(no subject)
Заводишь жежешечку, чтобы хорошо проводить время, а лента начинает вымирать и делать тебе больно. Долбоёб, Мурмель, Ханди, теперь Пристальная - что бы им не остаться только никами в моей жизни, а не дырками в сердце.
Мы с нею не были подругами, но сохраняли осторожное взаимное уважение, которое бывает между мафиози и талантливыми женщинами. Но даже по фб видно, что последние шесть лет её жизни были не только страшными, но и наполненными - всеобщей любовью, путешествиями и надеждой. И я как никогда хорошо понимала её жажду и волю. Она отказывалась умирать. Она отказывалась смиряться. Она отказывалась «отмучиться и отдохнуть на небесах» - она зверски хотела жить, оставаться в своём изрезанном, пронизанным метастазами и отравленном химией теле. Её последние посты были такие, будто человек кричит и соскальзывает в черную ледяную воду, цепляется за треснувший лёд до крови из-под ногтей. А мы все стоим вокруг - ничего, мы надеемся, давай-давай, молодец, мы молимся. Смерть, она в принципе такая, уродливая, одинокая, и в ней никому не поможешь - я имею в виду финал. Сколько угодно люби, поддерживай, помогай, но задыхаться в чёрной воде мы все будем по одному.
А дальше-то, конечно, да - на небеса, как же иначе.
Недавно говорили о старости с женщиной, которая надеется, что желания гаснут вместе с возможностями, вместо фрустраций приходит мудрость, а смерть кажется избавлением от усталости. Но есть люди, которые не смиряются и не принимают старость так же, как Лена не принимала смерть. Им этот путь отвратителен и страшен, и нет в нём никакой поэзии и утешения. И чуда, как мы теперь знаем, тоже нет. И даже гигантская воля не спасает сильного человека.
Она может дать ему только отсрочку, которую он проведёт в отчаянии, в надежде и любви. Вот в этой отсрочке мы с нею были, и это лучше, чем ничего.
Если бы я была сейчас дома, я бы приготовила ватрушку или черничный пирог по её рецептам. Я эту ватрушку пекла, как заведённая, с марта - потому что для меня это было про её жизнь. Лена была со мной своими валяными зайцами и ватрушкой, с ними я буду её помнить. И белые окровавленные пальцы тоже останутся со мной. Она нам всем дала себя проводить почти до самого конца, редко кто может сделать этот подарок такому большому количеству людей. Она нас всех сводила к самому краю смерти, чтобы острее чувствовали себя живыми. Горе, отчаяние, боль - они всё равно поправимы, пока вы здесь и чёрная вода над вами не сомкнулась. Постарайтесь не умирать, пока это возможно - такое было послание.
Вот мы и остались сидеть, как зайцы на подоконнике, и солнце просвечивает сквозь уши.
Я когда ей писала «испеку на мой день рождения» - думала, как она живёт и не ранится о каждое слово про будущее: день рождения, до которого она не доживёт, книжка осенью, которую она не увидит, все наши прогнозы и планы - без неё. А она и ранилась, но это не повод не цепляться за крошащийся лёд.
Сегодня, завтра и все эти дни испеките что-нибудь для неё и постарайтесь не умирать.
https://pristalnaya.livejournal.com/tag/еда
Мы с нею не были подругами, но сохраняли осторожное взаимное уважение, которое бывает между мафиози и талантливыми женщинами. Но даже по фб видно, что последние шесть лет её жизни были не только страшными, но и наполненными - всеобщей любовью, путешествиями и надеждой. И я как никогда хорошо понимала её жажду и волю. Она отказывалась умирать. Она отказывалась смиряться. Она отказывалась «отмучиться и отдохнуть на небесах» - она зверски хотела жить, оставаться в своём изрезанном, пронизанным метастазами и отравленном химией теле. Её последние посты были такие, будто человек кричит и соскальзывает в черную ледяную воду, цепляется за треснувший лёд до крови из-под ногтей. А мы все стоим вокруг - ничего, мы надеемся, давай-давай, молодец, мы молимся. Смерть, она в принципе такая, уродливая, одинокая, и в ней никому не поможешь - я имею в виду финал. Сколько угодно люби, поддерживай, помогай, но задыхаться в чёрной воде мы все будем по одному.
А дальше-то, конечно, да - на небеса, как же иначе.
Недавно говорили о старости с женщиной, которая надеется, что желания гаснут вместе с возможностями, вместо фрустраций приходит мудрость, а смерть кажется избавлением от усталости. Но есть люди, которые не смиряются и не принимают старость так же, как Лена не принимала смерть. Им этот путь отвратителен и страшен, и нет в нём никакой поэзии и утешения. И чуда, как мы теперь знаем, тоже нет. И даже гигантская воля не спасает сильного человека.
Она может дать ему только отсрочку, которую он проведёт в отчаянии, в надежде и любви. Вот в этой отсрочке мы с нею были, и это лучше, чем ничего.
Если бы я была сейчас дома, я бы приготовила ватрушку или черничный пирог по её рецептам. Я эту ватрушку пекла, как заведённая, с марта - потому что для меня это было про её жизнь. Лена была со мной своими валяными зайцами и ватрушкой, с ними я буду её помнить. И белые окровавленные пальцы тоже останутся со мной. Она нам всем дала себя проводить почти до самого конца, редко кто может сделать этот подарок такому большому количеству людей. Она нас всех сводила к самому краю смерти, чтобы острее чувствовали себя живыми. Горе, отчаяние, боль - они всё равно поправимы, пока вы здесь и чёрная вода над вами не сомкнулась. Постарайтесь не умирать, пока это возможно - такое было послание.
Вот мы и остались сидеть, как зайцы на подоконнике, и солнце просвечивает сквозь уши.
Я когда ей писала «испеку на мой день рождения» - думала, как она живёт и не ранится о каждое слово про будущее: день рождения, до которого она не доживёт, книжка осенью, которую она не увидит, все наши прогнозы и планы - без неё. А она и ранилась, но это не повод не цепляться за крошащийся лёд.
Сегодня, завтра и все эти дни испеките что-нибудь для неё и постарайтесь не умирать.
https://pristalnaya.livejournal.com/tag/еда
