Два образа богообщения: Бог в душе и душа в Боге.
В первом случае ( - Ты ходишь молиться в церковь? - Нет, у меня Бог в душе) человек, может быть, вполне неосознанно и честно полагает, что его душа так велика, пространна и обширна, что даже Бог помещается в ней, и Ему находится там местечко. Такой Бог, видимо, удобен тем, что нетребователен к человеку, и Его присутствие в душе необременительно, поскольку ровным счётом ничего не меняется. В самом деле, если Сам Бог ставит условием сочетания с человеком не только в этой жизни, но и в вечности не только веру, но причастие Его Спасительных Тела и Крови, то в чём смысл утверждаемого пребывания Бога в душе, избегающей Таинства Евхаристии, которое совершается в храме и только в нём?
Так иллюзия становится - иногда на всю жизнь! - своеобразной религией, которая, по сути, лишена не только всякой действенной, преображающей человека силы, но и самого смысла.
Иной образ, иная ступень богообщения - погружение души в Бога, её обожение и, по слову апостола, причастие человека Божию естеству. «И уже не я живу, но живёт во мне Христос» - это сказано не так, как «у меня Бог в душе», а так и тогда, когда самая душа человека соединяется со Христом, отдавая себя Ему и становясь поистине храмом Духа Святого. В такой душе Христос уже ВСЁ, а не малая условная часть её, души, пространства.
И это есть единственный путь и единственно возможная жизнь души в Истине