о музыке
Когда я жила с мамой, периодически писала посты с сетованиями и плачем Ярославны на предмет изобилия соседей, увлекающихся классической музыкой. Главным бичом был консерваторский фаготист, который занимался с утра и до глубокой ночи и делал это правильно, по науке (то есть, повторял каждые два такта по сотне раз). Также имелись бичи второстепенные: многочисленные несчастные дети, наяривавшие на бабушкиных расстроенных фано "Октябрь" и "Лира" неизменную и ненавистную, да простит меня Людвиг ван, "К Элизе". Дом, где мы живем с А., на удивление был немузыкален, что радовало и грело душу.
Впрочем, сегодня душа снова мерзнет и грустит: сосед по площадке обзавелся раритетным мобильником времен моей юности и слушает на нем мелодии, не прекращая это дело ни на секундочку, причем почему-то не дома, а прямо на нашей площадке. Стоит у окна, курит и наслаждается классикой. "К Элизе" - кошмар моего детства - вернулась в мои измученные уши, на сей раз - громким, мерзким, электрическим звуком (простите меня, бабушки из маминого дома с пианинами "Октябрь", ибо не ведала я, что говорила ранее). Учитывая, что сосед - в прошлом мент, в настоящем - пьющий безработный мрачной физиономии и крепкого телосложения, страдаю я молча и беспрекословно.
И хорошая ведь мелодия, эта "К Элизе". Даже красивая. Но ассоциируется исключительно с детством, полным домов, в которых в каждой квартире обязательно стояло пианино с советских времен, не так давно закончившихся, страшное, лакированное, дребезжащее жалобно эту самую "К Элизе" под маленькими ручками представителей нового поколения, отправленных в музыкальную школу, потому что так - надо. Хозяева ручек ненавидели пианино, пианино ненавидело ручки и грустно стонало от стыда, когда вместо си выдавало си бемоль по причине полной расстроенности. Или - расстройства. Не знаю, что первичнее.
Именно поэтому, по приходе в музыкальную школу, я поставила ультиматум - ЭТО я играть не буду ни за что. Во-первых, уже к своим шести годам я всласть насладилась ЭТИМ, доносящимся изо всех окон. Во-вторых, в нашем доме стоял настоящий "Шрёдер", а вовсе не какая-то "Лира" - не лакированный, но отшлифованный красавец со вставками из разных пород дерева и именем, выложенным латунными, позеленевшими от времени, всегда прохладными на ощупь буквами, средневековой вязью и по-немецки (то есть, с интригующими крапинками над гласными, которые назывались смешным словом "умляут"). И этот "Шредер" был достоин чего-то более благородного, нежели кошмар про Элизу - удел советских лакированных неудачников.
Моя прекрасная учительница Наталья Леонидовна вздохнула с облегчением - впрочем, потом я заметила, что никто из ее учеников никогда "К Элизе" не играл. Кажется, за это ей были благодарны все: родители, бабушки, дедушки, дети, комиссия на экзаменах - да весь мир радовался и ликовал, и птицы пели "Аллилуйя", и сам Бог улыбался с небес.
Хотя ведь - хорошая мелодия. Даже красивая.
Особенно если на пианино сыгранная, а не на старом мобильнике.