мне кажется, мы - как старом кино, пора обращать воду в вино
Шесть лет назад. Целая жизнь, между прочим: в шесть лет дети читают, рисуют, успевают разругаться с первыми друзьями, а некоторые особенно неудачливые познают радости школьного образования.
Был снег и, как это говорят в прогнозах погоды, местами гололед. Всегда было интересно, что значит - местами? Там, где дворник поленился разбить лед и посыпать песком?..
Еще был третий курс и семинар по исторической поэтике. Пятой парой. Были сигареты и Великий Совет барышень, которые думали, идти мне или не идти. Не идти - это сидеть еще одну пару и потерять возможность познакомиться с человеком, с которым так весело и интересно было болтать онлайн в аське. Идти - пропустить интересную пару, да еще когда сессия на носу, и, возможно, нарваться на странного человека, которого я знаю только онлайн, то есть - не знаю совсем. Решено было - не идти, однако, когда на том конце человек, обозначенный в телефонной книжке ником alasar, вместо "привет" сказал, что уже подъезжает, Великий Совет пересмотрел свои взгляды и начал срочный сбор денег: если это не свидание, каждый платит сам за себя. А я совсем не хотела, чтобы это было свидание, несмотря на общий финансовый кризис.
Эти смятые бумажки по 10 и 100 рублей, затолкнутые против моей воли в карманы моей зимней куртки, наверное, одно из самых трогательных моих воспоминаний.
Потом было какое-то, как мне, завсегдатаю "Билингвы" и "ОГИ", казалось, пафосное кафе, и странная болтовня ни о чем. Он часто вскакивал и смотрел в окно, не эвакуировали ли его машину, а я думала, что у него смешная походка и уши, и забавные ресницы, и, что когда-нибудь, спустя много лет, я буду рассказывать, как в первую нашу встречу мы полчаса проговорили про восстание зелотов, и как я ни черта не знала, кто такие зелоты, а он вежливо обходил этот печальный факт. И как смешно мне было от всего этого.
Была зима, ночные улицы, много Гребенщикова и Битлов, и, вместо того, чтобы говорить, мы пели, на всю машину, на весь заметенный пропект Мира, на всю зимнюю предновогоднюю Москву, и я думала, как буду рассказывать, как в первую нашу встречу мы час просидели в машине перед моим домом, курили и пели любимые обоими песни.
У него смешная походка. И уши. И ресницы. Мы по-прежнему поем на весь дом Гребенщикова и Битлов, а друзьям я рассказываю, как целых шесть лет назад, в первую нашу встречу, мы полчаса проговорили про восстание зелотов, и что я до сих пор не знаю, кто они такие, но это не важно. У нас дурацкие золотые кольца и по печати в паспорте.
И только до сих пор интересно, что было на той паре по исторической поэтике.
Был снег и, как это говорят в прогнозах погоды, местами гололед. Всегда было интересно, что значит - местами? Там, где дворник поленился разбить лед и посыпать песком?..
Еще был третий курс и семинар по исторической поэтике. Пятой парой. Были сигареты и Великий Совет барышень, которые думали, идти мне или не идти. Не идти - это сидеть еще одну пару и потерять возможность познакомиться с человеком, с которым так весело и интересно было болтать онлайн в аське. Идти - пропустить интересную пару, да еще когда сессия на носу, и, возможно, нарваться на странного человека, которого я знаю только онлайн, то есть - не знаю совсем. Решено было - не идти, однако, когда на том конце человек, обозначенный в телефонной книжке ником alasar, вместо "привет" сказал, что уже подъезжает, Великий Совет пересмотрел свои взгляды и начал срочный сбор денег: если это не свидание, каждый платит сам за себя. А я совсем не хотела, чтобы это было свидание, несмотря на общий финансовый кризис.
Эти смятые бумажки по 10 и 100 рублей, затолкнутые против моей воли в карманы моей зимней куртки, наверное, одно из самых трогательных моих воспоминаний.
Потом было какое-то, как мне, завсегдатаю "Билингвы" и "ОГИ", казалось, пафосное кафе, и странная болтовня ни о чем. Он часто вскакивал и смотрел в окно, не эвакуировали ли его машину, а я думала, что у него смешная походка и уши, и забавные ресницы, и, что когда-нибудь, спустя много лет, я буду рассказывать, как в первую нашу встречу мы полчаса проговорили про восстание зелотов, и как я ни черта не знала, кто такие зелоты, а он вежливо обходил этот печальный факт. И как смешно мне было от всего этого.
Была зима, ночные улицы, много Гребенщикова и Битлов, и, вместо того, чтобы говорить, мы пели, на всю машину, на весь заметенный пропект Мира, на всю зимнюю предновогоднюю Москву, и я думала, как буду рассказывать, как в первую нашу встречу мы час просидели в машине перед моим домом, курили и пели любимые обоими песни.
У него смешная походка. И уши. И ресницы. Мы по-прежнему поем на весь дом Гребенщикова и Битлов, а друзьям я рассказываю, как целых шесть лет назад, в первую нашу встречу, мы полчаса проговорили про восстание зелотов, и что я до сих пор не знаю, кто они такие, но это не важно. У нас дурацкие золотые кольца и по печати в паспорте.
И только до сих пор интересно, что было на той паре по исторической поэтике.