Лифт наверх. О социальном движении.
Мир равнодушен и жесток,
Зато воистину прекрасен.Александр Кушнер
У Алексея Толстого есть знаменитая повесть «Гадюка», которая у нас стала первым произведением о посттравматическом синдроме.
Время было жёсткое, между двумя войнами.
Со следующей пришло немало солдат, чьё физическое тело жило между людей, а душа продолжала воевать.
Прислушиваться к чужой боли такого рода стали по-настоящему, кажется, только после Вьетнамской войны.
А тогда, в 1928 году, когда Алексей Толстой напечатал в «Красной нови» этот текст с подзаголовком «Повесть об одной девушке», рецепт для лечения посттравматического синдрома был один - побольше работать, поменьше думать, стерпится-слюбится.
Фильтрация травматиков происходила обычным способом - они брались за оружие, их пристреливали в ответ, или их пожирали нервные болезни и трофейный револьвер находила квартирная хозяйка.
***
В чём сюжет этой повести?
Купеческая дочь живёт в Казани, на дом нападают бандиты, убивают родителей, а недобитую дочь едва спасают из пожара.
В госпитале она знакомится с красным командиром, но вскоре в город входят белочехи.
Девушка попадает в тюрьму, а потом её расстреливают вместе с другими заключёнными, причём стреляет в неё один из убийц отца.
Красный командир выкапывает её из-под горы трупов, и она уходит на войну с эскадроном.
Страха она не знает, и за худобу и ненависть её зовут «гадюкой».
Но после войны она становится обычной конторской служащей. Бывшая кавалерист-девица влюбляется в своего начальника, но тот женится на её соседке по коммунальной квартире.
Под нос ей суют справку о регистрации брака, слово за слово, и девушка начинает стрелять в ненавистную соседку.
История эта известная, и сам Толстой потом писал читателям:
«Вы рассудили правильно, по советской совести, как должно судить в нашем бесклассовом обществе, борющемся с тяжёлыми, отвратительными пережитками. Зотова сама прекрасно понимает бессмысленность и преступность своего выстрела.
Не выстрелами мы боремся за повышение нашей культуры и за очищение нашего общества от всяких буржуазных пережитков.
Зотова прекрасно понимает, что своим выстрелом она сама себя отбросила на уровень тех людей, с которыми боролась, которых ненавидела.
Зотова сама себя жестоко осудила и наказала, и наше общество должно ей помочь подняться» .
***
Про эту повесть много написано, но, как всегда, хорошее произведение даёт нам особую пользу побочных и «обоченных» рассуждений.
Дело в том, что время народных потрясений,
которое приносит небывалое горе большей части народа,
всегда является временем бешеного движения социальных лифтов.
Вчерашние гимназисты начинают командовать бронепоездами, огромные территории становятся под управление недавних крестьян,
а потом всё успокаивается,
и даже не власть, а сама жизнь начинает зачищать вчерашних полевых командиров.
****
Как-то, занимаясь биографиями уже других командиров в 1941-1945, я обратил внимание на то, что тогда в армии и, особенно в партизанском движении, происходила бешеная ротация.
Это, разумеется, было недобровольное движение, в отличие от девяностых годов того же века.
Была даже теория (едва ли, впрочем, верная), что побеждать научились только тогда, когда в среднее звено управления на смену кадровым командирам пришли новые люди.
Отбор (и естественный, и искусственный) был стремительным.
***
Но был ещё один биографический момент - я обнаружил, работая с биографиями воевавших людей, что очень часто бывший командир полка становился опять директором школы, герой-майор - завклубом, знаменитый диверсант - заведующим военной кафедрой в институте.То есть военный лифт имел обратимое движение - не все, конечно, но многие уезжали обратно на довоенный этаж.
Что делать маленькому человеку, вольному или невольному участнику термодинамического движения?
То же самое произошло и в девяностые.
Власть лежала под ногами, и часто её поднимали случайные люди.
Лифтовое хозяйство совершенствовалось, и уже новые аппараты полированного металла уносили счастливцев наверх, часть пассажиров вываливалась, исчезала, а потом эти бывшие успешные люди спускались по лестницам вниз, только теперь тихо и незаметно.
Те, кто выжил, естественно.
Послушаешь пожилых таксистов, особенно в провинциальных городах, так половина из них руководила в девяностые крупными фирмами, а то и командовала криминальными группировками.
****
Иногда это поколение начинает обвинять в своём путешествии вниз по социальной лестнице власть, прочее начальство.
Но процесс этот куда более жесток.
Приятно говорить, вслед Чичикову, что ты пострадал за правду, что делового человека в нашем Отечестве не любят, мир жесток, а люди не помнят благодарности.
Всё это так, но мне часто кажется, что в этом проявляется какой-то особый закон мироздания.
Человеку думает, что тут должна сработать какая-то справедливость, честность мироздания.
Ты засунул в автомат деньги, он выдал тебе шоколадку.
Но автомат мироздания бездушен, плохо смазан и часто руководствуется генератором случайных чисел.
***
Вот какова судьба профессионального спортсмена?
Метал копьё, получил ворох медалей, вложил премиальные в фитнес-клуб.
Правда, в советских реалиях маячит должность физрука, но и тут есть перспективы наказуемого веселья с малолетками и другие риски.
И часто, как в случае с героиней толстовской повести, встаёт призрак отчаяния, ссоры в коммунальной квартире, и, наконец, спасительный алкоголизм.
С профессиональными спортсменами, как и с актёрами, этот переход от сверкающих лифтов на высоком этаже к не очень чистой тёмной и неприятной лестнице вниз, работает чрезвычайно явно.
Даже без общих для страны трудных времён.
И ещё молодой человек, увешанный медалями, становится в лучшем случае фитнес-тренером.
****
Люди меняются медленнее, чем обстоятельства.
Человеческого материала с определёнными свойствами, выделанного общественными переменами, определённого склада всегда перепроизводство.
Войны рождают огромное количество хороших солдат и полевых командиров
- что с ними происходит потом, хорошо описал Толстой.
Экономические перемены приводят на сцену множество рисковых предпринимателей,
но перемены сменяет период спокойствия,
а люди движутся по инерции, сперва не замечая перемены направления своего движения.
А общество чем-то напоминает двигатель внутреннего сгорания - за расширением неминуемо наступает сжатие.
Ненужное уходит в выхлопную трубу.
Что делать маленькому человеку, вольному или невольному участнику термодинамического движения?
- вот это и есть главный вопрос жизни обывателя.
Нет на него ответа, да и в повести Толстого не было
http://rara-rara.ru/menu-texts/lift_naverh?fbclid=IwAR3XuMfW3uY3SbzkZeF7CPYJJVXhMa6AhXHHhF_SvdwX-2Kys9NixNn2Lxw