и сексуальную атрибутику, предназначенную для издевательств над женщинами. Гражданское неповиновение, сидячие забастовки, уничтожение журналов и собственности, фотографирование покупателей, пикетирование, распространение листовок, письма и дебаты на общественных форумах - все эти акции безостановочно проводились на протяжении многих лет. Женщин неоднократно арестовывали; полиция, конечно же, защищала порнографов. На одном суде трёх женщин обвиняли в совершении двух уголовных преступлений и одного административного правонарушения за то, что те вылили кровь на порнографическую продукцию и заявили, что сделали это, дабы предотвратить большее зло - изнасилование, а также что кровь уже была на ней, они только сделали её видимой. Их оправдали, когда присяжные заслушали свидетельские показания о том, как порнография используется в реальных изнасилованиях и инцесте, от самих жертв: изнасилованной женщины и пострадавшей от инцестуального насилия девочки-подростка.
Знайте же и следующее: феминизм работает. По крайней мере, такой незамысловатый феминизм работает. Своим воинственным активизмом мы бросили вызов и попытались уничтожить мужчин, сделавших издевательства над женщинами своей профессией - то есть сутенёров, производящих порнографию. Мы хотели уничтожить - не просто вежливо ограничить, а уничтожить - их власть над нами, и миллионы женщин - сначала каждая в одиночестве, одна за другой - начали вспоминать, осмысливать и подыскивать слова, чтобы рассказать о том, как они пострадали от порнографии, через что им пришлось пройти.
До того, как феминистки объявили войну порнографам, каждая из этих женщин, как это обычно бывает, думала, что она единственная, кто пострадал от порнографии. Каждая жила в изоляции, страхе, стыде. Страх порождает молчание. Они жили, замурованные в этом непроницаемом молчании. Изнасилования, инцест, избиения нанесли непоправимый ущерб каждой из этих женщин, но за этим стояло и что-то другое, что-то большее - то, чему не было ни названия, ни слов. Когда постепенно, случай за случаем, начала обрисовываться роль порнографии в создании сексуального насилия - изнасилование за изнасилованием, избиение за избиением, жертва за жертвой, - изменилось и наше понимание природы сексуального насилия. Мы узнали, что обсуждение изнасилований, избиений или инцеста как отдельных феноменов не способно описать все множество способов осуществления насилия над женщинами. Изнасилование, домашнее насилие, проституция или инцест не являются обособленными, непересекающимися явлениями. Нам казалось: вот, некоторые насилуют, некоторые бьют, некоторые трахают маленьких девочек. Мы приняли за основу инертную модель мужской сексуальности: у мужчин есть фетиши - к примеру, женщина должна быть блондинкой; акт, приводящий к оргазму, всегда будет одним и тем же. Но насилие, порождённое порнографией, совсем другого рода: это многогранное, чрезвычайно сложное явление, с многочисленными переплетенными между собой видами насилия, с динамично прогрессирующим садизмом. Мы обнаружили, что когда порнография изображает сексуальное насилие, мужчины перенимают доселе незнакомые им приемы, которым их учат порнографы. Мы узнали, что мужчины, покупающие порнографию, сочтут сексом любые мучительные и унизительные для женщин акты. Мужские сексуальные практики могут радикально меняться, постепенно вбирая в себя акты насилия и унижения, представленные в порнографии. Мы выяснили, что под ее влиянием самые разные виды сексуального насилия в жизни женщины сложно и причудливо переплетаются между собой: порнография используется для вовлечения в инцест, а затем ребёнка снимают в порнографии; муж, потребляющий порнографию, не просто избивает жену, а связывает, подвешивает, пытает её, принуждает к занятиям проституцией и снимает на камеру; применение порнографии в групповом изнасиловании означает, что групповое изнасилование будет осуществляться согласно предложенному ею сценарию и что садизм группового изнасилования с подачи порнографов лишь усилится. Запись изнасилования на плёнку стала новым видом сексуального насилия над женщиной. Порнография создала своего рода концентрационный лагерь для женщин и детей, и это не преувеличение.
---------
[1] Теория, основанная на утверждении Аристотеля, что переживание эмоции освобождает от нее, согласно которой зрелище насилия дает выход сдерживаемым агрессивным импульсам и помогает «очиститься» от них.