"О психологии восточных религий и фолософий" К. Г. Юнг
Индиец никогда не забывает ни о теле, ни об уме, тогда как европеец всегда забывает то одно, то другое. Благодаря такой забывчивости он завоевал сегодня весь мир. Не так с индийцем: он помнит не только о собственной природе, но также о том, что он и сам принадлежит природе. Европеец, наоборот, располагает наукой о природе и удивительно мало знает о собственной сущности, о своей внутренней природе. Для индийца знание метода, позволяющее ему контролировать высшую силу природы внутри и вовне себя, представляется дарованным свыше благом. Для европейца же подавление собственной природы, и без того искаженной, добровольное превращение себя в некое подобие робота показалось бы чистейшим адом.
Наивысшее видение появляется не в конце бардо, а в самом его начале, в момент смерти, а то, что происходит вслед за этим, представляет собой долгое соскальзывание в иллюзию и помрачение вплоть до перехода к новому физическому рождению. Духовный апогей достигается в конце жизни. Человеческая жизнь, таким образом, есть средство максимального свершения; только в ней создается та карма, которая дает мертвому возможность безобъектно пребывать в пустоте полноты света и тем самым быть в центре колеса перерождений, избавившись от всех иллюзий возникновения и исчезновения. Жизнь в бардо несет не вечные радости или мучения, а просто спуск к новой жизни, которая должна приблизить человека к его конечной цели.
Но как ни называть принцип бытия - богом, материей, энергией или как-нибудь еще - от этого ничего не возникает, а только меняется символ.
Любая мысль, любое чувство и любое восприятие состоят из психических образов, и сам мир существует лишь постольку, поскольку мы способны продуцировать картину мира.
Непосредственно достоверно только психическое существование. И если мир не принимает форму психического образа, то его можно считать практически несуществующим.
Фактически мы лучше защищены от неурожая, наводнений и эпидемий, нежели от нашей жалкой духовной неполноценности, которая, очевидно, не в состоянии серьёзно сопротивляться психическим эпидемиям.
Единство того и другого [жизни и сознания] есть дао, символом которого является находящийся в центре белый свет. Этот свет обитает в "квадратном дюйме", т.е. между глаз. Здесь наглядно выражена "творческая точка", непротяженная интенсивность, мысленно совмещаемая с пространством "квадратного дюйма", символом протяженности. То и другое вместе есть дао. Сущность, или сознание (sing) выражается световой символикой и поэтому выступает в качестве интенсивности. Отсюда жизнь (ming) можно отождествить с экстенсивностью. У первого - характер ян, у второй - инь.
Наивысшее видение появляется не в конце бардо, а в самом его начале, в момент смерти, а то, что происходит вслед за этим, представляет собой долгое соскальзывание в иллюзию и помрачение вплоть до перехода к новому физическому рождению. Духовный апогей достигается в конце жизни. Человеческая жизнь, таким образом, есть средство максимального свершения; только в ней создается та карма, которая дает мертвому возможность безобъектно пребывать в пустоте полноты света и тем самым быть в центре колеса перерождений, избавившись от всех иллюзий возникновения и исчезновения. Жизнь в бардо несет не вечные радости или мучения, а просто спуск к новой жизни, которая должна приблизить человека к его конечной цели.
Но как ни называть принцип бытия - богом, материей, энергией или как-нибудь еще - от этого ничего не возникает, а только меняется символ.
Любая мысль, любое чувство и любое восприятие состоят из психических образов, и сам мир существует лишь постольку, поскольку мы способны продуцировать картину мира.
Непосредственно достоверно только психическое существование. И если мир не принимает форму психического образа, то его можно считать практически несуществующим.
Фактически мы лучше защищены от неурожая, наводнений и эпидемий, нежели от нашей жалкой духовной неполноценности, которая, очевидно, не в состоянии серьёзно сопротивляться психическим эпидемиям.
Единство того и другого [жизни и сознания] есть дао, символом которого является находящийся в центре белый свет. Этот свет обитает в "квадратном дюйме", т.е. между глаз. Здесь наглядно выражена "творческая точка", непротяженная интенсивность, мысленно совмещаемая с пространством "квадратного дюйма", символом протяженности. То и другое вместе есть дао. Сущность, или сознание (sing) выражается световой символикой и поэтому выступает в качестве интенсивности. Отсюда жизнь (ming) можно отождествить с экстенсивностью. У первого - характер ян, у второй - инь.