Я - Джойс
Я хочу иметь крылья, панцирь, кору, выдыхать дым, двигать хоботом, извивать свое тело, разделиться повсюду, быть во всем, уноситься в воздух вместе с ароматами, развиваться вместе с растениями, течь как вода, вибрировать как звук, сверкать как свет, принимать всевозможные формы, проникать в каждый атом.
Я хочу летать, плавать, лаять, мычать, выть.
Каждое мгновение - это плод сорока тысячелетий.
Мимолетные дни, жужжа, как мухи, устремляются в небытие, и каждый миг - окно, распахнутое во все времена.
Я не могу вспомнить то, что еще не случилось.
Я обрек себя на обычное существование, зато не уронил себя в собственных глазах.
По иерархическим меркам я всего лишь бездельник.
Я ухожу, чтобы в миллионный раз познать неподдельность опыта и выковать в кузнице моей души несотворенное сознание моего народа.
Я люблю запах чернил, как пьяница вино.
И один вид чистой бумаги приводит меня в восторг.
Слова у меня уже есть.
Я ищу безукоризненный порядок слов в предложении.
Точное построение фразы существует для каждой мысли.
Язык должен придать лексике эластичность сна, сделать возможной игру света и красок; каждая фраза должна быть радугой, и каждое слово - многоцветной призмой.
Слова означают больше того, что я имею в виду, пользуясь ими, а потому эта книга означает, вероятно, гораздо больше того, что я имел в виду в то время, как писал ее.
Я хочу летать, плавать, лаять, мычать, выть.
Каждое мгновение - это плод сорока тысячелетий.
Мимолетные дни, жужжа, как мухи, устремляются в небытие, и каждый миг - окно, распахнутое во все времена.
Я не могу вспомнить то, что еще не случилось.
Я обрек себя на обычное существование, зато не уронил себя в собственных глазах.
По иерархическим меркам я всего лишь бездельник.
Я ухожу, чтобы в миллионный раз познать неподдельность опыта и выковать в кузнице моей души несотворенное сознание моего народа.
Я люблю запах чернил, как пьяница вино.
И один вид чистой бумаги приводит меня в восторг.
Слова у меня уже есть.
Я ищу безукоризненный порядок слов в предложении.
Точное построение фразы существует для каждой мысли.
Язык должен придать лексике эластичность сна, сделать возможной игру света и красок; каждая фраза должна быть радугой, и каждое слово - многоцветной призмой.
Слова означают больше того, что я имею в виду, пользуясь ими, а потому эта книга означает, вероятно, гораздо больше того, что я имел в виду в то время, как писал ее.