75 лет назад немцы заняли Минск
75 лет назад немцы заняли Минск. Это событие стало сильным шоком для Сталина и военного руководства страны, которые осознали всю глубину кризиса, и повлекло за собой ряд военно-политических мер.
МИНСК 22 - 28 ИЮНЯ 1941 ГОДА
Статья из сборника "Сообщения Белорусского государственного музея истории ВОВ
И. Ю. ВОРОНКОВА
МИНСК 22 - 28 ИЮНЯ 1941 ГОДА
Волею судьбы и обстоятельств Минск оказался оккупированным немецкими войсками уже на седьмой день войны - 28 июня 1941 г. Столь быстрый захват крупного промышленного и культурного центра, второй с начала войны столицы союзной республики (24 июня был оккупирован Вильнюс) явился страшным военным и моральным ударом для всех граждан СССР.
В советской исторической и мемуарной литературе послевоенных лет нашла достаточно полное отражение хроника оборонительных боев на минском направлении и обороны непосредственно Минска. События, происходившие в этот период в самой белорусской столице, всегда оставались на втором плане, излагались фрагментарно, с немалым количеством неточностей и разночтений, многое недоговаривалось намеренно. Между тем, эти события представляют немалый интерес как с фактологической, так и с психологической точки зрения.
14 июня 1941 г., в день, когда в Советском Союзе было опубликовано Сообщение ТАСС, опровергавшее слухи о возможном нападении Германии, в Берлине состоялось совещание высшего командного состава Вермахта по вопросу готовности к войне с СССР. Командующий 2-й танковой группой генерал-полковник Г. Гудериан на вопрос А. Гитлера сколько ему потребуется времени, чтобы достичь Минска, ответил, как впоследствии оказалось, почти безошибочно: 5 - 6 дней (1).
Бывшая сотрудница Главного разведывательного управления НКВД Зоя Воскресенская-Рыбкина в своих воспоминаниях приводит такой факт. После воссоединения в 1939 г. Западной Белоруссии сотрудники ГРУ разоблачили и арестовали одного из абверовских разведчиков, действовавшего на этой территории - бывшего капитана царской армии Нелидова. Его привезли на Лубянку и поручили сотруднице Управления 3. В. Воскресенской, которая на основании показаний разведчика должна была проанализировать ход военных игр, проведенных Германией в последнее время.
-"Отчетливо помню синие стрелы, направленные на границу Белоруссии",- вспоминает 3. И. Воскресенская. Нелидов пояснил, что во время одной из последних военных игр Минск предполагалось занять на пятый день после начала немецкого наступления. -"Я рассмеялась:
как это на пятые сутки? - Он смутился и принялся клясться всеми богами, что именно так было рассчитано Кейтелем...".
Когда 3, И. Воскресенская доложила о разговоре начальнику Главразведупра М. П. Фитину, тот возмутился: "Ну и заливает этот подонок! На пятый день уже и Минск'". Однако, в первых числах июня 1941 г. Управлением был получен от советского агента, железнодорожного чиновника в Берлине, адресованный ему пакет с надписью: "Вскрыть по объявлении мобилизации". Там находилось предписание Главного военного командования Германии, обязывавшее этого чиновника прибыть на станцию Минск, начальником которой он назначался, и приступить к исполнению своих обязанностей на пятый день после начала военных действий. (2)
Слухи, которые так настойчиво отрицала советская пресса, несмотря ни на что упорно расползались по приграничной Белоруссии особенно с начала мая. Однако тревога у людей была еще неосознанной: никто и представить не мог масштабов надвигавшейся трагедии, а, тем более, ее темпов.
Последние предвоенные номера газет были заполнены мирной, рядовой информацией. "Советская Белоруссия" от 21 июня писала о досрочном выполнении предприятиями полугодовых планов, о соревновании тракторных бригад, о награждении передовых рабочих-железнодорожников. Было много заметок о летнем отдыхе. Мингороно объявлял о собраниях родителей по вопросу отправки детей в пионерские лагеря. (3) Эти строки читаются с особой болью, так как пребывание детей в пионерских лагерях, на дачах дошкольных учреждений стало причиной трагедии многих минских семей, разлученных первыми вихрями войны. Спустя несколько месяцев уже другое издание - "Менская газэта", выходившая в оккупированном городе, будет из номера в номер публиковать объявления несчастных родителей, разыскивавших своих детей.
В предвоенную субботу весь Минск готовился к назначенному на воскресный полдень торжественному открытию искусственного озера, построенного силами комсомольцев города и поэтому после войны названному Комсомольским. Субботним вечером приехавший 17 июня из Москвы на гастроли МХАТ имени М. Горького давал в Доме Красной Армии спектакль "Тартюф" по пьесе Ж. Мольера. (4) В театральном зале находились руководители республики и командование ЗапОВО. Заметим, что в некоторых воспоминаниях называются другие спектакли, которые якобы шли в ДКА в этот вечер: оперетта "Свадьба в Ма-
линовке", драма "Анна Каренина"... На самом деле "Свадьбу в Малиновке" играл в Минске в мае 1941 г. Государственный театр музкомедии БССР из Белостока, а "Анну Каренину" - Смоленский драматический театр, гастроли которого проходили в марте 1941 г.
Мирный характер носили и газетные сообщения от 22 июня (подготовленные накануне, они, естественно, не могли быть иными, а строки, непосредственно касавшиеся событий военных действий на западе, носили подчеркнуто отстраненный характер). Та же "Советская Белоруссия" поместила репортаж о подготовке к 20-летнему юбилею БГУ, рекламу новых летних товаров минского Универмага, объявление о большом воскресном гулянье в столичном парке имени Горького. (5) Когда ничего не подозревавшие минчане воскресным утром читали об этом, в приграничных районах республики уже рвались снаряды и гибли люди. В половине пятого утра 22 июня в квартире первого секретаря ЦК КП(б)Б П. К. Пономаренко раздался телефонный звонок командующего Западным Особым Военным Округом генерала армии Д. Г. Павлова с сообщением о начале боевых действий на границе. П. К. Пономаренко позвонил в ЦК дежурному, распорядился собрать в 5-30 членов Бюро ЦК и немедленно выехал в штаб округа. Однако там, в связи с тем, что с первых часов войны связь с западными районами была нарушена, он получил лишь самую общую информацию о боях с превосходящими силами противника и о расширении радиуса действия немецкой авиации.
В 5-30 состоялось первое военное заседание Бюро ЦК КП(б)Б. П. К. Пономаренко сообщил о нападении Германии, предложил срочно продумать первоочередные меры на случай введения мобилизационного плана и в 9 часов утра собраться вновь. Во время заседания, вероятно около 7 часов утра, позвонил из Москвы И. В. Сталин. Заявив, что сведения, полученные от Д. Г. Павлова, его не удовлетворяют, потребовал от П. К. Пономаренко лично разобраться в обстановке, не поддаваясь при этом панике. Для лучшей ориентации Сталин порекомендовал Пономаренко постоянно находиться в штабе округа. Тот вновь направился в штаб, но там ситуация по-прежнему не прояснилась: проводная связь была повреждена в результате бомбардировок или диверсантами, по разным причинам бездействовала и радиосвязь. (6)
В 9-30 утра состоялось второе заседание Бюро ЦК расширенного состава (некоторые мемуарные источники называют другое время: 9-00 и даже 8-00, в данном случае приводится время, указанное в Дневнике ЦК
КП(б)Б первых дней войны - В. И.). (7) Итогом заседания стало первое военное постановление "О задачах партийных организаций в связи с вероломным нападением фашистской Германии на СССР". В качестве первоочередных задач в нем были определены: установление связи с воинскими частями, усиление охраны промышленных предприятий, складов и других стратегических объектов, оборудование госпиталей, немедленное окончание строительства щелей и газоубежищ, приспособление всех подвальных помещений под бомбо - и газоубежища.(8)
Состояние ПВО вызывало особую тревогу. К началу войны не был даже достроен так называемый "Спецобъект № 1" - командный пункт ПВО в Минске. Кроме того, Минск не имел ни одного убежища первой категории защиты. Буквально накануне войны, 25 апреля 1941 г., П. К. Пономаренко обратился к И. В. Сталину и В. М. Молотову со служебной запиской "Об одной возможности быстрого и дешевого строительства бомбоубежищ, по качествам равных первой категории". Предполагалось, что таковыми могут быть подземные галереи, обррудованные в естественных возвышенностях Минска шахтным методом, с верхним слоем земли свыше 20 м., и закрепленные деревянными прямоугольными клетями. (9) В Минске решено было построить к июню 1942 г. за счет местных средств 6 таких убежищ на 5 тыс. человек: возле стадиона "Динамо", в парке имени Горького, на улице Мясникова возле Фабрики-кухни и тюрьмы, в карьере возле фабрик "Коммунарка" и имени Крупской, в районе рынка на Юбилейной площади и в сквере на улице Кирова. (10)
Не лучше обстояли дела и с убежищами второй категории, которыми должны были служить подвалы зданий. Лишь 6 мая 1941 г. ЦК КП(б)Б принял постановление "О мероприятиях по улучшению противовоздушной обороны в БССР", которым предписывалось, в частности, Минго-рисполкому к 1 июня 1941 г. освободить все подвалы, пригодные для приспособления под убежища, а к 1 октября - приспособить эти подвалы силами их владельцев и арендаторов под убежища без специальных фильтровентиляционных установок. К 1 ноября планировалось дополнительно оборудовать под убежища второй категории на 15 тыс. человек подвалы существующих и строившихся зданий. (11)
Нетрудно подсчитать, что абсолютное большинство 250-тысячного населения Минска не могло рассчитывать на более или менее высокий уровень защиты. Для него предназначались укрытия полевого типа в
парках, скверах и на пустырях. Подготовительные работы по их созданию должны были окончиться к 1 июля 1941 г.
К началу войны не были завершены и другие важнейшие мероприятия по системе ПВО. Почти все они находились в стадии разработки или рассмотрения: организация светомаскировки, оповещения, водоснабжения, пожаротушения и пр. Причины такой медлительности крылись в порочной, как потом доказала сама жизнь, советской военной доктрине войны малой кровью на чужой территории, результатом которой была неготовность многих структур к оборонительным, защитным действиям. Безусловно имели также место несогласованность действий различных ведомств, низкое качество строительных работ. Все просчеты абсолютно четко проявились в первый же день войны. Так, по воспоминаниям очевидцев, к вечеру этого дня в некоторых минских дворах уже начали копать укрытия, однако никто толком не знал, как это нужно делать и какими они должны быть. Созданная 22 июня .городская комиссия по организации ПВО Минска не имела плана противовоздушной обороны города. Не было его и в городской военной комендатуре, и, судя по некоторым данным, в штабе Западного фронта. Об этом, в частности, рассказывает в своих воспоминаниях бывший военный комендант Минска подполковник Ф. М. Багреев. Вечером 22 июня ему позвонил вновь назначенный начальник военного гарнизона города генерал-майор Хабаров с требованием выдать план ПВО Минска для доклада Совнаркому, однако в комендатуре такового не оказалось. (12)
В течение 22-23 июня трест "Минлеспром" организовал оперативную доставку в Минск для оборудования убежищ 1500 кубометров строительного леса из Узденского, Логойского, Слуцкого, Пуховичского, Ивановского и Борисовского мехпунктов, однако, в связи с начавшейся 24 июня бомбардировкой, использовать его по назначению не успели. (13)
Пропали и усилия бригад рабочих и инженерно-технических специалистов, мобилизованных в первый день войны на строительство убежищ. В составе одной из таких бригад, сформированной из строителей авиазавода, находился будущий известный партизан Федор Бачило. Его бригада была брошена на оборудование убежища для руководства республики в подвале спортклуба на перекрестке улиц Интернациональной и Ленинской. (14)
Были подняты по тревоге и руководители структур Осоавиахима. В преддверии предстоящей мобилизации в ряде случаев состоялись кад-
ровые изменения. Так, командир-инструктор городского и районных Советов Осоавиахима Милитина Анушко была назначена председателем городского Совета. Структуры Осоавиахима начали создание групп самозащиты на предприятиях, в учреждениях, в учебных заведениях, при домоуправлениях. (15)
В 12 часов дня, после выступления по радио наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова, официально объявившего о начале войны, П. К. Пономаренко вновь вызвал к телефону И. В. Сталин, и руководитель Белоруссии доложил ему о проводимых мероприятиях. Разговор со Сталиным, официальное сообщение о начале войны не оставили сомнений втом, что произошел не локальный пограничный конфликт, а началась война.
В 14-00 (по другим сведениям в 15-00) в Доме партийного просвещения на улице Энгельса (не сохранился), состоялось собрание партийного актива Минска, на котором с докладом о текущем моменте выступил П. К. Пономаренко. Затем во всех партийных и государственных структурах прошли совещания по вопросу введения на следующий день в действие мобилизационного плана.
В течение первого дня войны руководство республики пыталось поддерживать постоянную связь со всеми районами Белоруссии. Секретарь ЦК КП(б)Б Н. Е. Авхимович вспоминал, что все секретари ЦК с первых часов войны поочередно дежурили в кабинете П. К. Пономаренко у телефонов и аппарата "ВЧ". Информация, получаемая из обкомов партии, была крайне отрывочная, многие западные районы вообще не выходили на связь, из других поступали тревожные сведения о бомбардировках, о немецких танках и воздушных десантах. К концу дня общая и правительственная связь с Белостокской, Брестской и Минской областями была окончательно прервана.
Н. Е. Авхимович свидетельствует, что в штабе Западного фронта не имели и такой связи. Поэтому возле дежурного секретаря ЦК у телефонов постоянно находился офицер связи командующего фронтом, который немедленно передавал всю полученную информацию в штаб. (16)
В приемной П. К. Пономаренко постоянно находились люди, прибывавшие сюда по долгу службы за последними новостями. Среди них был и собственный корреспондент газеты "Правда" по Белоруссии Петр Лидов. По его воспоминаниям, вышедший поздно вечером в приемную П. К. Пономаренко, сообщил собравшимся, что немцы прошли Брест, и их тан-
ки быстро продвигаются в направлении Барановичей, а также изложил текст выступления по радио ВВС премьер-министра Великобритании У. Черчилля, в котором он выразил поддержку Советскому Союзу. (17)
Абсолютное большинство жителей Минска узнало о начале войны только из выступления В. М. Молотова. Многих горожан эта весть застала на торжественном открытии озера. Кто-то услышал ее на дневном представлении цирка, или в читальном зале библиотеки, или во время воскресных хлопот по дому...
Во многих воспоминаниях можно встретить утверждение, что Минск подвергся бомбовому удару уже 22 июня. Это не соответствует действительности, людей просто подводит память. В течение первого дня войны немецкие самолеты несколько раз пытались прорваться к Минску, но были остановлены, на Минск не упала ни одна бомба. Поэтому обстановка в городе оставалась достаточно спокойной, многие еще не успели осознать серьезности случившегося и по инерции продолжали заниматься заранее запланированными делами. Уже упоминавшийся П. А. Лидов в этот день записал в своем дневнике, что на лицах людей был заметен скорее вопрос, нежели страх.
Во второй половине дня на крупнейших предприятиях и в учреждениях Минска, несмотря на воскресный день, были организованы антивоенные митинги. Состоялся и митинг артистов МХАТа. На митингах звучали воззвания патриотического характера, вносились предложения о сверхурочной работе и т. д. Люди, которых не один год уверяли, что в случае агрессии Красная Армия мощным ударом быстро отбросит и разгромит врага, не допускали и мысли о возможности отступления, не могли и представить, что уже через 5 дней по улицам Минска загрохочут немецкие танки. Однако вечером они уже увидели первых беженцев, впервые воочию столкнулись с военной действительностью. Вот что вспоминает по этому поводу военный комендант Минска подполковник Ф. М. Багреев: "Около 17 часов... увидел скопление на площади (имеется в виду площадь Свободы, где в здании бывшего Святодухово-го монастыря размещалась комендатура- В. И.) грузовых и легковых машин, а на них женщины, дети в исключительно паническом состоянии и жалком виде: кое-как одеты, грязные, у некоторых разорваны платья, у некоторых кровь на одежде, вещей почти ни у кого не было... Это были семьи военнослужащих из занятых немцами гарнизонов... Они все ждали помощи и возможности отправиться дальше в глубь страны".
Поскольку беженцы все прибывали, комендатура организовала для них пересыльный пункт в бывших кавалерийских казармах (находились в конце улицы Красноармейской, не сохранились - В. И.). 23 июня была создана городская комиссия по организации помощи беженцам. Штаб Западного фронта выдал комендатуре 1 тыс. рублей для оказания им материальной помощи. Военный комендант железнодорожного узла И. Шмиголь получил распоряжение подготовить эшелоны для их отправки, однако отправить беженцев в связи с начавшейся бомбардировкой не успели. Большинство из них разделило судьбу минчан. Лишь немногие 23 июня выехали на тех же автомашинах, на которых и прибыли, в направлении Борисова.
Вместе с гражданскими беженцами вечером 22 июня в Минске стали появляться разрозненные группы военнослужащих и сотрудников милиции из приграничных районов. Они, как вспоминает Ф. М. Багреев, "рассказывали ужасы и выдвигали фантастические версии о своем выходе из окружения". Всех их, а также военнослужащих, не имевших возможности вернуться в части из отпусков, комендатура направляла в Ко-зырево (старое название поселка на южной окраине Минска, переименованного в 1935 г. в поселок имени Фрунзе, ныне - район улицы Маяковского, Физкультурного переулка - В. И.), где в помещениях Минского пехотного училища были развернуты приемный и питательный пункты. Затем их отправляли на Могилев. (18)
Понедельник 23 июня начался, на первый взгляд, как обычный рабочий день: открылись предприятия, учреждения... Однако жизнь минчан уже переступила за некую, пока еще не столь видимую грань, за которой продолжалась уже по законам военного времени. В этот день были введены в действие изданные накануне Указы Президиума Верховного Совета СССР и СНК СССР об объявлении военного положения в местностях, находящихся под угрозой вторжения противника, и о мобилизации. На основании этих указов ЦК КП(б)Б принял 23 июня постановление "О мерах в связи с введением в Белорусской ССР военного положения и проведением мобилизации". Оно предусматривало: полную перестройку работы всех отраслей; первоочередное выполнение предприятиями военных заказов, в первую очередь - боеприпасов, для чего соответствующие заводы переводились на обязательные сверхурочные часы до 3-х часов в смену и работу в воскресные дни; строгий контроль за немедленным продвижением воинских эшелонов и грузов; быстрое и организованное проведение мобилизации. (19)
Наряду с крупными предприятиями изменили график работы и бо
лее мелкие. Так. пищевые артели системы Белкооппромсовета перешли
на трехсменную работу, чтобы увеличить выпуск газированной воды,
мороженого и повидла. (20) >
Структуры Уполнаркомзага СССР по Белоруссии - - тресты "Загот-транс", "Заготзерно", "Заготсено", "Тлавмука" - и Белкоопсоюза начали передачу мобилизационных фондов воинским частям. (21) Когда на следующий день остро встал вопрос об эвакуации населения Минска и власти отдали распоряжение руководителям предприятий и учреждений передать весь имеющийся в наличии автотранспорт для этой цели, оно не возымело действия, так как почти весь транспорт накануне был передан в Красную Армию.
23 июня стал первым и, как оказалось, последним днем мобилизации непосредственно в Минске. С утра минские военкоматы - городской и Ворошиловский на площади Свободы, Сталинский на улице Бакунина, Кагановичский на улице Мясникова - были полны. Люди приходили не дожидаясь повесток, было подано 1315 заявлений от добровольцев. Городская парторганизация выделила на каждый призывной участок по 2-3 человека, которые проводили с призывниками беседы, организовывали питание и проводы. В этот день мобилизация в Минске прошла четка и слаженно. Однако назавтра ситуация резко изменилась: сильная бомбардировка фактически лишила военкоматы возможности нормально работать, а военкомат Кагановичского района вообще был разрушен. Они вынуждены были выехать из Минска и разместились в Колодищах (Кагановичский) и в Красном Урочище, в районе нынешнего Автозавода. (Сталинский, Ворошиловский и городской). Там военкоматы продолжали призыв до 28 июня, пока окончательно не отошли на восток вместе с отступавшими частями.
Число минчан, мобилизованных 23 июня непосредственно в городе, неизвестно. Многие жители столицы в последующие дни просто не сумели добраться до нового места расположения военкоматов или не успели получить повестки. В исторической литературе утвердилась цифра 27 тыс. человек, мобилизованных минскими военкоматами в течение 23-28 июня. Около 10 тыс. из них влились в 1-й Минский запасной полк, сформированный на станции Колодищи и участвовавший в обороне Минска. Более 12 тыс. человек было направлено по Могилевскому шоссе на восток, они сражались впоследствии на Березине и Днепре, Западной Двине и Соже. (22) Некоторые из них, волею судьбы, вскоре вновь
оказались в Минске. Так, 23 июня был мобилизован минчанин Кузьма Матузов. Он вспоминает, что призывники практически пешком добрались до г. Калинина, где влились во вновь формировавшуюся 298-ю стрелковую дивизию. В августе она попала в "мясорубку" под Киевом. К. Л. Матузов был ранен, попал в плен, бежал и, пробираясь по немецким тылам, в ноябре вернулся в Минск, стал здесь подпольщиком. (23)
23 июня в Минске призыв шел также в 100-ю стрелковую дивизию, в 16-й Дзержинский пограничный отряд, участвовавший в обороне столицы, в 7-ю Отдельную зенитно-артиллерийскую бригаду ПВО, охранявшую небо над городом.
В этот день ЦК КП(б)Б принял постановление "Об организации вооруженных рабочих отрядов для усиления охраны предприятий и порядка в городе Минске". Для этой цели предусматривалось просить Военный совет Западного фронта выделить 5 тыс. винтовок и соответствующее количество патронов. (24) Формирование отрядов было поручено командиру 100-й стрелковой дивизии, на которую командованием Западного фронта возлагалась специальная задача охраны столицы, генерал-майору И. Н. Руссиянову 23 июня он был назначен начальником Минского гарнизона взамен убывшего в войска генерал-майора Хабарова. (25) Отряды были созданы при горкоме партии и каждом из трех райкомов. Их действия, их судьба до конца не ясны. Безусловно не приходится говорить о том, что удалось собрать и вооружить 5 тыс. человек. Количество бойцов этих отрядов неизвестно. Их роль заключалась в патрулировании улиц и охране стратегических объектов, в ходе боев за Минск они участвовали в этих боях в составе регулярных частей, участвовали также в уничтожении воздушных десантов противника в окрестностях Минска.
На рассвете 23 июня крупный десант был выброшен в районе железнодорожной станции Олехновичи, в 10 часов утра - у Королева Стана. Оба они были уничтожены регулярными частями. (26) В течение дня высадилось несколько небольших десантов на артиллерийском полигоне, причем высланным туда курсантам Минского пехотного училища уничтожить их не удалось. (27) В середине дня 24 июня довольно значительные десанты были выброшены в районе деревень Лошица и Новый Двор, часть их уничтожили регулярные войска. (28)
В лесах и на проселочных дорогах диверсанты обстреливали командиров и бойцов Красной Армии. Как вспоминает бывший начальник
штаба 64-й стрелковой дивизии 44-го стрелкового корпуса В. Ф. Белы-шев, когда в ночь с 22 на 23 июня его подчиненные подверглись обстрелу в районе Заславля, Ратомки и Старого Села, все решили сначала, что это результат собственного неосторожного обращения с оружием. Но когда подобные случаи участились и появились раненые, поняли, что имеют дело со снайперами. Тогда в каждом стрелковом полку были созданы группы из 2-3 человек, состоявшие из отличных стрелков или снайперов для противодействия врагу. (29)
Диверсанты, переодетые в форму военнослужащих Красной Армии, милиции или просто в гражданскую одежду, стали появляться и на улицах Минска. Их действия были замечены, например, в ночь на 23 июня, когда они пускали сигнальные ракеты в районе площади Свободы, где располагались городская военная комендатура, городской и районный военкоматы. (30)
Около 23 часов этого же дня военный патруль задержал на пересечении улиц К. Маркса и Комсомольской шестерых мужчин в штатских костюмах, которые пытались проникнуть в здание Наркомата лесного хозяйства (этот старинный дом из красного кирпича и сейчас стоит на перекрестке тех же улиц). Обнаружилось, что они говорят с акцентом, при обыске у них нашли пистолеты иностранного производства. Диверсантов доставили в штаб фронта. (31)
Несмотря на то, что для борьбы с диверсантами в Минске были созданы специальные, действовавшие в ночное время группы милиции, подобных случаев становилось все больше. Особенно наводнили диверсанты Минск, когда в городе началось безвластие - с 25 июня. Они разжигали панику, провоцировали грабежи, деморализовали население.
Изданная 23 июня директива ЦК КП(б)Б "Об организации борьбы с вражескими диверсантами и парашютистами", предусматривала создание специальных групп наблюдения и уничтожения, вооруженных всеми имеющимися на местах видами оружия, вплоть до охотничьего и холодного. Почва для создания таких групп была подготовлена заранее - постановлением ЦК КП(б)Б от 26 мая 1941 г. "Об организации на территории Белоруссии постоянных групп и отрядов по уничтожению авиадесантов противника". С началом войны именно на их базе стали создаваться истребительные батальоны. (32) Однако эти группы получили развитие в основном в районах, которые подверглись оккупации позже, нежели Минск.
23 июня вышли фактически первые военные номера газет, хотя обыч
но газеты по понедельникам не выходили. Печатное слово не вселяло
особой тревоги, хотя были опубликованы указы о введении военного
положения и о мобилизации. Центральные белорусские газеты "Звязда"
и "Советская Белоруссия" поместили репортажи с многочисленных ан
тивоенных митингов, прошедших по всей республике. Была опублико
вана и первая сводка с фронта - очень короткая и абсолютно не отра
жавшая истинного положения дел. Сообщалось, что после ожесточен
ных боев враг отбит с большими потерями, только на Гродненском и
Кристынопольском (Украина) направлениях враг достиг незначитель
ных тактических успехов. Авиация противника, как писали газеты, всюду
встречает решительный отпор наших истребителей и зенитной артил
лерии и несет при этом большие потери. (33)
24 июня газеты вышли в Минске последний раз, рано утром в город
еще успели доставить центральные издания. Гранки подготовленного к
печати номера "Звязды" за 25 июня были уничтожены во время бомбар
дировки (редакция и типография находились на пересечении улиц Со
ветской и Комсомольской).
Утром 23 июня в Минске была объявлена первая воздушная тревога. Радиопередачи прекратились, в течение дня в эфире звучала только одна фраза: "Городу Минску дан сигнал воздушной тревоги".
Однако, поскольку налета сразу не последовало, паники по-прежнему не было. Пожалуй главной реакцией было то, что люди, особенно женщины, устремились в магазины для закупки продуктов. Вот как прокомментировал ситуацию в своем дневнике П. А. Лидов: "Улицы полны людьми. Сегодняшнюю воздушную тревогу никто не обсуждает. Женщины возмущены лишь тем, что во время тревоги была прекращена то
https://www.facebook.com/5.Rim.publishing/photos/a.1200790259935558.1073741827.1200787993269118/1335214503159799/?type=3&theater
МИНСК 22 - 28 ИЮНЯ 1941 ГОДА
Статья из сборника "Сообщения Белорусского государственного музея истории ВОВ
И. Ю. ВОРОНКОВА
МИНСК 22 - 28 ИЮНЯ 1941 ГОДА
Волею судьбы и обстоятельств Минск оказался оккупированным немецкими войсками уже на седьмой день войны - 28 июня 1941 г. Столь быстрый захват крупного промышленного и культурного центра, второй с начала войны столицы союзной республики (24 июня был оккупирован Вильнюс) явился страшным военным и моральным ударом для всех граждан СССР.
В советской исторической и мемуарной литературе послевоенных лет нашла достаточно полное отражение хроника оборонительных боев на минском направлении и обороны непосредственно Минска. События, происходившие в этот период в самой белорусской столице, всегда оставались на втором плане, излагались фрагментарно, с немалым количеством неточностей и разночтений, многое недоговаривалось намеренно. Между тем, эти события представляют немалый интерес как с фактологической, так и с психологической точки зрения.
14 июня 1941 г., в день, когда в Советском Союзе было опубликовано Сообщение ТАСС, опровергавшее слухи о возможном нападении Германии, в Берлине состоялось совещание высшего командного состава Вермахта по вопросу готовности к войне с СССР. Командующий 2-й танковой группой генерал-полковник Г. Гудериан на вопрос А. Гитлера сколько ему потребуется времени, чтобы достичь Минска, ответил, как впоследствии оказалось, почти безошибочно: 5 - 6 дней (1).
Бывшая сотрудница Главного разведывательного управления НКВД Зоя Воскресенская-Рыбкина в своих воспоминаниях приводит такой факт. После воссоединения в 1939 г. Западной Белоруссии сотрудники ГРУ разоблачили и арестовали одного из абверовских разведчиков, действовавшего на этой территории - бывшего капитана царской армии Нелидова. Его привезли на Лубянку и поручили сотруднице Управления 3. В. Воскресенской, которая на основании показаний разведчика должна была проанализировать ход военных игр, проведенных Германией в последнее время.
-"Отчетливо помню синие стрелы, направленные на границу Белоруссии",- вспоминает 3. И. Воскресенская. Нелидов пояснил, что во время одной из последних военных игр Минск предполагалось занять на пятый день после начала немецкого наступления. -"Я рассмеялась:
как это на пятые сутки? - Он смутился и принялся клясться всеми богами, что именно так было рассчитано Кейтелем...".
Когда 3, И. Воскресенская доложила о разговоре начальнику Главразведупра М. П. Фитину, тот возмутился: "Ну и заливает этот подонок! На пятый день уже и Минск'". Однако, в первых числах июня 1941 г. Управлением был получен от советского агента, железнодорожного чиновника в Берлине, адресованный ему пакет с надписью: "Вскрыть по объявлении мобилизации". Там находилось предписание Главного военного командования Германии, обязывавшее этого чиновника прибыть на станцию Минск, начальником которой он назначался, и приступить к исполнению своих обязанностей на пятый день после начала военных действий. (2)
Слухи, которые так настойчиво отрицала советская пресса, несмотря ни на что упорно расползались по приграничной Белоруссии особенно с начала мая. Однако тревога у людей была еще неосознанной: никто и представить не мог масштабов надвигавшейся трагедии, а, тем более, ее темпов.
Последние предвоенные номера газет были заполнены мирной, рядовой информацией. "Советская Белоруссия" от 21 июня писала о досрочном выполнении предприятиями полугодовых планов, о соревновании тракторных бригад, о награждении передовых рабочих-железнодорожников. Было много заметок о летнем отдыхе. Мингороно объявлял о собраниях родителей по вопросу отправки детей в пионерские лагеря. (3) Эти строки читаются с особой болью, так как пребывание детей в пионерских лагерях, на дачах дошкольных учреждений стало причиной трагедии многих минских семей, разлученных первыми вихрями войны. Спустя несколько месяцев уже другое издание - "Менская газэта", выходившая в оккупированном городе, будет из номера в номер публиковать объявления несчастных родителей, разыскивавших своих детей.
В предвоенную субботу весь Минск готовился к назначенному на воскресный полдень торжественному открытию искусственного озера, построенного силами комсомольцев города и поэтому после войны названному Комсомольским. Субботним вечером приехавший 17 июня из Москвы на гастроли МХАТ имени М. Горького давал в Доме Красной Армии спектакль "Тартюф" по пьесе Ж. Мольера. (4) В театральном зале находились руководители республики и командование ЗапОВО. Заметим, что в некоторых воспоминаниях называются другие спектакли, которые якобы шли в ДКА в этот вечер: оперетта "Свадьба в Ма-
линовке", драма "Анна Каренина"... На самом деле "Свадьбу в Малиновке" играл в Минске в мае 1941 г. Государственный театр музкомедии БССР из Белостока, а "Анну Каренину" - Смоленский драматический театр, гастроли которого проходили в марте 1941 г.
Мирный характер носили и газетные сообщения от 22 июня (подготовленные накануне, они, естественно, не могли быть иными, а строки, непосредственно касавшиеся событий военных действий на западе, носили подчеркнуто отстраненный характер). Та же "Советская Белоруссия" поместила репортаж о подготовке к 20-летнему юбилею БГУ, рекламу новых летних товаров минского Универмага, объявление о большом воскресном гулянье в столичном парке имени Горького. (5) Когда ничего не подозревавшие минчане воскресным утром читали об этом, в приграничных районах республики уже рвались снаряды и гибли люди. В половине пятого утра 22 июня в квартире первого секретаря ЦК КП(б)Б П. К. Пономаренко раздался телефонный звонок командующего Западным Особым Военным Округом генерала армии Д. Г. Павлова с сообщением о начале боевых действий на границе. П. К. Пономаренко позвонил в ЦК дежурному, распорядился собрать в 5-30 членов Бюро ЦК и немедленно выехал в штаб округа. Однако там, в связи с тем, что с первых часов войны связь с западными районами была нарушена, он получил лишь самую общую информацию о боях с превосходящими силами противника и о расширении радиуса действия немецкой авиации.
В 5-30 состоялось первое военное заседание Бюро ЦК КП(б)Б. П. К. Пономаренко сообщил о нападении Германии, предложил срочно продумать первоочередные меры на случай введения мобилизационного плана и в 9 часов утра собраться вновь. Во время заседания, вероятно около 7 часов утра, позвонил из Москвы И. В. Сталин. Заявив, что сведения, полученные от Д. Г. Павлова, его не удовлетворяют, потребовал от П. К. Пономаренко лично разобраться в обстановке, не поддаваясь при этом панике. Для лучшей ориентации Сталин порекомендовал Пономаренко постоянно находиться в штабе округа. Тот вновь направился в штаб, но там ситуация по-прежнему не прояснилась: проводная связь была повреждена в результате бомбардировок или диверсантами, по разным причинам бездействовала и радиосвязь. (6)
В 9-30 утра состоялось второе заседание Бюро ЦК расширенного состава (некоторые мемуарные источники называют другое время: 9-00 и даже 8-00, в данном случае приводится время, указанное в Дневнике ЦК
КП(б)Б первых дней войны - В. И.). (7) Итогом заседания стало первое военное постановление "О задачах партийных организаций в связи с вероломным нападением фашистской Германии на СССР". В качестве первоочередных задач в нем были определены: установление связи с воинскими частями, усиление охраны промышленных предприятий, складов и других стратегических объектов, оборудование госпиталей, немедленное окончание строительства щелей и газоубежищ, приспособление всех подвальных помещений под бомбо - и газоубежища.(8)
Состояние ПВО вызывало особую тревогу. К началу войны не был даже достроен так называемый "Спецобъект № 1" - командный пункт ПВО в Минске. Кроме того, Минск не имел ни одного убежища первой категории защиты. Буквально накануне войны, 25 апреля 1941 г., П. К. Пономаренко обратился к И. В. Сталину и В. М. Молотову со служебной запиской "Об одной возможности быстрого и дешевого строительства бомбоубежищ, по качествам равных первой категории". Предполагалось, что таковыми могут быть подземные галереи, обррудованные в естественных возвышенностях Минска шахтным методом, с верхним слоем земли свыше 20 м., и закрепленные деревянными прямоугольными клетями. (9) В Минске решено было построить к июню 1942 г. за счет местных средств 6 таких убежищ на 5 тыс. человек: возле стадиона "Динамо", в парке имени Горького, на улице Мясникова возле Фабрики-кухни и тюрьмы, в карьере возле фабрик "Коммунарка" и имени Крупской, в районе рынка на Юбилейной площади и в сквере на улице Кирова. (10)
Не лучше обстояли дела и с убежищами второй категории, которыми должны были служить подвалы зданий. Лишь 6 мая 1941 г. ЦК КП(б)Б принял постановление "О мероприятиях по улучшению противовоздушной обороны в БССР", которым предписывалось, в частности, Минго-рисполкому к 1 июня 1941 г. освободить все подвалы, пригодные для приспособления под убежища, а к 1 октября - приспособить эти подвалы силами их владельцев и арендаторов под убежища без специальных фильтровентиляционных установок. К 1 ноября планировалось дополнительно оборудовать под убежища второй категории на 15 тыс. человек подвалы существующих и строившихся зданий. (11)
Нетрудно подсчитать, что абсолютное большинство 250-тысячного населения Минска не могло рассчитывать на более или менее высокий уровень защиты. Для него предназначались укрытия полевого типа в
парках, скверах и на пустырях. Подготовительные работы по их созданию должны были окончиться к 1 июля 1941 г.
К началу войны не были завершены и другие важнейшие мероприятия по системе ПВО. Почти все они находились в стадии разработки или рассмотрения: организация светомаскировки, оповещения, водоснабжения, пожаротушения и пр. Причины такой медлительности крылись в порочной, как потом доказала сама жизнь, советской военной доктрине войны малой кровью на чужой территории, результатом которой была неготовность многих структур к оборонительным, защитным действиям. Безусловно имели также место несогласованность действий различных ведомств, низкое качество строительных работ. Все просчеты абсолютно четко проявились в первый же день войны. Так, по воспоминаниям очевидцев, к вечеру этого дня в некоторых минских дворах уже начали копать укрытия, однако никто толком не знал, как это нужно делать и какими они должны быть. Созданная 22 июня .городская комиссия по организации ПВО Минска не имела плана противовоздушной обороны города. Не было его и в городской военной комендатуре, и, судя по некоторым данным, в штабе Западного фронта. Об этом, в частности, рассказывает в своих воспоминаниях бывший военный комендант Минска подполковник Ф. М. Багреев. Вечером 22 июня ему позвонил вновь назначенный начальник военного гарнизона города генерал-майор Хабаров с требованием выдать план ПВО Минска для доклада Совнаркому, однако в комендатуре такового не оказалось. (12)
В течение 22-23 июня трест "Минлеспром" организовал оперативную доставку в Минск для оборудования убежищ 1500 кубометров строительного леса из Узденского, Логойского, Слуцкого, Пуховичского, Ивановского и Борисовского мехпунктов, однако, в связи с начавшейся 24 июня бомбардировкой, использовать его по назначению не успели. (13)
Пропали и усилия бригад рабочих и инженерно-технических специалистов, мобилизованных в первый день войны на строительство убежищ. В составе одной из таких бригад, сформированной из строителей авиазавода, находился будущий известный партизан Федор Бачило. Его бригада была брошена на оборудование убежища для руководства республики в подвале спортклуба на перекрестке улиц Интернациональной и Ленинской. (14)
Были подняты по тревоге и руководители структур Осоавиахима. В преддверии предстоящей мобилизации в ряде случаев состоялись кад-
ровые изменения. Так, командир-инструктор городского и районных Советов Осоавиахима Милитина Анушко была назначена председателем городского Совета. Структуры Осоавиахима начали создание групп самозащиты на предприятиях, в учреждениях, в учебных заведениях, при домоуправлениях. (15)
В 12 часов дня, после выступления по радио наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова, официально объявившего о начале войны, П. К. Пономаренко вновь вызвал к телефону И. В. Сталин, и руководитель Белоруссии доложил ему о проводимых мероприятиях. Разговор со Сталиным, официальное сообщение о начале войны не оставили сомнений втом, что произошел не локальный пограничный конфликт, а началась война.
В 14-00 (по другим сведениям в 15-00) в Доме партийного просвещения на улице Энгельса (не сохранился), состоялось собрание партийного актива Минска, на котором с докладом о текущем моменте выступил П. К. Пономаренко. Затем во всех партийных и государственных структурах прошли совещания по вопросу введения на следующий день в действие мобилизационного плана.
В течение первого дня войны руководство республики пыталось поддерживать постоянную связь со всеми районами Белоруссии. Секретарь ЦК КП(б)Б Н. Е. Авхимович вспоминал, что все секретари ЦК с первых часов войны поочередно дежурили в кабинете П. К. Пономаренко у телефонов и аппарата "ВЧ". Информация, получаемая из обкомов партии, была крайне отрывочная, многие западные районы вообще не выходили на связь, из других поступали тревожные сведения о бомбардировках, о немецких танках и воздушных десантах. К концу дня общая и правительственная связь с Белостокской, Брестской и Минской областями была окончательно прервана.
Н. Е. Авхимович свидетельствует, что в штабе Западного фронта не имели и такой связи. Поэтому возле дежурного секретаря ЦК у телефонов постоянно находился офицер связи командующего фронтом, который немедленно передавал всю полученную информацию в штаб. (16)
В приемной П. К. Пономаренко постоянно находились люди, прибывавшие сюда по долгу службы за последними новостями. Среди них был и собственный корреспондент газеты "Правда" по Белоруссии Петр Лидов. По его воспоминаниям, вышедший поздно вечером в приемную П. К. Пономаренко, сообщил собравшимся, что немцы прошли Брест, и их тан-
ки быстро продвигаются в направлении Барановичей, а также изложил текст выступления по радио ВВС премьер-министра Великобритании У. Черчилля, в котором он выразил поддержку Советскому Союзу. (17)
Абсолютное большинство жителей Минска узнало о начале войны только из выступления В. М. Молотова. Многих горожан эта весть застала на торжественном открытии озера. Кто-то услышал ее на дневном представлении цирка, или в читальном зале библиотеки, или во время воскресных хлопот по дому...
Во многих воспоминаниях можно встретить утверждение, что Минск подвергся бомбовому удару уже 22 июня. Это не соответствует действительности, людей просто подводит память. В течение первого дня войны немецкие самолеты несколько раз пытались прорваться к Минску, но были остановлены, на Минск не упала ни одна бомба. Поэтому обстановка в городе оставалась достаточно спокойной, многие еще не успели осознать серьезности случившегося и по инерции продолжали заниматься заранее запланированными делами. Уже упоминавшийся П. А. Лидов в этот день записал в своем дневнике, что на лицах людей был заметен скорее вопрос, нежели страх.
Во второй половине дня на крупнейших предприятиях и в учреждениях Минска, несмотря на воскресный день, были организованы антивоенные митинги. Состоялся и митинг артистов МХАТа. На митингах звучали воззвания патриотического характера, вносились предложения о сверхурочной работе и т. д. Люди, которых не один год уверяли, что в случае агрессии Красная Армия мощным ударом быстро отбросит и разгромит врага, не допускали и мысли о возможности отступления, не могли и представить, что уже через 5 дней по улицам Минска загрохочут немецкие танки. Однако вечером они уже увидели первых беженцев, впервые воочию столкнулись с военной действительностью. Вот что вспоминает по этому поводу военный комендант Минска подполковник Ф. М. Багреев: "Около 17 часов... увидел скопление на площади (имеется в виду площадь Свободы, где в здании бывшего Святодухово-го монастыря размещалась комендатура- В. И.) грузовых и легковых машин, а на них женщины, дети в исключительно паническом состоянии и жалком виде: кое-как одеты, грязные, у некоторых разорваны платья, у некоторых кровь на одежде, вещей почти ни у кого не было... Это были семьи военнослужащих из занятых немцами гарнизонов... Они все ждали помощи и возможности отправиться дальше в глубь страны".
Поскольку беженцы все прибывали, комендатура организовала для них пересыльный пункт в бывших кавалерийских казармах (находились в конце улицы Красноармейской, не сохранились - В. И.). 23 июня была создана городская комиссия по организации помощи беженцам. Штаб Западного фронта выдал комендатуре 1 тыс. рублей для оказания им материальной помощи. Военный комендант железнодорожного узла И. Шмиголь получил распоряжение подготовить эшелоны для их отправки, однако отправить беженцев в связи с начавшейся бомбардировкой не успели. Большинство из них разделило судьбу минчан. Лишь немногие 23 июня выехали на тех же автомашинах, на которых и прибыли, в направлении Борисова.
Вместе с гражданскими беженцами вечером 22 июня в Минске стали появляться разрозненные группы военнослужащих и сотрудников милиции из приграничных районов. Они, как вспоминает Ф. М. Багреев, "рассказывали ужасы и выдвигали фантастические версии о своем выходе из окружения". Всех их, а также военнослужащих, не имевших возможности вернуться в части из отпусков, комендатура направляла в Ко-зырево (старое название поселка на южной окраине Минска, переименованного в 1935 г. в поселок имени Фрунзе, ныне - район улицы Маяковского, Физкультурного переулка - В. И.), где в помещениях Минского пехотного училища были развернуты приемный и питательный пункты. Затем их отправляли на Могилев. (18)
Понедельник 23 июня начался, на первый взгляд, как обычный рабочий день: открылись предприятия, учреждения... Однако жизнь минчан уже переступила за некую, пока еще не столь видимую грань, за которой продолжалась уже по законам военного времени. В этот день были введены в действие изданные накануне Указы Президиума Верховного Совета СССР и СНК СССР об объявлении военного положения в местностях, находящихся под угрозой вторжения противника, и о мобилизации. На основании этих указов ЦК КП(б)Б принял 23 июня постановление "О мерах в связи с введением в Белорусской ССР военного положения и проведением мобилизации". Оно предусматривало: полную перестройку работы всех отраслей; первоочередное выполнение предприятиями военных заказов, в первую очередь - боеприпасов, для чего соответствующие заводы переводились на обязательные сверхурочные часы до 3-х часов в смену и работу в воскресные дни; строгий контроль за немедленным продвижением воинских эшелонов и грузов; быстрое и организованное проведение мобилизации. (19)
Наряду с крупными предприятиями изменили график работы и бо
лее мелкие. Так. пищевые артели системы Белкооппромсовета перешли
на трехсменную работу, чтобы увеличить выпуск газированной воды,
мороженого и повидла. (20) >
Структуры Уполнаркомзага СССР по Белоруссии - - тресты "Загот-транс", "Заготзерно", "Заготсено", "Тлавмука" - и Белкоопсоюза начали передачу мобилизационных фондов воинским частям. (21) Когда на следующий день остро встал вопрос об эвакуации населения Минска и власти отдали распоряжение руководителям предприятий и учреждений передать весь имеющийся в наличии автотранспорт для этой цели, оно не возымело действия, так как почти весь транспорт накануне был передан в Красную Армию.
23 июня стал первым и, как оказалось, последним днем мобилизации непосредственно в Минске. С утра минские военкоматы - городской и Ворошиловский на площади Свободы, Сталинский на улице Бакунина, Кагановичский на улице Мясникова - были полны. Люди приходили не дожидаясь повесток, было подано 1315 заявлений от добровольцев. Городская парторганизация выделила на каждый призывной участок по 2-3 человека, которые проводили с призывниками беседы, организовывали питание и проводы. В этот день мобилизация в Минске прошла четка и слаженно. Однако назавтра ситуация резко изменилась: сильная бомбардировка фактически лишила военкоматы возможности нормально работать, а военкомат Кагановичского района вообще был разрушен. Они вынуждены были выехать из Минска и разместились в Колодищах (Кагановичский) и в Красном Урочище, в районе нынешнего Автозавода. (Сталинский, Ворошиловский и городской). Там военкоматы продолжали призыв до 28 июня, пока окончательно не отошли на восток вместе с отступавшими частями.
Число минчан, мобилизованных 23 июня непосредственно в городе, неизвестно. Многие жители столицы в последующие дни просто не сумели добраться до нового места расположения военкоматов или не успели получить повестки. В исторической литературе утвердилась цифра 27 тыс. человек, мобилизованных минскими военкоматами в течение 23-28 июня. Около 10 тыс. из них влились в 1-й Минский запасной полк, сформированный на станции Колодищи и участвовавший в обороне Минска. Более 12 тыс. человек было направлено по Могилевскому шоссе на восток, они сражались впоследствии на Березине и Днепре, Западной Двине и Соже. (22) Некоторые из них, волею судьбы, вскоре вновь
оказались в Минске. Так, 23 июня был мобилизован минчанин Кузьма Матузов. Он вспоминает, что призывники практически пешком добрались до г. Калинина, где влились во вновь формировавшуюся 298-ю стрелковую дивизию. В августе она попала в "мясорубку" под Киевом. К. Л. Матузов был ранен, попал в плен, бежал и, пробираясь по немецким тылам, в ноябре вернулся в Минск, стал здесь подпольщиком. (23)
23 июня в Минске призыв шел также в 100-ю стрелковую дивизию, в 16-й Дзержинский пограничный отряд, участвовавший в обороне столицы, в 7-ю Отдельную зенитно-артиллерийскую бригаду ПВО, охранявшую небо над городом.
В этот день ЦК КП(б)Б принял постановление "Об организации вооруженных рабочих отрядов для усиления охраны предприятий и порядка в городе Минске". Для этой цели предусматривалось просить Военный совет Западного фронта выделить 5 тыс. винтовок и соответствующее количество патронов. (24) Формирование отрядов было поручено командиру 100-й стрелковой дивизии, на которую командованием Западного фронта возлагалась специальная задача охраны столицы, генерал-майору И. Н. Руссиянову 23 июня он был назначен начальником Минского гарнизона взамен убывшего в войска генерал-майора Хабарова. (25) Отряды были созданы при горкоме партии и каждом из трех райкомов. Их действия, их судьба до конца не ясны. Безусловно не приходится говорить о том, что удалось собрать и вооружить 5 тыс. человек. Количество бойцов этих отрядов неизвестно. Их роль заключалась в патрулировании улиц и охране стратегических объектов, в ходе боев за Минск они участвовали в этих боях в составе регулярных частей, участвовали также в уничтожении воздушных десантов противника в окрестностях Минска.
На рассвете 23 июня крупный десант был выброшен в районе железнодорожной станции Олехновичи, в 10 часов утра - у Королева Стана. Оба они были уничтожены регулярными частями. (26) В течение дня высадилось несколько небольших десантов на артиллерийском полигоне, причем высланным туда курсантам Минского пехотного училища уничтожить их не удалось. (27) В середине дня 24 июня довольно значительные десанты были выброшены в районе деревень Лошица и Новый Двор, часть их уничтожили регулярные войска. (28)
В лесах и на проселочных дорогах диверсанты обстреливали командиров и бойцов Красной Армии. Как вспоминает бывший начальник
штаба 64-й стрелковой дивизии 44-го стрелкового корпуса В. Ф. Белы-шев, когда в ночь с 22 на 23 июня его подчиненные подверглись обстрелу в районе Заславля, Ратомки и Старого Села, все решили сначала, что это результат собственного неосторожного обращения с оружием. Но когда подобные случаи участились и появились раненые, поняли, что имеют дело со снайперами. Тогда в каждом стрелковом полку были созданы группы из 2-3 человек, состоявшие из отличных стрелков или снайперов для противодействия врагу. (29)
Диверсанты, переодетые в форму военнослужащих Красной Армии, милиции или просто в гражданскую одежду, стали появляться и на улицах Минска. Их действия были замечены, например, в ночь на 23 июня, когда они пускали сигнальные ракеты в районе площади Свободы, где располагались городская военная комендатура, городской и районный военкоматы. (30)
Около 23 часов этого же дня военный патруль задержал на пересечении улиц К. Маркса и Комсомольской шестерых мужчин в штатских костюмах, которые пытались проникнуть в здание Наркомата лесного хозяйства (этот старинный дом из красного кирпича и сейчас стоит на перекрестке тех же улиц). Обнаружилось, что они говорят с акцентом, при обыске у них нашли пистолеты иностранного производства. Диверсантов доставили в штаб фронта. (31)
Несмотря на то, что для борьбы с диверсантами в Минске были созданы специальные, действовавшие в ночное время группы милиции, подобных случаев становилось все больше. Особенно наводнили диверсанты Минск, когда в городе началось безвластие - с 25 июня. Они разжигали панику, провоцировали грабежи, деморализовали население.
Изданная 23 июня директива ЦК КП(б)Б "Об организации борьбы с вражескими диверсантами и парашютистами", предусматривала создание специальных групп наблюдения и уничтожения, вооруженных всеми имеющимися на местах видами оружия, вплоть до охотничьего и холодного. Почва для создания таких групп была подготовлена заранее - постановлением ЦК КП(б)Б от 26 мая 1941 г. "Об организации на территории Белоруссии постоянных групп и отрядов по уничтожению авиадесантов противника". С началом войны именно на их базе стали создаваться истребительные батальоны. (32) Однако эти группы получили развитие в основном в районах, которые подверглись оккупации позже, нежели Минск.
23 июня вышли фактически первые военные номера газет, хотя обыч
но газеты по понедельникам не выходили. Печатное слово не вселяло
особой тревоги, хотя были опубликованы указы о введении военного
положения и о мобилизации. Центральные белорусские газеты "Звязда"
и "Советская Белоруссия" поместили репортажи с многочисленных ан
тивоенных митингов, прошедших по всей республике. Была опублико
вана и первая сводка с фронта - очень короткая и абсолютно не отра
жавшая истинного положения дел. Сообщалось, что после ожесточен
ных боев враг отбит с большими потерями, только на Гродненском и
Кристынопольском (Украина) направлениях враг достиг незначитель
ных тактических успехов. Авиация противника, как писали газеты, всюду
встречает решительный отпор наших истребителей и зенитной артил
лерии и несет при этом большие потери. (33)
24 июня газеты вышли в Минске последний раз, рано утром в город
еще успели доставить центральные издания. Гранки подготовленного к
печати номера "Звязды" за 25 июня были уничтожены во время бомбар
дировки (редакция и типография находились на пересечении улиц Со
ветской и Комсомольской).
Утром 23 июня в Минске была объявлена первая воздушная тревога. Радиопередачи прекратились, в течение дня в эфире звучала только одна фраза: "Городу Минску дан сигнал воздушной тревоги".
Однако, поскольку налета сразу не последовало, паники по-прежнему не было. Пожалуй главной реакцией было то, что люди, особенно женщины, устремились в магазины для закупки продуктов. Вот как прокомментировал ситуацию в своем дневнике П. А. Лидов: "Улицы полны людьми. Сегодняшнюю воздушную тревогу никто не обсуждает. Женщины возмущены лишь тем, что во время тревоги была прекращена то
https://www.facebook.com/5.Rim.publishing/photos/a.1200790259935558.1073741827.1200787993269118/1335214503159799/?type=3&theater