Хорошие девочки получают всё
Человеческая психика оберегает себя с помощью разных самообманов, но есть один, который сопровождает нас с самого детства, и с ним расставаться тяжелей всего.
Практически, первая аксиома, которую сообщают нам родители, гласит: «Будешь хорошо себя вести - получишь всё, что захочешь». И оспорить это утверждение нет никакой возможности. Хорошим детям дают конфету, показывают мультики, дарят щенка, а Дед Мороз приносит им самосвал и говорящую куклу. Нет повода не верить, что хорошие дети не разбивают коленки - они ведь не носятся, раз мама не велела. Им не расквашивают носов в драках, потому что они не дерутся, они не падают с деревьев, потому что не скачут, как обезьяны. И в школе у них всё в порядке, они же делают всё правильно.
Быть достаточно безупречным, чтобы в полной мере проверить границы обещанной успешности, невозможно. Живой ребенок просто не может стать настолько идеальным, как требуют родители - так хорошо кушать, беспрекословно слушаться и хирургически аккуратно обращаться с миром. А значит, нет шансов заподозрить, что ему где-то наврали.
Некоторые дети, впрочем, искренне стараются, и получают свой первый шок в общении с другими людьми. Делаешь все уроки, а учительница невзлюбила; ведёшь себя паинькой, а одноклассники травят; стараешься быть аккуратной и воспитанной, а Серёжа всё равно бегает за другой...
Вот с Серёжей особенно обидно, да.
Если придти с этим к маме, она, скорей всего, скажет: «Дурачок он, не видит, какая ты замечательная». И это ответ умной мамы, глупая вполне способна заявить «а что ты хотела, сутулишься, как карга, кто же на такую посмотрит». Но допустим, девочке повезло, и она услышит первый вариант - ты хорошая, тебя обязаны любить, если не дураки.
Если девочка однажды станет объектом сексуальной агрессии, она скорей всего узнает, что неправильно себя вела, вызывающе одевалась или красилась, как потаскушка. И наверняка поверит.
Когда она выйдет замуж и родит ребёнка, при любых проблемах с его здоровьем ей скажут, что болезни детей - грехи родителей.
Если придёт в церковь, то получит чёткие указания, как быть хорошей, чтобы получить желаемое.
А если сломает ногу, то первым делом подумает: что я такого сделала?
Причину, по которой ты просто не могла не сломать ногу, найти нетрудно, но иногда на наши головы сваливаются совсем уж невыносимые бедствия. И тогда человек, кроме горя и гнева, испытывает отчаянное недоумение: как хочешь, Господи, но настолько я не нагрешил, так-то за что?! И тут он начинает что-то подозревать. Неужто правильное поведение не гарантирует совсем ничего? Неужто хорошим честным людям кирпичи падают на голову ровно с той же частотой, как и всяким негодяям? И опухоли в их телах вырастают не реже, чем у подлецов? И никак, никак нельзя предохранить от бедствий ни себя, ни любимых людей? Это невыносимо, Господи, незачем жить в таком несправедливом и страшном мире.
Это действительно настолько жестокая правда, что многие отказываются верить. Уж лучше списать всё на грехи семьи: сам-то я старался, как мог, но бабушка была ведьма, мама делала аборты, а папа писал доносы в КГБ, вот и расплачиваюсь теперь. Образ мышления тоже многое объясняет, рак, например, происходит от плохих мыслей и негативных эмоций, это всякий знает.
Поэтому, когда кто-то подступает к вам с подобным утверждением, не спешите его презирать. Скорей всего, психика не выдержала столкновения с реальностью, и ему теперь нужно прятаться под защиту «хороших мыслей» и «логичности воздаяния».
...Однажды я шла по самому тихому району безопасного города Тель-Авива, и мне навстречу попались два велосипедиста. Первый выглядел как религиозный, с пейсами и в кипе, а на втором была маска-балаклава. Поравнявшись со мной, один из них развернулся и со всей дури ударил меня по уху. Сказать, что я удивилась, это не сказать ничего.
Но интересней всего была реакция женщин, которым я рассказывала эту историю. «Как ты была одета?», спрашивали все как одна. Я по случайности надела в тот день закрытое платье до пола, и было видно, как тяжело им даётся мой ответ. Потому что очень неприятно оказаться в мире, где хороший район становится опасным, а верующие люди нападают на приличных женщин безо всякого повода. И где насилие не нуждается в провокации; чтобы стать жертвой достаточно одного - желания другого человека на кого-нибудь напасть.
...Однажды мне написала женщина из какого-то комитета, организованного матерями больных детей. Не помню уже, чем болели, и какой рекламной поддержки просили, но я сказала, что не рискну писать о проблеме, в которой не разбираюсь. Есть вещи, в которых нельзя фальшивить. «Знаете, - ответила она многозначительно, - многие из нас тоже не думали, что это их коснётся...». И в этом прозвучала отчётливая угроза: вот которые отвернулись, те и родили больного. Тётенька, тётенька, а если сделаю по-вашему, обещаете, что всё будет хорошо? И справку дадите?
Но я не обиделась - этой женщине легче найти у себя какую-то несуществующую вину, чем жить в мире, где твой ребёнок может быть обречён на страдания просто так.
Но для себя я бы желала другого: обрести бесстрашие прежде, чем несправедливость мира сломает меня. Хочется иметь достаточно храбрости, чтобы знать, - нельзя быть настолько хорошим, чтобы оказаться в безопасности, - и всё-таки с этим жить.
Практически, первая аксиома, которую сообщают нам родители, гласит: «Будешь хорошо себя вести - получишь всё, что захочешь». И оспорить это утверждение нет никакой возможности. Хорошим детям дают конфету, показывают мультики, дарят щенка, а Дед Мороз приносит им самосвал и говорящую куклу. Нет повода не верить, что хорошие дети не разбивают коленки - они ведь не носятся, раз мама не велела. Им не расквашивают носов в драках, потому что они не дерутся, они не падают с деревьев, потому что не скачут, как обезьяны. И в школе у них всё в порядке, они же делают всё правильно.
Быть достаточно безупречным, чтобы в полной мере проверить границы обещанной успешности, невозможно. Живой ребенок просто не может стать настолько идеальным, как требуют родители - так хорошо кушать, беспрекословно слушаться и хирургически аккуратно обращаться с миром. А значит, нет шансов заподозрить, что ему где-то наврали.
Некоторые дети, впрочем, искренне стараются, и получают свой первый шок в общении с другими людьми. Делаешь все уроки, а учительница невзлюбила; ведёшь себя паинькой, а одноклассники травят; стараешься быть аккуратной и воспитанной, а Серёжа всё равно бегает за другой...
Вот с Серёжей особенно обидно, да.
Если придти с этим к маме, она, скорей всего, скажет: «Дурачок он, не видит, какая ты замечательная». И это ответ умной мамы, глупая вполне способна заявить «а что ты хотела, сутулишься, как карга, кто же на такую посмотрит». Но допустим, девочке повезло, и она услышит первый вариант - ты хорошая, тебя обязаны любить, если не дураки.
Если девочка однажды станет объектом сексуальной агрессии, она скорей всего узнает, что неправильно себя вела, вызывающе одевалась или красилась, как потаскушка. И наверняка поверит.
Когда она выйдет замуж и родит ребёнка, при любых проблемах с его здоровьем ей скажут, что болезни детей - грехи родителей.
Если придёт в церковь, то получит чёткие указания, как быть хорошей, чтобы получить желаемое.
А если сломает ногу, то первым делом подумает: что я такого сделала?
Причину, по которой ты просто не могла не сломать ногу, найти нетрудно, но иногда на наши головы сваливаются совсем уж невыносимые бедствия. И тогда человек, кроме горя и гнева, испытывает отчаянное недоумение: как хочешь, Господи, но настолько я не нагрешил, так-то за что?! И тут он начинает что-то подозревать. Неужто правильное поведение не гарантирует совсем ничего? Неужто хорошим честным людям кирпичи падают на голову ровно с той же частотой, как и всяким негодяям? И опухоли в их телах вырастают не реже, чем у подлецов? И никак, никак нельзя предохранить от бедствий ни себя, ни любимых людей? Это невыносимо, Господи, незачем жить в таком несправедливом и страшном мире.
Это действительно настолько жестокая правда, что многие отказываются верить. Уж лучше списать всё на грехи семьи: сам-то я старался, как мог, но бабушка была ведьма, мама делала аборты, а папа писал доносы в КГБ, вот и расплачиваюсь теперь. Образ мышления тоже многое объясняет, рак, например, происходит от плохих мыслей и негативных эмоций, это всякий знает.
Поэтому, когда кто-то подступает к вам с подобным утверждением, не спешите его презирать. Скорей всего, психика не выдержала столкновения с реальностью, и ему теперь нужно прятаться под защиту «хороших мыслей» и «логичности воздаяния».
...Однажды я шла по самому тихому району безопасного города Тель-Авива, и мне навстречу попались два велосипедиста. Первый выглядел как религиозный, с пейсами и в кипе, а на втором была маска-балаклава. Поравнявшись со мной, один из них развернулся и со всей дури ударил меня по уху. Сказать, что я удивилась, это не сказать ничего.
Но интересней всего была реакция женщин, которым я рассказывала эту историю. «Как ты была одета?», спрашивали все как одна. Я по случайности надела в тот день закрытое платье до пола, и было видно, как тяжело им даётся мой ответ. Потому что очень неприятно оказаться в мире, где хороший район становится опасным, а верующие люди нападают на приличных женщин безо всякого повода. И где насилие не нуждается в провокации; чтобы стать жертвой достаточно одного - желания другого человека на кого-нибудь напасть.
...Однажды мне написала женщина из какого-то комитета, организованного матерями больных детей. Не помню уже, чем болели, и какой рекламной поддержки просили, но я сказала, что не рискну писать о проблеме, в которой не разбираюсь. Есть вещи, в которых нельзя фальшивить. «Знаете, - ответила она многозначительно, - многие из нас тоже не думали, что это их коснётся...». И в этом прозвучала отчётливая угроза: вот которые отвернулись, те и родили больного. Тётенька, тётенька, а если сделаю по-вашему, обещаете, что всё будет хорошо? И справку дадите?
Но я не обиделась - этой женщине легче найти у себя какую-то несуществующую вину, чем жить в мире, где твой ребёнок может быть обречён на страдания просто так.
Но для себя я бы желала другого: обрести бесстрашие прежде, чем несправедливость мира сломает меня. Хочется иметь достаточно храбрости, чтобы знать, - нельзя быть настолько хорошим, чтобы оказаться в безопасности, - и всё-таки с этим жить.