Лада Пузыревская: это Питер, mon cher.
Если забудут в осень свести мосты,
то зимовать придется там, где застал
снег, затянувший белым надежд посты.
Бледные тени… сны?.. у чужих застав
нас не дождутся - это наверняка.
Время стоит, когда на семи ветрах
мечется-бьётся-плачет Нева-река,
плещет на серый берег столетний страх -
страх тишины. Вы слышите шорох, князь?..
Вечность скребется в битые зеркала.
Стрелки, плутая, сонно стирают вязь
на циферблате... Скольким она лгала -
осень, багровый росчерк на золотом,
дивное время жечь не мосты, листву,
всё оставлять на призрачное «потом»,
верить любому жесту, как колдовству.
Это потом здесь будет серым-серо,
после случайно скошенных ветром фраз,
это потом, поставивших на зеро,
осень запеленгует, ослепших, нас -
тех, кто смотрел на солнце и рифмовал
смерть, как одну из прочих попыток сметь.
Каждый случайный луч - всё в слова. Слова…
Осенью все слова - только мелочь-медь,
будущих зим разменный не-golden фонд,
плата за выживание в той войне,
где даже тени наши уйдут на фронт,
той, где за каждый выстрел платить вдвойне.
Белая сказка… Битва за каждый след -
это для тех, кто вряд ли у райских врат
в очередь встанет на тысячу долгих лет.
Это для тех, кто верит в победу, брат.
если выпадет снег
Рисует охрипший мороз кружева
на мутной воде, что упорно жива,
ваяет бесстрастные фрески
на стойко взошедших в ночи куполах,
мерцает, запутавшись в ветра полах,
блистательно тлеющий Невский.
Здесь встречные лица сродни зеркалам,
где только неоновый отблеск реклам,
и, как нерадивый служивый,
сквозняк затаился в осевших дворах,
с надеждой на солнце баюкает страх,
но все предсказания - лживы,
и метеосводка, как водится, врёт,
и не за горами опять гололёд,
и выйдут вальсировать тени
на гулкие улицы наших молитв,
где враг не опознан, а значит - не бит,
и мы не стрелки, а мишени -
мишени для стрел безмятежных и пуль,
нас всех произвольно расставит патруль
по-вдоль столбовой безымянной.
Архангелы стаей взметнулись с поста,
Всевышний, сбиваясь, считает до ста
сраженных, блаженных и пьяных
по льдистому списку напрасных утрат.
И ты, мой далёкий, мой сумрачный брат,
глядишься в свинцовое утро,
попятные ищешь на небе следы,
но звёзды, бледнея, сомкнули ряды -
так день начинается, будто
и не было торных, просторных путей,
и следует жить-ворожить без затей -
глядишь, пронесёт и на этот,
который по счету, отчаянный раз...
Но падает снег на Казанский и Спас,
и трудно не выдать секрета
о том, что холодное время зима
приходит сама и уходит - сама,
и нас расстреляет поштучно
хозяин неверьем пропитанных стрел,
а тем, кто на этой войне уцелел,
не лучше, поверь мне, не лучше.
http://lito1.ru/sbornik/5230
то зимовать придется там, где застал
снег, затянувший белым надежд посты.
Бледные тени… сны?.. у чужих застав
нас не дождутся - это наверняка.
Время стоит, когда на семи ветрах
мечется-бьётся-плачет Нева-река,
плещет на серый берег столетний страх -
страх тишины. Вы слышите шорох, князь?..
Вечность скребется в битые зеркала.
Стрелки, плутая, сонно стирают вязь
на циферблате... Скольким она лгала -
осень, багровый росчерк на золотом,
дивное время жечь не мосты, листву,
всё оставлять на призрачное «потом»,
верить любому жесту, как колдовству.
Это потом здесь будет серым-серо,
после случайно скошенных ветром фраз,
это потом, поставивших на зеро,
осень запеленгует, ослепших, нас -
тех, кто смотрел на солнце и рифмовал
смерть, как одну из прочих попыток сметь.
Каждый случайный луч - всё в слова. Слова…
Осенью все слова - только мелочь-медь,
будущих зим разменный не-golden фонд,
плата за выживание в той войне,
где даже тени наши уйдут на фронт,
той, где за каждый выстрел платить вдвойне.
Белая сказка… Битва за каждый след -
это для тех, кто вряд ли у райских врат
в очередь встанет на тысячу долгих лет.
Это для тех, кто верит в победу, брат.
если выпадет снег
Рисует охрипший мороз кружева
на мутной воде, что упорно жива,
ваяет бесстрастные фрески
на стойко взошедших в ночи куполах,
мерцает, запутавшись в ветра полах,
блистательно тлеющий Невский.
Здесь встречные лица сродни зеркалам,
где только неоновый отблеск реклам,
и, как нерадивый служивый,
сквозняк затаился в осевших дворах,
с надеждой на солнце баюкает страх,
но все предсказания - лживы,
и метеосводка, как водится, врёт,
и не за горами опять гололёд,
и выйдут вальсировать тени
на гулкие улицы наших молитв,
где враг не опознан, а значит - не бит,
и мы не стрелки, а мишени -
мишени для стрел безмятежных и пуль,
нас всех произвольно расставит патруль
по-вдоль столбовой безымянной.
Архангелы стаей взметнулись с поста,
Всевышний, сбиваясь, считает до ста
сраженных, блаженных и пьяных
по льдистому списку напрасных утрат.
И ты, мой далёкий, мой сумрачный брат,
глядишься в свинцовое утро,
попятные ищешь на небе следы,
но звёзды, бледнея, сомкнули ряды -
так день начинается, будто
и не было торных, просторных путей,
и следует жить-ворожить без затей -
глядишь, пронесёт и на этот,
который по счету, отчаянный раз...
Но падает снег на Казанский и Спас,
и трудно не выдать секрета
о том, что холодное время зима
приходит сама и уходит - сама,
и нас расстреляет поштучно
хозяин неверьем пропитанных стрел,
а тем, кто на этой войне уцелел,
не лучше, поверь мне, не лучше.
http://lito1.ru/sbornik/5230