А. С. Пушкин "Моцарт и Сальери"
Историк и поэт различаются не тем, что один пишет стихами, а другой прозою (ведь и Геродота можно переложить в стихи, но сочинение его все равно останется историей, в стихах ли, в прозе ли), - нет, различаются они тем, что один говорит о том, что было, а другой о том, что могло бы быть. Поэтому поэзия философичнее и серьезнее истории - ибо поэзия больше говорит об общем, история - о единичном.
Аристотель "Поэтика"
Начну с того, без чего просто не получится продвинуться дальше. История о том, что Сальери убил Моцарта -это легенда, возникшая в начале 19 века из-за множества причин и факторов, которые достаточно подробно рассматривались в самых разных исследованиях, останавливаться на них я сейчас не буду. Я до сих пор не могу с уверенностью решить для себя очень важную проблему, которая с этой легендой связана: из-за правдоподобного вымысла оказался оклеветан
реальный и очень достойный человек. Иногда мне кажется, что в привычке абстрагироваться от таких вещей при рассмотрении художественного произведения есть определенная доля душевной глухоты, но ничего не поделаешь, гораздо больше всего остального меня интересует то, как эта легенда была воплощена в трагедии Пушкина, а затем развита в пьесе Питера Шеффера.
Несмотря на использование реальных имен и множества реальных фактов, эта пьеса рассказывает об общем, на это указывает даже первоначальный вариант заголовка - "Зависть", затем она называлась "Сальери" и, наконец, получила тот заголовок, под которым мы знаем её сейчас. Такое движение от одного варианта заголовка к другому ощутимо сдвигает восприятие текста - от анатомирования страсти к противопоставлению двух разных мироощущений, олицетворенных двумя композиторами. Жаль не известно, менялась ли вместе с заголовками структура пьесы, но вполне возможно, что она оставалась такой же, это очень хорошо заметно по тому, как показаны оба персонажа.
Главное и, в каком-то смысле, единственное действующее лицо в этой трагедии - Сальери. О его жизненном пути мы узнаем очень подробно: родился и вырос, имея только страстную любовь к музыке, своего нынешнего высокого положения добился исключительно сам, "усильным напряженным постоянством", кропотливым трудом. Занявшись сочинением, он проявляет редкую самоотверженность и самокритичность, он отдает должное достойным коллегам... Одним словом, всё более чем достойно сочувствия и одобрения. Вся эта история нужна не только для того, чтобы читатели и зритли прониклись тем, что он заслужил талант и признание, но и для того, чтобы показать насколько он противоположен Моцарту по своим исходным данным. О Моцарте из текста мы знаем сравнительно немного: несколько реплик, небольших монологов, которые намечают характер, но всё же создают достаточно отвлеченный образ. Тем не менее, восприятию это не слишком вредит: нам не нужно долго объяснять, кто такой Моцарт, потому что романтический образ чудо-ребёнка, гениального композитора всем очень хорошо знаком и он сам по себе является настолько мощным действующим фактором, что самому персонажу не обязательно что-то делать: всё напряжение возникает без его активного участия. Уже ради этого имело смысл использовать имена реальных людей, не прикрываясь мистификациями в стиле "случай из такой-то эпохи".
Истории о зависти со времени Каина и Авеля идут по одному и тому же пути, меняются только эпохи и внешние детали: не принятая жертва, обида, попытка восстановить справедливость, ну или хотя бы отомстить тому человеку, которому повезло больше, даже если сам он действительно ничего не делал для того, чтобы сложилась именно такая ситуация. Чем так сильно провинился литературный Моцарт, что литературный Сальери решил его уничтожить (а ведь у него были и успешные коллеги и даже враги)? Только тем, что он, по словам Сальери, не достоин своего таланта. Он, ничуть не смущаясь, веселится над тем, как играют его вещи уличные музыканты (по возмущению Сальери нетрудно догадаться, что играют не очень хорошо); излив в очередном произведении радость и грусть, мучившие его во время бессонницы, он тут же переключается на мысли о предстоящем обеде - одним словом, никакого священного трепета перед своим бессмертным гением и осознания собственной исключительности. И именно это становится поводом для убийства. Всё остальное - только причины, когда понятные, когда извилистые и надуманные. Разбираться в них можно очень долго, благо концентрация у текста такая, что любая фраза добавляет новые оттенки и нюансы и именно это свойство сделало возможным дальнейшие интерпретации этого сюжета.
Продолжение следует.