О долгой памяти победителей
(с) Дм. Конаныхин
В этих наших электрических интернетах честные, справедливые и очень образованные люди советуют друг другу прочитать мемуарный очерк о «Последней колымчанке» Паулине Мясниковой. О Павочке. Добрая, умная, жизнестойкая девушка прошла сталинские кровавые застенки, мясорубку лагерей и написала удивительной силы и исторической ценности воспоминания.
Рабоче-крестьянское происхождение, сестра комсомольского активиста, убежденного троцкиста Вани Самойлова. Первый арест в 1927 году. 2 месяца следствия. Десятиклассницу выпускают. Второй раз арест в 1928 году. Следствие. Голодовка. Павочку выпускают, восстанавливают в комсомоле, а в 1933 году по счастливой случайности посылают в институт журналистики в Москву. В 1934 году Паулину Мясникову опять арестовывают - по делу Вани. После короткого следствия в ярославской тюрьме беспощадный сталинский режим бросает студентку в трехлетнюю ссылку в Казань. В 1936 году, после убийства Кирова Сталин развязывает террор против троцкистов, «атмосфера сгущается», и Павочку арестовывают в четвертый раз. В 1938 году, как активной участнице контрреволюционного троцкистского движения, ей дают 10 лет тюрьмы. Из тюрьмы - Магадан, лесоповал. Освободилась в 36 лет. Нигде не выучилась и профессию не получила - в атмосфере были хрущевские и брежневские времена. Прожила честную жизнь. Маленькая пенсия. В глубокой старости консультировала театр «Современник» - участвовала в постановке книги Евгении Гинзбург об ужасах сталинского режима. А еще Павочка написала книгу воспоминаний.
Удивительной ценности.
«Я не слишком понимала суть всех этих споров, я только улавливала общее настроение. Когда умер Ленин, - это было для меня горем. А Сталина мы не знали тогда. После смерти Ленина я спросила Ваню, кто такой Сталин, а он мне ответил, что он вообще-то тоже участвовал в революции, но малоизвестен. И поэтому у меня к нему тогда ее никакого отношения не было. А Троцкого мы знали. Нам нравились буденовки, форма. Когда Троцкий приезжал в Баку, брат бегом бежал на вокзал, чтобы его увидеть. У меня в комнате были надорваны обои, за ними я прятала портрет Троцкого, и когда меня арестовывали, я ужасно волновалась, что его найдут. Но не нашли. Тогда не так тщательно искали, как потом».
Где-то я уже такое слышал. Где же я такое видел.
И я вспомнил.
«Ах, душка! Мы все были без ума от душки Троцкого» - ее глаза сверкали молодым огнём. «Они жили в состоянии бивака - ждали нового мирового похода. Вы представляете, они все ходили в оперу. Опера, Мейерхольд, Троцкий. Молодые, красивые, победители!»
Я смотрел на Тарееву и не мог отвести глаз. Она молодела на глазах. Еще одна чудесная старушка, еще одни правдивые воспоминания о долгой жизни. Энгелина Борисовна щебетала о «душке Троцком, в которого были все влюблены», она рассказывала о своем отце, старом большевике, и его друзьях - победителях. Рядом со мной сидели честные и справедливые молодые юноши и девушки - и их глаза тоже горели - их души впитывали огонь Революции. Они любовались Тареевой. Это было так прекрасно…
Пытаясь хоть как-то скрыть ужас, я спросил Энгелину Борисовну: «А где, по-вашему, настоящее место современной интеллигенции?» И она заулыбалась, воскликнула: «Как чудесно, что современных молодых людей так занимает этот вопрос!» И долго рассказывала, что место настоящих русских интеллигентов - в построении справедливого общества, в борьбе, в отстаивании идеалов. Что именно поэтому она входит в руководство демократической партии «Яблоко», что…
А у меня в ушах гремел ее тихий голос: «Победители!»
Победители…
Простой вопрос - а в какой войне - победители?!
В Гражданской.
В 1929 году был расстрелян - без суда и без всяких троцкистских заморочек - мой последний двоюродный прадед. КРА - контрреволюционная агитация - и пуля. Никакого троцкизма, никакого «дела Промпартии», что вы. Обычные крестьяне. Хопёрские казаки. Помните «Тихий Дон»? Красного атамана Подтёлкова? Там был мой прадед.
Вот дед выжил - последний в своей ветке. И бабушка - тоже последняя в роду - выжила - меня бы не было.
В 1929 году - уже на Украине - раскулачивали моего прадеда, Александра Оборского. Раскулачивали за то, что слишком много работал. Когда моя бабушка Рая, здравия ей на долгие годы, тогда девочка четырех лет от роду, потянулась к куче вещей, чтобы достать любимую куклу, воин НКВД пнул ее сапогом, она упала и заплакала - прадед врезал гаду. Итог - 14 лет лагерей. Четыре года сразу, четыре года пожил - и в 37-м "десятку", как готовому врагу народа.
Никаких ссылок. Никаких следствий. Сразу - или пуля или четырнадцать лет лагерей. Потому что - не старые большевики, не троцкисты, не интеллигенция - соль земли, а крестьяне, казаки. И никаких направлений в институты журналистов или МГУ - для их детей.
Потому что - классово враждебные.
В своей стране - проигравшие Гражданскую войну - крестьяне.
И сразу вспоминается бессмертное варлам-шаламовское: «И пусть мне не «поют» о народе. Не «поют» о крестьянстве. Я знаю, что это такое. Пусть аферисты и дельцы не поют, что интеллигенция перед кем-то виновата. Интеллигенция ни перед кем не виновата. Дело обстоит как раз наоборот. Народ, если такое понятие существует, в неоплатном долгу перед своей интеллигенцией».
Когда я вижу молодых, красивых, образованных мужчин и женщин, взапой читающих воспоминания большевичек и троцкисток о Победителях, когда я вижу честные глаза, пылающие огнем Революции, я понимаю, я очень помню, что я - должен.
И кому - должен.
Я - в неоплатном долгу.
Ну что ж…
Долг платежом красен.
(Заметка 2. "О долгой памяти победителей" была написана 8 июня 2012 г. в 22:59)
https://www.facebook.com/notes/%D0%B4%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B9-%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%BD%D1%8B%D1%85%D0%B8%D0%BD/%D0%B7%D0%B0%D0%BC%D0%B5%D1%82%D0%BA%D0%B0-2-%D0%BE-%D0%B4%D0%BE%D0%BB%D0%B3%D0%BE%D0%B9-%D0%BF%D0%B0%D0%BC%D1%8F%D1%82%D0%B8-%D0%BF%D0%BE%D0%B1%D0%B5%D0%B4%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%B9/537273893099302
В этих наших электрических интернетах честные, справедливые и очень образованные люди советуют друг другу прочитать мемуарный очерк о «Последней колымчанке» Паулине Мясниковой. О Павочке. Добрая, умная, жизнестойкая девушка прошла сталинские кровавые застенки, мясорубку лагерей и написала удивительной силы и исторической ценности воспоминания.
Рабоче-крестьянское происхождение, сестра комсомольского активиста, убежденного троцкиста Вани Самойлова. Первый арест в 1927 году. 2 месяца следствия. Десятиклассницу выпускают. Второй раз арест в 1928 году. Следствие. Голодовка. Павочку выпускают, восстанавливают в комсомоле, а в 1933 году по счастливой случайности посылают в институт журналистики в Москву. В 1934 году Паулину Мясникову опять арестовывают - по делу Вани. После короткого следствия в ярославской тюрьме беспощадный сталинский режим бросает студентку в трехлетнюю ссылку в Казань. В 1936 году, после убийства Кирова Сталин развязывает террор против троцкистов, «атмосфера сгущается», и Павочку арестовывают в четвертый раз. В 1938 году, как активной участнице контрреволюционного троцкистского движения, ей дают 10 лет тюрьмы. Из тюрьмы - Магадан, лесоповал. Освободилась в 36 лет. Нигде не выучилась и профессию не получила - в атмосфере были хрущевские и брежневские времена. Прожила честную жизнь. Маленькая пенсия. В глубокой старости консультировала театр «Современник» - участвовала в постановке книги Евгении Гинзбург об ужасах сталинского режима. А еще Павочка написала книгу воспоминаний.
Удивительной ценности.
«Я не слишком понимала суть всех этих споров, я только улавливала общее настроение. Когда умер Ленин, - это было для меня горем. А Сталина мы не знали тогда. После смерти Ленина я спросила Ваню, кто такой Сталин, а он мне ответил, что он вообще-то тоже участвовал в революции, но малоизвестен. И поэтому у меня к нему тогда ее никакого отношения не было. А Троцкого мы знали. Нам нравились буденовки, форма. Когда Троцкий приезжал в Баку, брат бегом бежал на вокзал, чтобы его увидеть. У меня в комнате были надорваны обои, за ними я прятала портрет Троцкого, и когда меня арестовывали, я ужасно волновалась, что его найдут. Но не нашли. Тогда не так тщательно искали, как потом».
Где-то я уже такое слышал. Где же я такое видел.
И я вспомнил.
«Ах, душка! Мы все были без ума от душки Троцкого» - ее глаза сверкали молодым огнём. «Они жили в состоянии бивака - ждали нового мирового похода. Вы представляете, они все ходили в оперу. Опера, Мейерхольд, Троцкий. Молодые, красивые, победители!»
Я смотрел на Тарееву и не мог отвести глаз. Она молодела на глазах. Еще одна чудесная старушка, еще одни правдивые воспоминания о долгой жизни. Энгелина Борисовна щебетала о «душке Троцком, в которого были все влюблены», она рассказывала о своем отце, старом большевике, и его друзьях - победителях. Рядом со мной сидели честные и справедливые молодые юноши и девушки - и их глаза тоже горели - их души впитывали огонь Революции. Они любовались Тареевой. Это было так прекрасно…
Пытаясь хоть как-то скрыть ужас, я спросил Энгелину Борисовну: «А где, по-вашему, настоящее место современной интеллигенции?» И она заулыбалась, воскликнула: «Как чудесно, что современных молодых людей так занимает этот вопрос!» И долго рассказывала, что место настоящих русских интеллигентов - в построении справедливого общества, в борьбе, в отстаивании идеалов. Что именно поэтому она входит в руководство демократической партии «Яблоко», что…
А у меня в ушах гремел ее тихий голос: «Победители!»
Победители…
Простой вопрос - а в какой войне - победители?!
В Гражданской.
В 1929 году был расстрелян - без суда и без всяких троцкистских заморочек - мой последний двоюродный прадед. КРА - контрреволюционная агитация - и пуля. Никакого троцкизма, никакого «дела Промпартии», что вы. Обычные крестьяне. Хопёрские казаки. Помните «Тихий Дон»? Красного атамана Подтёлкова? Там был мой прадед.
Вот дед выжил - последний в своей ветке. И бабушка - тоже последняя в роду - выжила - меня бы не было.
В 1929 году - уже на Украине - раскулачивали моего прадеда, Александра Оборского. Раскулачивали за то, что слишком много работал. Когда моя бабушка Рая, здравия ей на долгие годы, тогда девочка четырех лет от роду, потянулась к куче вещей, чтобы достать любимую куклу, воин НКВД пнул ее сапогом, она упала и заплакала - прадед врезал гаду. Итог - 14 лет лагерей. Четыре года сразу, четыре года пожил - и в 37-м "десятку", как готовому врагу народа.
Никаких ссылок. Никаких следствий. Сразу - или пуля или четырнадцать лет лагерей. Потому что - не старые большевики, не троцкисты, не интеллигенция - соль земли, а крестьяне, казаки. И никаких направлений в институты журналистов или МГУ - для их детей.
Потому что - классово враждебные.
В своей стране - проигравшие Гражданскую войну - крестьяне.
И сразу вспоминается бессмертное варлам-шаламовское: «И пусть мне не «поют» о народе. Не «поют» о крестьянстве. Я знаю, что это такое. Пусть аферисты и дельцы не поют, что интеллигенция перед кем-то виновата. Интеллигенция ни перед кем не виновата. Дело обстоит как раз наоборот. Народ, если такое понятие существует, в неоплатном долгу перед своей интеллигенцией».
Когда я вижу молодых, красивых, образованных мужчин и женщин, взапой читающих воспоминания большевичек и троцкисток о Победителях, когда я вижу честные глаза, пылающие огнем Революции, я понимаю, я очень помню, что я - должен.
И кому - должен.
Я - в неоплатном долгу.
Ну что ж…
Долг платежом красен.
(Заметка 2. "О долгой памяти победителей" была написана 8 июня 2012 г. в 22:59)
https://www.facebook.com/notes/%D0%B4%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B9-%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%BD%D1%8B%D1%85%D0%B8%D0%BD/%D0%B7%D0%B0%D0%BC%D0%B5%D1%82%D0%BA%D0%B0-2-%D0%BE-%D0%B4%D0%BE%D0%BB%D0%B3%D0%BE%D0%B9-%D0%BF%D0%B0%D0%BC%D1%8F%D1%82%D0%B8-%D0%BF%D0%BE%D0%B1%D0%B5%D0%B4%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%B9/537273893099302