Милосердие - это другое
В социальных сетях от Церкви требуют заступиться за Олега Сенцова - украинского режиссера, который сидит у нас в тюрьме по обвинению в подготовке террористических актов.
Люди говорят, что этого требует милосердие, справедливость, порядочность, и что люди, которые не заступаются, теряют в их глазах всякий моральный авторитет.
Но я подписан на самых разных людей в социальных сетях - и я вижу, например, что в то же время нескольким противникам киевских властей, сбежавшим в Россию, грозит высылка обратно. Там они немедленно окажутся в тюрьмах СБУ, где, весьма вероятно, подвергнутся пыткам. Должна ли Церковь заступаться за них?
Я не сомневаюсь ни минуты, что если такое заступничество - на уровне священноначалия - будет произнесено, оно будет немедленно воспринято (и, в первую очередь, сторонниками Олега Сенцова) не как акт милосердия - но именно как акт политической поддержки одной из сторон конфликта. Мы немедленно услышим, что “Московский Патриархат поддерживает террористов!”
Но давайте тогда рассматривать и требования поддержки Сенцова как требования именно политической поддержки - а не милосердия. Это не одно и то же.
Позвольте мне объяснить разницу. Вот есть люди - с обеих сторон - которые возят гражданским в зону боевых действий продукты и предметы первой необходимости. Это - милосердие.
Есть люди, которые возят всякую поддержку воинам той или другой стороны.
Это - не милосердие.
Это можно считать справедливым и хорошим делом (в зависимости от ваших симпатий в конфликте) - но словом "милосердие" это не называется.
Это поддержка одной из сторон.
При том, что воины, очевидно, испытывают тяготы и лишения и подвергаются опасности, если вы скажете, что возите им помощь только чтобы помочь страдающим людям, исключительно из христианского милосердия, а ваши политические предпочтения тут не причем - вам будет трудно поверить.
Посещать места лишения свободы и служить заключенным - обычным, безвестным заключенным, до которых никому нет дела, которые совершенно не интересуют ни мировую, ни нашу общественность - это дело милосердия.
Принять участие в медийной кампании в поддержку политического активиста - это значит именно принять участие в политической кампании.
Это даже может быть хорошим и справедливым делом (опять таки, тут оценка зависит от ваших симпатий) но это именно дело политической борьбы, а не милосердия как такового. Смешивать то и другое - значит впадать в недобросовестную (и именно политическую) пропаганду.
Милосердие заинтересовано в человеке; политика заинтересована в произведении пропагандистского и мобилизационного эффекта, а конкретная личность является только удобным инструментом.
Это хорошо видно на примере двухлетней давности - который совершенно аналогичен текущему. Тогда тоже было общественное возмущение неправым, по убеждению мировой и местной общественности, судом, тоже тюрьма, тоже голодовка, риторика, совпадающая до запятых.
Только два года назад отважного узника (вернее, узницу) звали не Олегом, а Надеждой. Ее имя было у всех на устах, от всякого честного человека требовалось горячо выступить в ее поддержку, я помню те волны испепеляющего нравственного негодования, которые обрушивались на любого, кто проявлял в этом отношении некоторую холодность и скептицизм.
Каково дальнейшее развитие сюжета? Он продолжает несколько напоминать сюжет с Сенцовым - “наша Надия” продолжает томиться в застенках, тоже по обвинению в подготовке терактов, обвинениях, которые со стороны тоже могут вызывать сомнения. Где же все честные, неравнодушные люди - в России, на Украине и во всем мире - для которых она была героиней, новой Жанной д’Арк, воплощением всего смелого, доброго и честного?
Для них ее больше не существует. Пустое место. Отработанный шлак. Почему? Человек же томится в застенках, по сомнительному обвинению, где же ваше милосердие? А его, собственно, и не было с самого начала. Была политическая кампания, преследовавшая исключительно политические цели. Была подходящая фигура на нужную роль. Был эмоциональный разогрев и много, много благородного негодования - а вот милосердия не было.
И сейчас, когда “наша Надежда” томится в других застенках, ни малейшего сочувствия у тех же людей она не вызывает. Не потому, что эти застенки намного комфортнее - это уж вряд ли - а потому, что на этот раз ее посадили “свои”, политически близкая сторона.
Что же, у людей могут быть свои политические предпочтения. Имеют право. Но это именно политические предпочтения, а не нравственные, и никто не обязан их разделять.
Конечно, люди склонны путать свои политические симпатии с христианской любовью, а ненависть к политическим противникам - с нравственным негодованием против зла. Это со всеми бывает. Но надо понимать, что это именно путаница.
Моральное негодование носит высоко избирательный характер. При этом у других людей они избирательно не так, как у вас. Это не потому, что они - или вы - плохие люди. Просто потому, что вы все люди, и человеческая психология так работает.
Это везде так. В Америке, например, либеральная пресса полна горячего сочувствия к латиноамериканским беднякам, которые пытаются пробраться в США, а власти задерживают их и сажают в места временного содержания - злодеяние, равное Холокосту (риторика именно такая). Ровно тем же людям было абсолютно наплевать на тех же бедняков, когда их задерживали при Обаме - и будет наплевать, если этим будет заниматься кто-то другой, кроме ненавистного Трампа.
Жертв наших врагов жалко, и тут в нас пробуждается самое острое человеколюбие, а вот жертвы наших друзей идут где-то в диапазоне от “сами виноваты” до “увы, бывает, что же теперь...”
Поэтому Савченко, или, скажем, Павленский, вызывают острые нравственные эмоции, когда они сидят в застенках враждебного режима, и не вызывают ровно никаких эмоций, когда они сидят в застенках режимов, напротив, дружественных. Это не притворство, и не лицемерие, не продуманная манипуляция - это так уж человеческая психология работает. Негодование всегда является высоко избирательным.
Но у других людей оно избирательно по-другому.
У них другой набор врагов и друзей, и, соответственно, поводов для негодования.
Принимать именно вашу избирательность за критерий правды вообще - значит впадать в понятную, но тем не менее, иллюзию.
Люди с другими предпочтениями полыхают не менее праведным гневом - но в другом направлении.
Они испытывают не менее острое сострадание - но уже к жертвам ваших друзей, а не врагов - тем жертвам, которых для вас не существует. Все уверены в справедливости своего дела, все уверены в том, что все честные люди обязаны их поддержать.
http://radonezh.ru/2018/06/27/miloserdie-eto-drugoe