Проходите, мадам, проходите...
Услыхав это, я принялась инстинктивно озираться, пытаясь понять, где тут поблизости скрывается таинственная "мадам".
К несоответствующей действительности "девушка" я как-то прикипела - даже жаль с нею расстаться.
С противной советской "женсчина" с удовольствием бы рассталась - да кудык от нее денешься...
Подумав секундочку и столько же поозиравшись, я решила, что "мадам" относится к открытому черному платью, туфелькам и серьгам до плеч. Я же очень удачно вызвалась их сопровождать в зал Чайковского.
Там устроители концертов придумали такую штуку - в европейском, по их мнению, стиле: секьюрити обрядили во фраки и обучили европейским манерам.
Теперь, вместо привычного: "Открываем сумочку. Проходим!", получаешь свою "мадам" на входе и порхаешь себе в зал, воображая себя не сопровождающей открытое черное платье и серьги до плеч, а настоящей полноценной женсч...то есть, пардон, мадам.
А там, в зале, Бобби Макферрин и Чик Кориа что-то немыслимое делают с нашими привыкшими не выходить из боевой стойки людьми, давно наизусь заучившими, что жизнь - борьба, чуть расслабился и зазевался - съели, что на дороге, что в метрополитене. Давеча в метро на вопрос, "в какую сторону к залу Чайковского" я разулыбалась до ушей и замахала рукой в нужную сторону.
По правде говоря, во рту у меня была карамелька, только поэтому я так энергично улыбалась, стремясь компенсировать вынужденную немоту.
В ответ дама разразилась неожиданно бурной речью о москвичах, лейтмотив которой был таков: "Третий день в Москве вашей хваленой, и за три дня ни одна собака никому не улыбнулась - вы первая". Мне аж неловко сделалась - про карамельку-то дама не могла знать...
И вот та самая вечно в боевой стойке публика в зале вдруг обмякла как-то и принялась любить друг друга, друг другу улыбаться и дружески рукоплескать. Просто Ямайка какая-то...
А на сцене Бобби Макферрин и Чик Кориа создают "музыкальный портрет" некого Саши - высокого человека с мягкими движениями и седой головой.
После кто-то поет, танцуют умопомрачительно прекрасные барышни - все получает свою порцию горячих аплодисментов от публики, объятие Бобби и рукопожатие Чика - двух мегазвезд, собирающих по всему миру полнейшие залы и неизменно являющихся на концерт в джинсах и майках...
Кажется - шли в обнимку по улице, случайно зашли в какой-то зал, глядь - там публики полно. Ну и отчего бы ее не развлечь - публику-то. Люди-то собрались все как один славные, музыкальные и талантливые. Вот для того, чтобы восхититься такими разноообразными талантами славной публики эти два человека и перелетели через океан. Ну и заодно - раз уж так вышло - можно сыграть и спеть, исключительно ради удовольствия и с удовльствием.
За этой кажущейся простотой, конечно же, высочайшая музыкальная культура и, небось, адский труд.
Хотя в это никак невозможно поверить - уж больно счастливые лица и расслабленные движения у музыкантов. Работать же - это что-то совсем другое. Это значит утирать пот со лба, в изнеможении вползать в дверь родного дома, чтобы поскорей отдыхать...отдыхать.
А эти - похоже - хорошо устроились, прямо на работе отдыхают, не стесняясь, и счастливы. И вокруг люди тоже отдыхаюи и счастливы, подпевают, хлопают друг другу - будто за стенами Чайковского зала и не Москва, где "за три дня ни одна собака никому не улыбнулась".
Впрочем, по поводу Москвы мнение автора может не совпадать...
К несоответствующей действительности "девушка" я как-то прикипела - даже жаль с нею расстаться.
С противной советской "женсчина" с удовольствием бы рассталась - да кудык от нее денешься...
Подумав секундочку и столько же поозиравшись, я решила, что "мадам" относится к открытому черному платью, туфелькам и серьгам до плеч. Я же очень удачно вызвалась их сопровождать в зал Чайковского.
Там устроители концертов придумали такую штуку - в европейском, по их мнению, стиле: секьюрити обрядили во фраки и обучили европейским манерам.
Теперь, вместо привычного: "Открываем сумочку. Проходим!", получаешь свою "мадам" на входе и порхаешь себе в зал, воображая себя не сопровождающей открытое черное платье и серьги до плеч, а настоящей полноценной женсч...то есть, пардон, мадам.
А там, в зале, Бобби Макферрин и Чик Кориа что-то немыслимое делают с нашими привыкшими не выходить из боевой стойки людьми, давно наизусь заучившими, что жизнь - борьба, чуть расслабился и зазевался - съели, что на дороге, что в метрополитене. Давеча в метро на вопрос, "в какую сторону к залу Чайковского" я разулыбалась до ушей и замахала рукой в нужную сторону.
По правде говоря, во рту у меня была карамелька, только поэтому я так энергично улыбалась, стремясь компенсировать вынужденную немоту.
В ответ дама разразилась неожиданно бурной речью о москвичах, лейтмотив которой был таков: "Третий день в Москве вашей хваленой, и за три дня ни одна собака никому не улыбнулась - вы первая". Мне аж неловко сделалась - про карамельку-то дама не могла знать...
И вот та самая вечно в боевой стойке публика в зале вдруг обмякла как-то и принялась любить друг друга, друг другу улыбаться и дружески рукоплескать. Просто Ямайка какая-то...
А на сцене Бобби Макферрин и Чик Кориа создают "музыкальный портрет" некого Саши - высокого человека с мягкими движениями и седой головой.
После кто-то поет, танцуют умопомрачительно прекрасные барышни - все получает свою порцию горячих аплодисментов от публики, объятие Бобби и рукопожатие Чика - двух мегазвезд, собирающих по всему миру полнейшие залы и неизменно являющихся на концерт в джинсах и майках...
Кажется - шли в обнимку по улице, случайно зашли в какой-то зал, глядь - там публики полно. Ну и отчего бы ее не развлечь - публику-то. Люди-то собрались все как один славные, музыкальные и талантливые. Вот для того, чтобы восхититься такими разноообразными талантами славной публики эти два человека и перелетели через океан. Ну и заодно - раз уж так вышло - можно сыграть и спеть, исключительно ради удовольствия и с удовльствием.
За этой кажущейся простотой, конечно же, высочайшая музыкальная культура и, небось, адский труд.
Хотя в это никак невозможно поверить - уж больно счастливые лица и расслабленные движения у музыкантов. Работать же - это что-то совсем другое. Это значит утирать пот со лба, в изнеможении вползать в дверь родного дома, чтобы поскорей отдыхать...отдыхать.
А эти - похоже - хорошо устроились, прямо на работе отдыхают, не стесняясь, и счастливы. И вокруг люди тоже отдыхаюи и счастливы, подпевают, хлопают друг другу - будто за стенами Чайковского зала и не Москва, где "за три дня ни одна собака никому не улыбнулась".
Впрочем, по поводу Москвы мнение автора может не совпадать...