Алексей Чадаев про демократов
Михаил Зыгарь своей книгой про ельцинские выборы 1996-го попытался донести до среды мысль, что базовые константы «путинской» политреальности, которые мы имеем сегодня, были заложены именно тогда.
Я с этим одновременно и согласен, и не согласен.
Сейчас объясню.
*
Ключевой инсайт, осенивший тогда, в 96-м, обитателей осажденной кремлевской цитадели - что, оказывается, в «буржуазной демократии» на итоги выборов можно влиять в почти неограниченных пределах при условии, если у тебя есть деньги и т.н. «политтехнологии», которые можно на эти деньги купить и применить.
*
В тот момент Чубайсу-Юмашеву-Дьяченко и компании это знание показалось буквально спасательным кругом,
потому что в чистом «электоральном» поле Ельцин и «демократы», еще вчера выводившие на улицы миллионные толпы, к концу 95-го проиграли начисто, уступив поляну разномастным реваншистам.
Но оказалось, что это можно переиграть - только плати.
*
Кошельками процесса тогда были те, кого уже в следующем, 1997-м году не кто иной как Борис Немцов назовет «олигархами», открыв тем самым эпоху войны госаппарата против всевластия частных магнатов.
Да, сейчас уже забыто, но первым ее флагманом был именно вице-премьер Немцов.
Всё то, из чего потом выросло «равноудаление», арест Гусинского, разгром НТВ, высылка Березовского, дело ЮКОСа и «далее везде».
*
Эти самые идеи спустя семь лет, в марте 2005-го, вернул мне не кто иной, как Алексей Чеснаков, в то время замглавы УВП АП, залечив мне своего рода «курс молодого бойца» в самый первый мой приход на разговор на Старую Площадь.
Он тогда сказал мне так. «У нас, у Кремля, есть всего два инструмента: доброе слово и пистолет. А по другую сторону - деньги. Деньги всегда сильнее, чем доброе слово, а пистолет - сильнее, чем деньги. Но в нём мало патронов. Поэтому до тех пор, пока возможно, мы обходимся добрым словом. И только когда становится совсем уж невмоготу - достаём пистолет».
*
«Пистолет» сидел тогда в соседнем кабинете, и фамилия его была Сечин.
*
То, что именно «службы» стали механизмом рефрейминга политсистемы к её нынешнему состоянию - это, я настаиваю, было в общих чертах заложено уже в том крестовом походе против «олигархов», который мы начали еще в 1997-м.
В некотором смысле это было реакцией системы на обозначившуюся как раз по итогам ельцинских выборов ключевую боль: глазами чиновников - нельзя, чтобы деньги (и те, кто их контролирует) играли столь большую роль в политике.
*
Именно из этого, по большому счету, и получился Путин.
*
Нынешняя партполитреальность - это пусть и мумифицировавшаяся к 2021-му, но в общих чертах сконструированная именно тогда, в промежутке между 1998-м и 2004-м, волошинско-сурковская «управляемая демократия».
Набор инструментов, получивший потом обобщенное название «админресурс» - выполнял в эпоху становления именно эту ключевую задачу - минимизировать влияние денег на результаты выборов.
«Всё куплю - сказало злато, всё возьму - сказал булат».
*
В этом неизбывная печаль так называемого рынка политтехнологий, выжившие и прозябающие на подножном корму участники которого до сих пор ностальгируют о тех великих и славных временах, когда Островский, Ситников, Минтусов, Павловский или Трубецкой приходили к «заказчику» и в ультимативном порядке называли ему стоимость своих услуг - с шестью или семью нулями, и почти всегда не в рублях.
*
Так было в девяностых, а вот как стало в 2010-х.
Пять лет назад, в марте 2016-го, я курировал от Володина выборы в одном не очень богатом регионе.
Прилетаю туда, встречаюсь с вице по политике.
Обсуждаем т.н. «контрольные цифры» по «Единой России», он рассказывает о том, как будет на них выходить.
И в частности, в порядке презентации инструментов, говорит: «у нас, между прочим, даже политтехнолог есть.
Если хочешь, можешь посмотреть; он в исполкоме ЕР сидит, сам туда сходи без меня, мне лень».
Мне любопытно стало, иду из обладминистрации в исполком.
Встречает меня глава исполкома - молодой парень, из мгеровцев, которых я когда-то учил.
«А, технолог? Ща. Сидоров! (фамилия изменена)»
В кабинет шаркающей походкой входит седой и сильно битый жизнью мужик с насквозь пропитым лицом вузовского препода.
«Ты мне когда лозунги сдашь на митинг ко дню космонавтики?»
«Да я же сделал вчера».
«Говно ты сделал, я сказал всё переделывать».
«А мне не сказали».
«Блядь, а самому спросить? Штрафовать же буду, Михалыч».
Вздох, вселенская печаль, сгорбленная спина, хлопок двери кабинета.
Спрашиваю пацана: сколько ты ему платишь? Двадцать пять. А чо, по региону - нормальная зарплата.
*
По прилете в Москву не мог не рассказать о том, что видел, Ефиму Островскому.
Вот вам, говорю, Ефим Викторович, ваше «партнерство власти и интеллекта». Дженерейшн Пи и гильдия халдеев.
Как докатились-то?
Дальше был долгий разговор, публичить который права не имею, но свою позицию скажу.
Она такая: когда патронов в чеснаковском пистолете таки начало хватать, всё остальное, в общем, стало уже неважным.
*
Несколько дней тому назад я общался с человеком, который работал в штабе СПС на тех самых катастрофических выборах 2003-го - и с тех пор уже больше не имел никакой политической биографии.
Тем не менее, боль того поражения живёт в нём до сих пор.
Скажи мне, спрашивал он, но ведь если не рисовать, никакие «правые силы» никогда ни в какую Думу не пройдут - максимум три процента честного рейтинга!
*
Полная фигня, отвечаю ему на это.
Разговор на эту тему был у меня лет восемь назад и с Борисом Немцовым, с которым мы продолжали общаться несмотря ни на что все эти годы, вплоть до его гибели.
Немцов был такой человек - какие-то вещи понимал очень быстро и на лету, а какие-то ему буквально невозможно было объяснить, просто не слышал.
А я пытался, как мог, донести до Бориса то, как и почему проиграл СПС в 2003-м, и было ли это тогда неотвратимо.
Попутно рассказав, как именно выносили его на выборах мэра Сочи уже в 2009-м, и не без моего участия в команде выносивших.
*
Моя основная мысль была такая.
Настоящая политическая сила, в отличие от имитационной, начинается с земли.
Именно землю проиграли ещё в девяностые, ту самую кухню, на которой велись чуть ли не с брежневских времён все эти бесконечные разговоры про политику.
Ещё даже в 93-м на этой самой кухне было что сказать, а в 99-м - уже нет.
*
Осенью 1998-го, уйдя вместе с Немцовым из Белого Дома, я поначалу приземлился в маленьком кабинетике в исполкоме Демвыбора России.
И главное, что меня поразило там - то, как штатные сотрудники этой структуры относились к уже стремительно редеющему,
но все еще многочисленному слою добровольных активистов демдвижения,
постоянно приходивших туда с какими-то своими идеями, проектами, просто предложениями помощи.
Их там походя называли «чеканашками»,
такое пренебрежительно-оскорбительное наименование для городских сумасшедших (некоторые в самом деле соответствовали, но).
*
Но та самая ельцинская кампания 1996 года, похоже, действительно стала реквиемом для организованного демдвижения «перестроечного» формата,
даже несмотря на итоговый успех СПС-99, достигнутый скорее благодаря Кириенко и обнулившийся вместе с его уходом во власть.
То, что я увидел в тогдашних штабах - сформировавшийся на глазах гигантский водораздел
между «профессионалами», работающими на коммерческих началах,
и идейными политиками и политактивистами,
с которыми попросту не знали как себя вести и не вели никак.
И сами не заметили, как они попросту кончились.
*
«Демократов» же сгубил их собственный триумф.
Оказавшись частью новой власти в результате событий 1991-93, они утратили землю.
То, что сейчас называют «сислибами», растёт из корпоративной культуры гайдаровской команды,
из радости от открывшейся возможности сидеть в кабинете, обсуждать сдерживание инфляции и монетарную политику, «решать вопросы» и «уходить в бизнес» - вместо того, чтобы идти на площадь, в эфир, в сеть и там отстаивать позицию в прямой политической борьбе, постоянно оказываясь под ушатами дерьма и притом забесплатно.
*
Всё это оформилось окончательно уже к 1995-му, пока в Думе кривлялся Жириновский, а из «демократов» наиболее амбициозные и дееспособные уходили кто в госуправление, а кто и в будущие «олигархи».
С оставшимся «третьим составом» Гайдар с Чубайсом вдребезги проиграли думские выборы-95.
А когда в 96-м им вдруг объяснили, что, оказывается, электоральный вопрос можно решить деньгами и нанятыми на них профессионалами, и это сработало,
они были на седьмом небе от счастья.
А потом, год спустя, следующим шагом поняли, что если с помощью денег можно найти управу на уличную стихию,
то дальше нужно найти способ с помощью власти найти управу на деньги.
И породили нынешний режим.
А потом, довольно быстро, почти сразу, уже и этот новый инструмент обнаружил свою способность выходить из-под контроля.
И попытка противопоставить ему старые - будь то политическая улица (которую проиграли в первой половине 90-х) или опять же деньги и технологов (которых сами же обнулили, призвав на помощь «пистолет»), показала, как работает принцип камень-ножницы-бумага.
*
https://www.facebook.com/alexey.chadayev/posts/4483944281634686