Борис Кагарлицкий о политэкономии капитализма
.
- Модель капитализма, которая в России сложилась на протяжении поздних 1990-х и начала 2000-х, себя технически, организационно, ресурсно исчерпала. Она была построена на нескольких факторах. Прежде всего на эксплуатации и проедании ресурсов, доставшихся в качестве советского наследства. Причем ресурсов не только материальных, но и моральных, психологических. Это еще и социальный ресурс, жилищный ресурс, ресурс терпения, ресурс покорности. Даже идеологический, включая апелляции к Отечественной войне, которая тоже является моральным ресурсом, полностью исчерпанным, причем, на мой взгляд, бездарно проеденным за последние несколько лет.
Второй фактор - это позитивные моменты, связанные с интеграцией России в мировую экономику. Что бы там ни говорили, в том числе мои левые коллеги. Были свои минусы, связанные с полупериферийным, отчасти даже периферийным статусом нашей страны в этой интеграции. Но, как ни странно, даже в этом положении присоединение к мировой экономике имело целый ряд позитивных моментов, включая модернизацию потребления, включая возможности работы на целом ряде рынков, которые раньше не были доступны для советской экономики, включая некоторые морально-психологические возможности, создание целых новых отраслей, которых не существовало ранее. Доступ к мировым финансовым ресурсам, кстати говоря
Если суммировать, я оцениваю подключение России к мировой экономике как игру с минусовым результатом. Но это не значит, будто в рамках этой игры не было позитивных моментов. И эти позитивные моменты как раз в наибольшем масштабе были использованы в первой половине 2000-х, они сыграли свою роль.
И третье обстоятельство - цена на нефть в период растущей мировой конъюнктуры на сырье. Россия заявляла себя либо как сырьевую, либо как энергетическую державу. Анатолий Чубайс даже говорил об энергетической сверхдержаве. Что, на самом деле, не так глупо. Это просто очень ограниченный подход.
Все происходило на фоне поднимающейся конъюнктуры именно на те товары, которые Россия экспортировала. И наложилось на некоторый психологический эффект, который был связан с восстановлением экономики после провала 1990-х. Поэтому в целом 2000-е годы были закономерно благополучными.
И они же оказались, на мой взгляд, поразительно бездарно растраченными.
Сократить элитное потребление
- Был ли у этой модели альтернативный формат развития?
- Есть один очень важный нюанс. Советский Союз имел перекос в сторону производства. Я имею в виду даже не только знаменитую «группу А» (то есть производство средств производства). Ресурсы перераспределялись в сторону производства настолько диспропорционально, что это уже было экономически неэффективно. Это подрывало потребление, подрывало стимул для развития того же производства.
Но когда постсоветская Россия немножко встала на ноги, она таким же точно образом накренилась в сторону потребления, причем настолько, что все советские перекосы на этом фоне кажутся детским лепетом. Страна проедала все, что могла. Проедали верхи, низы, средние слои, регионы, столицы. Это началось примерно с 1999-го, когда обозначился процесс выхода из кризиса, и примерно до 2009-го года, может быть, даже до 2012-го.
- Поэтому описанная вами модель разрушилась?
- Российская экономическая и социальная система сама себя съела. И тут начался мировой экономический кризис, который показал, что все это счастье конечно. Более того, для того чтобы сейчас прийти в себя после сверхпотребления, России нужно опять перераспределить ресурсы в сторону производства. Как в знаменитом еще с советского времени скетче: «Все на левый борт, все на правый борт» - теперь надо бросаться на левый борт, чтобы восстанавливать производство. Что, кстати, не так уж невозможно, учитывая, что мы как раз входим в фазу новой технологической революции. И поэтому, в принципе, возрождение российской промышленности - это далеко не утопия на новом технологическом витке. Но для этого требуется массированное перераспределение ресурсов внутри страны.
- То есть нужно жертвовать потреблением?
- В том-то и дело. Во-первых, поддержать нынешний уровень потребления в принципе невозможно. Это главный факт, который вообще все определяет. Еще надо учесть, что российское потребление было неравномерным и наблюдался перекос в сторону элитного потребления, элиты оказались паразитическими в значительной мере. И единственный способ, перераспределяя ресурсы, опять не довести страну до нищеты - экспроприировать элиты. Сократить элитное потребление, причем в разы. А это значит дотянуться уже до собственности.
Перераспределение собственности необходимо. Есть одна очень важная вещь, которую не понимают, условно, старые левые. Перераспределение не может быть осуществлено за счет пересмотра итогов приватизации. Потому что ту экономику, которую приватизировали в 1990-е, уже невозможно деприватизировать - ее не существует. Даже если объект формально имеет то же название, это уже другой объект, имеющий не просто другой статус, но другую структуру, другие задачи и так далее.
На мой взгляд, абсолютно неизбежны экспроприации - или назовите это конфискацией, национализацией, перераспределением собственности в пользу государства для создания нового общественного сектора. Но произвести преобразования просто в форме «все вертай назад» уже не получится.
Поэтому объективно, на мой взгляд, назрел новый левый проект. Почему левый? Потому что в нем есть социальное содержание. Он должен быть не просто государственническим проектом. Мы укрепляем государство за счет перераспределения ресурсов, за счет элит. И делаем это не только в пользу низов, но с сохранением, сбережением интересов и статуса низов.
- Мы рассматриваем только радикальную форму перераспределения собственности? Возможен какой-то вариант не экспроприации собственности, но солидаризации элит и общества?
- Конфликт интересов всегда приводит к радикализации. Чем упрямее, наглее и тупее элита, тем более радикальным оказывается выход. Пугает как раз стремление нынешнего правящего слоя любой ценой избежать перемен, оставить все как есть. В долгосрочной и даже в среднесрочной перспективе такой подход как раз приводит к потрясениям. Хотя история показывает, что в ходе преобразования вы всегда имеете вилку, некий диапазон возможностей - от гильотины до серьезного внушения.
- До «принуждения к миру».
- Да, до уважительного принуждения. Мы имеем элиту, которая пытается заклинаниями решать проблему, произнесением правильных слов избежать необходимых действий. Но понятно, что им придется очень сильно себя ограничивать.
Поэтому мы пришли к некоему тупику.
Именно нежелание власти запустить управляемый и сдерживаемый, но реальный процесс трансформации привело нас в нынешнее состояние: с одной стороны, все пришли к ситуации воспроизводства той же власти формально в том же виде, а с другой стороны, все, включая саму власть, понимают, что это воспроизвести невозможно.
Выяснилось, что вся партийно-политическая структура, созданная в годы пресловутого путинского процветания, просто не адекватна новой реальности, в которой находится. И хуже того, они создали политические структуры, которые похожи на симулякры и муляжи, включая «Единую Россию». И в силу этого очень слабо поддаются трансформации.
Если бы у вас были организмы, может быть не самые симпатичные, но все-таки живые, то они могли бы эволюционировать. Когда у вас просто картонные фигурки, они трансформироваться не могут никак. У Антонио Грамши есть такое понятие - «пустая скорлупка». То есть внутри яйцо полностью уже пустое, а скорлупа держится. Оно держится до того момента, пока не начинается давление. Затем скорлупка превращается сразу в труху.
Сейчас похожая ситуация, когда все политические структуры, понастроенные еще в ельцинское время (кроме «Единой России») и более или менее благополучно сохраненные до наших дней, становятся такими пустыми скорлупками, начинают трещать.
Дело в том, что современное общество - это ведь не общество классического социального порядка, даже буржуазного. Это общество капиталистическое, но это не буржуазная классика по своей структуре. Когда вы имеете четкие границы между буржуазией и пролетариатом, мелкой буржуазией, четкую границу среднего класса с четко расписанной функцией, - это все, что относится к классической эпохе капитализма.
Этого всего уже нет.
Это не значит, будто противоречий и социальных разломов нет. Но одно дело политэкономическое различие между наемным трудом и капиталом, работниками и собственниками средств производства.
Другое дело, как это проявляется в социальной практике.
Причем сейчас мы имеем дело с собственниками, которые уже обезличены, это институциональные собственники, а не индивидуальные капиталисты.
В этом смысле с буржуазией произошло то же самое, что и с пролетариатом.
Она размыта.
Поэтому классический буржуа - это сейчас экзотический персонаж.
Он не исчез, но стал редким типом, как и классический пролетарий.
Эти идеальные, по Веберу, типы являются для нас, скорее, идеологическими ориентирами. Мы имеем огромный мир наемного труда, который очень сложно структурирован. Классический коммунизм или классическая социал-демократия опирались на разные группы рабочего класса, на организованный фабричный пролетариат в первую очередь, и каждый пытался вокруг этого фабричного пролетариата собрать массу других социальных групп. Такой тип политики сегодня уже невозможен.
Потому что ядро фабричного пролетариата очень сузилось, а группы периферийные, наоборот, расширились. И вы должны уже с ними работать напрямую, а не просто их гегемонизировать, подгонять под ядро. Представьте, как было раньше: идет колонна рабочих, а за ними в хвост масса инженеров, интеллектуалов пристраивается. Они пойдут, потому что колонна рабочих - это ударная сила, которая все организует. А интеллигенция или ученые должны себя отождествить с интересами рабочих, и все будет хорошо. И это работало, это функционировало и в социал-демократическом, и в коммунистическом варианте. А сейчас так не сработает.
- Потому что нет чистого пролетария?
- Просто его мало. И он не обладает той критической массой, которая позволит вокруг него без более сложной работы собрать социальную периферию.
- Вроде после крымских событий мы видели всплеск патриотической консолидации. Каким образом был проеден этот ресурс?
- Потому что у них никакой другой задачи, кроме проедания, не было. Они действительно отложили все конструктивные действия на период после 2018 года. Любой ресурс - или вы его используете как-то, или растрачиваете. Это классика: неэффективное использование ресурса приводит к тому, что он исчезает быстрее. Если вы не ставите перед собой конструктивные задачи, просто все валится.
Вот замечательный пример постсоветской неэффективности, которая меня восхищала. Помните, тогда все воровали цветной металл? Какие-то трое работяг, естественно не получавшие зарплату, в самые жуткие 1990-е годы где-то срезали кабель и продали на какую-то фантастическую для них сумму, где-то около двух тысяч долларов. Они себя обеспечили, наверное, на год жизни. При этом ущерба региону они нанесли на многие миллионы долларов, поскольку отрезали важный кабель. Целый регион несколько лет приходил в себя. Там остановилась вся промышленность. Перебои начались с подачей электроэнергии и прочее.
Это пример неэффективного использования ресурсов. Эти мужики, на самом деле, свою проблему решили. В их системе координат все было замечательно. А то, что в процессе решения они нанесли невообразимое количество социального ущерба… И в масштабах страны происходило то же самое. Очень большие ресурсы использовались для решения очень маленьких тактических задач.
- Можно ли говорить, что Владимир Путин планировал заниматься внутренней политикой, но события на Украине вынудили его вернуться к международным делам?
- Уже в 2012 году вся перспектива кризиса в российско-западных отношениях была совершенно очевидна. Это неправда, что Крым был точкой невозврата. Сочинская Олимпиада 2014 года в феврале, то есть до всех событий, уже проводилась в условиях нарастающей и практически необратимой конфронтации. Связано это с глобальными изменениями в мировой экономике, а вовсе не с тем, как себя вела Россия или, наоборот, как себя вели американцы.
Потому что, на самом деле, есть еще один забавный парадокс: на первых этапах обе страны не хотели конфликта.
Обе страны делали все возможное, чтобы его минимизировать.
Но просто объективно все шло к конфликту. И поскольку ни та ни другая страна не имела механизмов для того, чтобы выйти из конфликта за счет трансформирования глобальной системы, в итоге мы оказались в ситуации клинча.
Если вы ничего не хотите менять, вам просто нужно вбрасывать в систему все новые и новые ресурсы.
И проблема, с которой столкнулась Россия, проедание ресурсов, - это же проблема глобальных элит тоже.
Потому что или вы должны пойти на очень серьезные системные изменения, которые наносят ущерб статусу элиты, перераспределяют власть между группировками, как минимум. Зачастую еще заставляя уступить часть власти нижестоящим. Или вы должны поддерживать систему в неизменном состоянии. Но поскольку она уже исчерпала себя, вам приходится вбрасывать новые и новые ресурсы. А это как раз и приводит к клинчу. Вам через какое-то время становится понятно, что ресурсы-то есть, но они почему-то не у вас. Значит, надо отнять.
При этом, конечно, Россия докатилась до ситуации обороняющегося хищника. Это тоже надо понимать.
Российский империализм - это миф в том смысле, что Россия пыталась удержать то, что по условиям негласных соглашений вашингтонского консенсуса ей было отписано.
И поэтому наше начальство действительно искренне не может разобраться: как же так?
А где мы нарушили договоренности?
Мы их не нарушали. Россия не нарушала договоренностей никаких - гласных, негласных…
- Запад постоянно нарушает.
- Но Запад тоже нарушает эти договоренности не потому, что там сидят русофобы, а потому, что они никак не могут удержаться в рамках этих договоренностей, чтобы не дестабилизировать собственную ситуацию
========================
своременная классовая ситуация всё-таки отличается от столетней давности:
Практически нет классической буржуазии и пролетариата, зато добавляется консьюмириат.
Причем сейчас мы имеем дело с собственниками, которые уже обезличены, это институциональные собственники, а не индивидуальные капиталисты. В этом смысле с буржуазией произошло то же самое, что и с пролетариатом. Она размыта. Поэтому классический буржуа - это сейчас экзотический персонаж...
Потому что ядро фабричного пролетариата очень сузилось, а группы периферийные, наоборот, расширились. И вы должны уже с ними работать напрямую, а не просто их гегемонизировать, подгонять под ядро.
https://wwold.livejournal.com/480839.html
https://beskarss217891.livejournal.com/1154520.html
- Модель капитализма, которая в России сложилась на протяжении поздних 1990-х и начала 2000-х, себя технически, организационно, ресурсно исчерпала. Она была построена на нескольких факторах. Прежде всего на эксплуатации и проедании ресурсов, доставшихся в качестве советского наследства. Причем ресурсов не только материальных, но и моральных, психологических. Это еще и социальный ресурс, жилищный ресурс, ресурс терпения, ресурс покорности. Даже идеологический, включая апелляции к Отечественной войне, которая тоже является моральным ресурсом, полностью исчерпанным, причем, на мой взгляд, бездарно проеденным за последние несколько лет.
Второй фактор - это позитивные моменты, связанные с интеграцией России в мировую экономику. Что бы там ни говорили, в том числе мои левые коллеги. Были свои минусы, связанные с полупериферийным, отчасти даже периферийным статусом нашей страны в этой интеграции. Но, как ни странно, даже в этом положении присоединение к мировой экономике имело целый ряд позитивных моментов, включая модернизацию потребления, включая возможности работы на целом ряде рынков, которые раньше не были доступны для советской экономики, включая некоторые морально-психологические возможности, создание целых новых отраслей, которых не существовало ранее. Доступ к мировым финансовым ресурсам, кстати говоря
Если суммировать, я оцениваю подключение России к мировой экономике как игру с минусовым результатом. Но это не значит, будто в рамках этой игры не было позитивных моментов. И эти позитивные моменты как раз в наибольшем масштабе были использованы в первой половине 2000-х, они сыграли свою роль.
И третье обстоятельство - цена на нефть в период растущей мировой конъюнктуры на сырье. Россия заявляла себя либо как сырьевую, либо как энергетическую державу. Анатолий Чубайс даже говорил об энергетической сверхдержаве. Что, на самом деле, не так глупо. Это просто очень ограниченный подход.
Все происходило на фоне поднимающейся конъюнктуры именно на те товары, которые Россия экспортировала. И наложилось на некоторый психологический эффект, который был связан с восстановлением экономики после провала 1990-х. Поэтому в целом 2000-е годы были закономерно благополучными.
И они же оказались, на мой взгляд, поразительно бездарно растраченными.
Сократить элитное потребление
- Был ли у этой модели альтернативный формат развития?
- Есть один очень важный нюанс. Советский Союз имел перекос в сторону производства. Я имею в виду даже не только знаменитую «группу А» (то есть производство средств производства). Ресурсы перераспределялись в сторону производства настолько диспропорционально, что это уже было экономически неэффективно. Это подрывало потребление, подрывало стимул для развития того же производства.
Но когда постсоветская Россия немножко встала на ноги, она таким же точно образом накренилась в сторону потребления, причем настолько, что все советские перекосы на этом фоне кажутся детским лепетом. Страна проедала все, что могла. Проедали верхи, низы, средние слои, регионы, столицы. Это началось примерно с 1999-го, когда обозначился процесс выхода из кризиса, и примерно до 2009-го года, может быть, даже до 2012-го.
- Поэтому описанная вами модель разрушилась?
- Российская экономическая и социальная система сама себя съела. И тут начался мировой экономический кризис, который показал, что все это счастье конечно. Более того, для того чтобы сейчас прийти в себя после сверхпотребления, России нужно опять перераспределить ресурсы в сторону производства. Как в знаменитом еще с советского времени скетче: «Все на левый борт, все на правый борт» - теперь надо бросаться на левый борт, чтобы восстанавливать производство. Что, кстати, не так уж невозможно, учитывая, что мы как раз входим в фазу новой технологической революции. И поэтому, в принципе, возрождение российской промышленности - это далеко не утопия на новом технологическом витке. Но для этого требуется массированное перераспределение ресурсов внутри страны.
- То есть нужно жертвовать потреблением?
- В том-то и дело. Во-первых, поддержать нынешний уровень потребления в принципе невозможно. Это главный факт, который вообще все определяет. Еще надо учесть, что российское потребление было неравномерным и наблюдался перекос в сторону элитного потребления, элиты оказались паразитическими в значительной мере. И единственный способ, перераспределяя ресурсы, опять не довести страну до нищеты - экспроприировать элиты. Сократить элитное потребление, причем в разы. А это значит дотянуться уже до собственности.
Перераспределение собственности необходимо. Есть одна очень важная вещь, которую не понимают, условно, старые левые. Перераспределение не может быть осуществлено за счет пересмотра итогов приватизации. Потому что ту экономику, которую приватизировали в 1990-е, уже невозможно деприватизировать - ее не существует. Даже если объект формально имеет то же название, это уже другой объект, имеющий не просто другой статус, но другую структуру, другие задачи и так далее.
На мой взгляд, абсолютно неизбежны экспроприации - или назовите это конфискацией, национализацией, перераспределением собственности в пользу государства для создания нового общественного сектора. Но произвести преобразования просто в форме «все вертай назад» уже не получится.
Поэтому объективно, на мой взгляд, назрел новый левый проект. Почему левый? Потому что в нем есть социальное содержание. Он должен быть не просто государственническим проектом. Мы укрепляем государство за счет перераспределения ресурсов, за счет элит. И делаем это не только в пользу низов, но с сохранением, сбережением интересов и статуса низов.
- Мы рассматриваем только радикальную форму перераспределения собственности? Возможен какой-то вариант не экспроприации собственности, но солидаризации элит и общества?
- Конфликт интересов всегда приводит к радикализации. Чем упрямее, наглее и тупее элита, тем более радикальным оказывается выход. Пугает как раз стремление нынешнего правящего слоя любой ценой избежать перемен, оставить все как есть. В долгосрочной и даже в среднесрочной перспективе такой подход как раз приводит к потрясениям. Хотя история показывает, что в ходе преобразования вы всегда имеете вилку, некий диапазон возможностей - от гильотины до серьезного внушения.
- До «принуждения к миру».
- Да, до уважительного принуждения. Мы имеем элиту, которая пытается заклинаниями решать проблему, произнесением правильных слов избежать необходимых действий. Но понятно, что им придется очень сильно себя ограничивать.
Поэтому мы пришли к некоему тупику.
Именно нежелание власти запустить управляемый и сдерживаемый, но реальный процесс трансформации привело нас в нынешнее состояние: с одной стороны, все пришли к ситуации воспроизводства той же власти формально в том же виде, а с другой стороны, все, включая саму власть, понимают, что это воспроизвести невозможно.
Выяснилось, что вся партийно-политическая структура, созданная в годы пресловутого путинского процветания, просто не адекватна новой реальности, в которой находится. И хуже того, они создали политические структуры, которые похожи на симулякры и муляжи, включая «Единую Россию». И в силу этого очень слабо поддаются трансформации.
Если бы у вас были организмы, может быть не самые симпатичные, но все-таки живые, то они могли бы эволюционировать. Когда у вас просто картонные фигурки, они трансформироваться не могут никак. У Антонио Грамши есть такое понятие - «пустая скорлупка». То есть внутри яйцо полностью уже пустое, а скорлупа держится. Оно держится до того момента, пока не начинается давление. Затем скорлупка превращается сразу в труху.
Сейчас похожая ситуация, когда все политические структуры, понастроенные еще в ельцинское время (кроме «Единой России») и более или менее благополучно сохраненные до наших дней, становятся такими пустыми скорлупками, начинают трещать.
Дело в том, что современное общество - это ведь не общество классического социального порядка, даже буржуазного. Это общество капиталистическое, но это не буржуазная классика по своей структуре. Когда вы имеете четкие границы между буржуазией и пролетариатом, мелкой буржуазией, четкую границу среднего класса с четко расписанной функцией, - это все, что относится к классической эпохе капитализма.
Этого всего уже нет.
Это не значит, будто противоречий и социальных разломов нет. Но одно дело политэкономическое различие между наемным трудом и капиталом, работниками и собственниками средств производства.
Другое дело, как это проявляется в социальной практике.
Причем сейчас мы имеем дело с собственниками, которые уже обезличены, это институциональные собственники, а не индивидуальные капиталисты.
В этом смысле с буржуазией произошло то же самое, что и с пролетариатом.
Она размыта.
Поэтому классический буржуа - это сейчас экзотический персонаж.
Он не исчез, но стал редким типом, как и классический пролетарий.
Эти идеальные, по Веберу, типы являются для нас, скорее, идеологическими ориентирами. Мы имеем огромный мир наемного труда, который очень сложно структурирован. Классический коммунизм или классическая социал-демократия опирались на разные группы рабочего класса, на организованный фабричный пролетариат в первую очередь, и каждый пытался вокруг этого фабричного пролетариата собрать массу других социальных групп. Такой тип политики сегодня уже невозможен.
Потому что ядро фабричного пролетариата очень сузилось, а группы периферийные, наоборот, расширились. И вы должны уже с ними работать напрямую, а не просто их гегемонизировать, подгонять под ядро. Представьте, как было раньше: идет колонна рабочих, а за ними в хвост масса инженеров, интеллектуалов пристраивается. Они пойдут, потому что колонна рабочих - это ударная сила, которая все организует. А интеллигенция или ученые должны себя отождествить с интересами рабочих, и все будет хорошо. И это работало, это функционировало и в социал-демократическом, и в коммунистическом варианте. А сейчас так не сработает.
- Потому что нет чистого пролетария?
- Просто его мало. И он не обладает той критической массой, которая позволит вокруг него без более сложной работы собрать социальную периферию.
- Вроде после крымских событий мы видели всплеск патриотической консолидации. Каким образом был проеден этот ресурс?
- Потому что у них никакой другой задачи, кроме проедания, не было. Они действительно отложили все конструктивные действия на период после 2018 года. Любой ресурс - или вы его используете как-то, или растрачиваете. Это классика: неэффективное использование ресурса приводит к тому, что он исчезает быстрее. Если вы не ставите перед собой конструктивные задачи, просто все валится.
Вот замечательный пример постсоветской неэффективности, которая меня восхищала. Помните, тогда все воровали цветной металл? Какие-то трое работяг, естественно не получавшие зарплату, в самые жуткие 1990-е годы где-то срезали кабель и продали на какую-то фантастическую для них сумму, где-то около двух тысяч долларов. Они себя обеспечили, наверное, на год жизни. При этом ущерба региону они нанесли на многие миллионы долларов, поскольку отрезали важный кабель. Целый регион несколько лет приходил в себя. Там остановилась вся промышленность. Перебои начались с подачей электроэнергии и прочее.
Это пример неэффективного использования ресурсов. Эти мужики, на самом деле, свою проблему решили. В их системе координат все было замечательно. А то, что в процессе решения они нанесли невообразимое количество социального ущерба… И в масштабах страны происходило то же самое. Очень большие ресурсы использовались для решения очень маленьких тактических задач.
- Можно ли говорить, что Владимир Путин планировал заниматься внутренней политикой, но события на Украине вынудили его вернуться к международным делам?
- Уже в 2012 году вся перспектива кризиса в российско-западных отношениях была совершенно очевидна. Это неправда, что Крым был точкой невозврата. Сочинская Олимпиада 2014 года в феврале, то есть до всех событий, уже проводилась в условиях нарастающей и практически необратимой конфронтации. Связано это с глобальными изменениями в мировой экономике, а вовсе не с тем, как себя вела Россия или, наоборот, как себя вели американцы.
Потому что, на самом деле, есть еще один забавный парадокс: на первых этапах обе страны не хотели конфликта.
Обе страны делали все возможное, чтобы его минимизировать.
Но просто объективно все шло к конфликту. И поскольку ни та ни другая страна не имела механизмов для того, чтобы выйти из конфликта за счет трансформирования глобальной системы, в итоге мы оказались в ситуации клинча.
Если вы ничего не хотите менять, вам просто нужно вбрасывать в систему все новые и новые ресурсы.
И проблема, с которой столкнулась Россия, проедание ресурсов, - это же проблема глобальных элит тоже.
Потому что или вы должны пойти на очень серьезные системные изменения, которые наносят ущерб статусу элиты, перераспределяют власть между группировками, как минимум. Зачастую еще заставляя уступить часть власти нижестоящим. Или вы должны поддерживать систему в неизменном состоянии. Но поскольку она уже исчерпала себя, вам приходится вбрасывать новые и новые ресурсы. А это как раз и приводит к клинчу. Вам через какое-то время становится понятно, что ресурсы-то есть, но они почему-то не у вас. Значит, надо отнять.
При этом, конечно, Россия докатилась до ситуации обороняющегося хищника. Это тоже надо понимать.
Российский империализм - это миф в том смысле, что Россия пыталась удержать то, что по условиям негласных соглашений вашингтонского консенсуса ей было отписано.
И поэтому наше начальство действительно искренне не может разобраться: как же так?
А где мы нарушили договоренности?
Мы их не нарушали. Россия не нарушала договоренностей никаких - гласных, негласных…
- Запад постоянно нарушает.
- Но Запад тоже нарушает эти договоренности не потому, что там сидят русофобы, а потому, что они никак не могут удержаться в рамках этих договоренностей, чтобы не дестабилизировать собственную ситуацию
========================
своременная классовая ситуация всё-таки отличается от столетней давности:
Практически нет классической буржуазии и пролетариата, зато добавляется консьюмириат.
Причем сейчас мы имеем дело с собственниками, которые уже обезличены, это институциональные собственники, а не индивидуальные капиталисты. В этом смысле с буржуазией произошло то же самое, что и с пролетариатом. Она размыта. Поэтому классический буржуа - это сейчас экзотический персонаж...
Потому что ядро фабричного пролетариата очень сузилось, а группы периферийные, наоборот, расширились. И вы должны уже с ними работать напрямую, а не просто их гегемонизировать, подгонять под ядро.
https://wwold.livejournal.com/480839.html
https://beskarss217891.livejournal.com/1154520.html