Одиночество Фридриха Ницше
«Где же они, те друзья, с которыми, как мне когда-то казалось, я так тесно был связан? Мы живем в разных мирах, говорим на разных языках! Я хожу среди них как изгнанник, как чужой человек; до меня не доходит ни одно слово, ни один взгляд. Я замолкаю, потому что меня никто не понимает; я могу это смело сказать: они никогда меня не понимали. Ужасно быть приговоренным к молчанию, когда так много имеется сказать…
Неужели я создан для одиночества, для того, чтобы никогда не быть никем услышанным? Отсутствие связей, отрезанность от мира - это самое ужасное из всех одиночеств; быть “другим” это значит носить медную маску, самую тяжелую из всех медных масок - настоящая дружба возможна только среди равных.
Среди равных - эти слова действуют мне на нервы; какую доверчивость, надежду, благоухание, блаженство оно обещает человеку, который постоянно по необходимости живет один; человеку, который совсем “другой” и никогда не находил никого, кто бы был его расы. И несмотря на это, он хороший искатель, он много искал…
О, внезапное безумие этих минут, когда одинокому казалось, что он нашел друга и держит его, сжимая в своих объятиях; ведь это для него небесный дар, неоценимый подарок. Через час он с отвращением отталкивает его от себя и даже отворачивается от самого себя, чувствуя себя как бы загрязненным, запятнанным, больным от своего собственного общества. “Глубокому человеку” необходимо иметь друга, если у него нет Бога; а у меня нет ни Бога, ни друга».
Неужели я создан для одиночества, для того, чтобы никогда не быть никем услышанным? Отсутствие связей, отрезанность от мира - это самое ужасное из всех одиночеств; быть “другим” это значит носить медную маску, самую тяжелую из всех медных масок - настоящая дружба возможна только среди равных.
Среди равных - эти слова действуют мне на нервы; какую доверчивость, надежду, благоухание, блаженство оно обещает человеку, который постоянно по необходимости живет один; человеку, который совсем “другой” и никогда не находил никого, кто бы был его расы. И несмотря на это, он хороший искатель, он много искал…
О, внезапное безумие этих минут, когда одинокому казалось, что он нашел друга и держит его, сжимая в своих объятиях; ведь это для него небесный дар, неоценимый подарок. Через час он с отвращением отталкивает его от себя и даже отворачивается от самого себя, чувствуя себя как бы загрязненным, запятнанным, больным от своего собственного общества. “Глубокому человеку” необходимо иметь друга, если у него нет Бога; а у меня нет ни Бога, ни друга».