чистая феноменальность
Довелось в пятницу побывать на сессии Общего собрания НАН Беларуси. И хотя тащилась я на это заседание по приказу, не скрою, все-таки с изрядной долей любопытства -- как-никак "высший орган научного самоуправления", решения которого имеют самый высокий статус в рамках Академии. При всем понимании ритуальности и ФДПшности всех квазидемократических структур НАН, надеялась обнаружить хотя бы какие-нибудь признаки жизни...
Материала для анализа, кроме безусловного диагноза "пациент мертв" -- практически нет, по крайней мере, в рамках публичной ситуации. "Послушность" и покорность нашей академической общественности просто поразительна, равно как и терепение и выдержка.
Сессия была посвящена отчету об итогах деятельности НАН за 2007 год и "задачам" на 2008 год. Доклад Мясниковича, который битый час перечислял разные цифири, изредка поругивая тех, кто не достиг "прогнозных показателей" усыпил меня настолько, что я чуть не свалилась со стула. По окончании доклада по залу пронесся явно слышимый вздох облегчения. После доклада были заявлены "прения", которые, как оказалось, состояли в зачитывании еще кучи докладов (заявленных и утвержденных за две недели до того). Почему это называется "прения" до сих пор не могу понять. Я даже готова допустить, что кто-то из этих заслуженных деятелей науки говорил что-нибудь интересное, но услышать их, увы, было трудно -- из-за переменно работающих микрофонов, написанных "мелким почерком" презентаций и потрясающего неумения докладчиков говорить (впрочем, все это никак не смущало ни докладчиков, ни слушателей). А то, что было различимо, звучало не вдохновляюще: свиноматки, посевы, укосы, тонны с га и т.д. (около половины докладов было от аграрников, приоритеты нашей науки налицо). От отделения гуманитарных наук "докладали" только историки -- про ВОВ, про археологов и про то, что институт истории работает "во славу Отечества и православия". В общем, тоска жуткая, и неожиданно рефлексивный вопрос моей коллеги по несчастью, уч. секретаря уже бывшего института права: "Слушай, а зачем они нас тут всех собрали?"
Зачем? Ну как, зачем, а проголосовать-то надо? Процедура голосования, пожалуй, заслуживает внимания. Несмотря на то, что все присутствующие пребывали в летаргическом сне, голосовали они исправно, при чем по процедурным вопросам -- с ленцой и пониманием формализма, а вот по "серьезным" вопросам -- с готовностью и одинаково сосредоточенным выражениям лиц. Кроме ожидаемого принятия отчета и задач, Мясникович поставил на голосование "ряд предложений", совершенно неожиданных для присутствующих, не объясняемых и не раскрываемых -- "единогласно"! (вырвавшись из зала по окончании представления, народ стал обсуждать: а за что ж это мы проголосовали?)
Ну, и еще одна "пикантная подробность": где-то ближе к середине заседания в зале закрыли все двери. Смешно и неудобно было наблюдать, как отдельные бедолаги пытались вырваться на свободу (ну, или, пардон, по личным делам сходить). Когда был "проголосован" последний вопрос, по некому мысленному приказу двери моментально открылись (это надо было видеть!)
Боюсь, что ситуация с академией безнадежна.
Материала для анализа, кроме безусловного диагноза "пациент мертв" -- практически нет, по крайней мере, в рамках публичной ситуации. "Послушность" и покорность нашей академической общественности просто поразительна, равно как и терепение и выдержка.
Сессия была посвящена отчету об итогах деятельности НАН за 2007 год и "задачам" на 2008 год. Доклад Мясниковича, который битый час перечислял разные цифири, изредка поругивая тех, кто не достиг "прогнозных показателей" усыпил меня настолько, что я чуть не свалилась со стула. По окончании доклада по залу пронесся явно слышимый вздох облегчения. После доклада были заявлены "прения", которые, как оказалось, состояли в зачитывании еще кучи докладов (заявленных и утвержденных за две недели до того). Почему это называется "прения" до сих пор не могу понять. Я даже готова допустить, что кто-то из этих заслуженных деятелей науки говорил что-нибудь интересное, но услышать их, увы, было трудно -- из-за переменно работающих микрофонов, написанных "мелким почерком" презентаций и потрясающего неумения докладчиков говорить (впрочем, все это никак не смущало ни докладчиков, ни слушателей). А то, что было различимо, звучало не вдохновляюще: свиноматки, посевы, укосы, тонны с га и т.д. (около половины докладов было от аграрников, приоритеты нашей науки налицо). От отделения гуманитарных наук "докладали" только историки -- про ВОВ, про археологов и про то, что институт истории работает "во славу Отечества и православия". В общем, тоска жуткая, и неожиданно рефлексивный вопрос моей коллеги по несчастью, уч. секретаря уже бывшего института права: "Слушай, а зачем они нас тут всех собрали?"
Зачем? Ну как, зачем, а проголосовать-то надо? Процедура голосования, пожалуй, заслуживает внимания. Несмотря на то, что все присутствующие пребывали в летаргическом сне, голосовали они исправно, при чем по процедурным вопросам -- с ленцой и пониманием формализма, а вот по "серьезным" вопросам -- с готовностью и одинаково сосредоточенным выражениям лиц. Кроме ожидаемого принятия отчета и задач, Мясникович поставил на голосование "ряд предложений", совершенно неожиданных для присутствующих, не объясняемых и не раскрываемых -- "единогласно"! (вырвавшись из зала по окончании представления, народ стал обсуждать: а за что ж это мы проголосовали?)
Ну, и еще одна "пикантная подробность": где-то ближе к середине заседания в зале закрыли все двери. Смешно и неудобно было наблюдать, как отдельные бедолаги пытались вырваться на свободу (ну, или, пардон, по личным делам сходить). Когда был "проголосован" последний вопрос, по некому мысленному приказу двери моментально открылись (это надо было видеть!)
Боюсь, что ситуация с академией безнадежна.