Слёзы капали
Оригинал взят у alexander_pavl в Слёзы капали
Мы за многое должны быть благодарны советской власти. В частности, советский кинематограф должен бытьпо гроб жини (гроб уже случился) благодарен Союзу Советских Композиторов за неуклонную, неустанную, по-партийному принципиальную борьбу с космополитизмом, модернизьмом и абстракцизмом в советской музыке, в результате которой «неформатные» композиторы оказывались вытолкнуты в маргинальную область киномузыки. Шнитке, Губайдулина, Каравайчук... Без этих имён оскудело бы великое советское кино! И бех Гии Канчели оно бы оскудело, так подумал я, когда в очередной раз прослушивал его опус «Моя маленькая Данелиада». В результате этого прослушивания родилось желание освежить в памяти музыку фильма Данелии «Слёзы капали», и я взялся пересматривать.
Это самый непопулярный фильм Данелии. Там в титрах стоит определение «грустная сказка», но это не сказка и вообще не грустная. Грусть подразумевает этакую приятную расслабленность, лирическую меланхолию. Печаль моя светла...» А фильм не даёт никакой меланхоличности, «Слёзы капали» - жёсткий, депрессивный фильм, нагнетающий гнев до самого финала, и... не дающий никакого выхода. «Слёзы капали» был запрещён к показу за границей, полгода пролежал на полке, а потом был выпущен «вторым экраном» (только в периферийных кинотеатрах и только на утренних сеансах), но даже без этих мер никакого зрительского успеха он не имел бы, ибо крайне некомфортен для зрителя. Особенно - для советского зрителя 1982 года.
В принципе, Данелия и его сценаристы Кир Булычев и Александр Володин в начале 80-х годов предсказывают обвал Советской Империи в конце десятилетия. И при этом не питают ни малейшийх иллюзий по поводу тех, кто будет эту Империю рушить. Разрушители им также неприятны, как и охранители.
Данелия всегда был славен ясным социологическим анализом, не менее проницательным и беспощадным, чем а Абдрашидова и Миндадзе, но смазанным, скажем так, вазелином иронии и мягкого юмора - так фильм легче проскакивал в восприятие интеллигентного зрителя и проще усваивался. Но «Слёзы капали» лишены юмора и иронии, а финальный всплеск сарказма не ослабляет жёсткость приговора, но усиливает его.
Сюжет фильма спокойно можно пересказать, никакой интриги там нет, всё действие скачет по кругу, не меняясь по сути, лишь взвинчивая используемые стуации до невыносимости. А происходит там следующее.
Сначала - изящнейший пролог , с прелестной юной женщиной в платье и парике по моде второй половины XVIII века, чей танец под рококошный дуэт флейты и скрипки прерывается: что-то ей в глаз попало. Следующий кадр: фронтальный суровый фасад собора, перед которым стоит эта же женщина с растрёпанной прячёской, в рваном платье, с синяками под глазами. Гильотины в кадре нет, но понятно, что гильотина тут же, рядом. А за кадром раздаётся добрый голос известного советского радиоволшебника Николая «Криблекраблебумс» Литвинова, читающего пролог «Снежной королевы». Про зеркало, чей осколок попадает в глаз и заставляет видеть в окружающем только плохое.
Потом действие переносится в начало 80-х годов, и осколок попадает в глаз простого советского конформиста, которого играет Евгений Леонов. Лицо самого любимого актёра советских кинозрителей мгновенно преображается. Только что он расслабленно покачивался на сиденье троллейбуса, сонно помаргивая мутными глазками счастливого поросёнка, и вот взгляд прояснился,щёки втянулись - вообще, вдруг обозначился костяк лица - и товарищ Васин, может быть, вперые в жизни оглянулся по сторонам. И ужаснулся.
Дальше всё катится, как по накатанной колее, совершенно предсказуемо для всех, кто жил в Советском Союзе 1982 года. Васин видит вокруг себя коррупцию, ложь, цинизм, наглое безделье, воровство, нескрываемую подлость, и идёт в разнос. Первоначальное название фильма было «Гладиатор», и герой действительно бросается на окружающую действительность с отчаянием смертника. Он, из-за осколка волшебного зеркала в глазу, не способен разглядеть ничего хорошего, но мы, зрители, видим, что он прав, и хорошего вокруг него действительно ничего нет.
Холодное пустое простанство, мертвый свет неоновых фонарей и казённая скука официальных помещений. Всё это привычно, примелькалось, стало частью жизни, но внезапно Васин увидел советскую реальность рубежа 70-80-х годов без флёра многолетней привычки, и новое зрение привело его на грань безумия.
Кстати, у сюжетного хода, использованного Данелией, Киром Булычевым и Володиным, есть предшественники. Во-первых, это воспетый Стивеном Кингом фильм Роджера Кормана (по сценарию Р.Матесона, писателя, который мог бы стал одним из признаных великих, если бы не развлекался жанровыми вариациями) «Человек с рентгеровскими глазами», а во-вторых, рассказ самого Кира Булычева о человеке, который ищбюрёл аппарат, передающий оптические отражения непосредственно в мозг (это должно было стать протезом для слепых), неосторожно посмотревшего в этот аппарат на свою жену и увидевшего её такой, как она есть на самом деле.
Васин видит правду. Это делает его жизнь невыносимой, потому что теперь его невозможно обмануть. Когда к нему обращаются с традиционными интеллигентскими увещеваниями, он мгновенно наносит удар, и доброжелатель отлетает в сторону с искажённым лицом, потому что Васин бьёт по действительно больным местам. Он видит суть происходящего, и отчаяние от невозможности не то что исправить, но хотя бы притормозить неуклонно возрастающий распад, деградацию всего и вся, приводит его к трагикомическим попыткам самоубийства в финале.
Но сценарий с самоубийством, конечно, худсовет не принял бы. И потому ближе к концу фильма Васин начинает сражаться с тенями, погружаясь в пучину паранойи, оскорбляя действительно хороших людей, услужливо подсунутых сценаристами ему под руку. А потом главный герой, вместо самоубийства, резко - клик! - меняет свою точку зрения на окружающее.
Тем не менее, конец фильма вовсе не хэппи энд. Это очень двусмысленный финал.
Васин пытается утопиться, но река обмелела, там, где когда можно было нырять, теперь по колено, и Васин плачет. Вместе со слезами осколок высказльзывает из глаза и тот, кто всего минуту назад был готов разнести всё вокруг от боли и гнева, оседает бесформенным тюфяком, соглашаясь на любые предложения, желая одного - чтобы всё шло по-прежнему. Он играет на подвернувшемся посреди улицы пианино «лунную сонату» Бетховена, плавно переходящую в трогательно сентиментальную песенку Гены Шпаликова, а зловещее зеркало в сгущающихся сумерках бросает на него отсветы лучей заходящего солнца.
Это ничтожество, бросившееся в бой против всего света, сломалось на первых же шагах, но зеркало, напоминает Данелия, никуда не делось. И люди рано или поздно посмотрят вокруг себя глазами Васина. И не все окажутся слабы, как он.
...И теперь я снова хочу вернуться к началу этой заметки, к поводу для просмотря фильма "Слёзы капали". Музыка Гии Канчели, сопровождающая ход фильма, то и дело высыхающая до вкрадчивого шёпота вокализа, просто замечательна в своём минимализме. Маленький шедевр.
Мы за многое должны быть благодарны советской власти. В частности, советский кинематограф должен бытьпо гроб жини (гроб уже случился) благодарен Союзу Советских Композиторов за неуклонную, неустанную, по-партийному принципиальную борьбу с космополитизмом, модернизьмом и абстракцизмом в советской музыке, в результате которой «неформатные» композиторы оказывались вытолкнуты в маргинальную область киномузыки. Шнитке, Губайдулина, Каравайчук... Без этих имён оскудело бы великое советское кино! И бех Гии Канчели оно бы оскудело, так подумал я, когда в очередной раз прослушивал его опус «Моя маленькая Данелиада». В результате этого прослушивания родилось желание освежить в памяти музыку фильма Данелии «Слёзы капали», и я взялся пересматривать.
Это самый непопулярный фильм Данелии. Там в титрах стоит определение «грустная сказка», но это не сказка и вообще не грустная. Грусть подразумевает этакую приятную расслабленность, лирическую меланхолию. Печаль моя светла...» А фильм не даёт никакой меланхоличности, «Слёзы капали» - жёсткий, депрессивный фильм, нагнетающий гнев до самого финала, и... не дающий никакого выхода. «Слёзы капали» был запрещён к показу за границей, полгода пролежал на полке, а потом был выпущен «вторым экраном» (только в периферийных кинотеатрах и только на утренних сеансах), но даже без этих мер никакого зрительского успеха он не имел бы, ибо крайне некомфортен для зрителя. Особенно - для советского зрителя 1982 года.
В принципе, Данелия и его сценаристы Кир Булычев и Александр Володин в начале 80-х годов предсказывают обвал Советской Империи в конце десятилетия. И при этом не питают ни малейшийх иллюзий по поводу тех, кто будет эту Империю рушить. Разрушители им также неприятны, как и охранители.
Данелия всегда был славен ясным социологическим анализом, не менее проницательным и беспощадным, чем а Абдрашидова и Миндадзе, но смазанным, скажем так, вазелином иронии и мягкого юмора - так фильм легче проскакивал в восприятие интеллигентного зрителя и проще усваивался. Но «Слёзы капали» лишены юмора и иронии, а финальный всплеск сарказма не ослабляет жёсткость приговора, но усиливает его.
Сюжет фильма спокойно можно пересказать, никакой интриги там нет, всё действие скачет по кругу, не меняясь по сути, лишь взвинчивая используемые стуации до невыносимости. А происходит там следующее.
Сначала - изящнейший пролог , с прелестной юной женщиной в платье и парике по моде второй половины XVIII века, чей танец под рококошный дуэт флейты и скрипки прерывается: что-то ей в глаз попало. Следующий кадр: фронтальный суровый фасад собора, перед которым стоит эта же женщина с растрёпанной прячёской, в рваном платье, с синяками под глазами. Гильотины в кадре нет, но понятно, что гильотина тут же, рядом. А за кадром раздаётся добрый голос известного советского радиоволшебника Николая «Криблекраблебумс» Литвинова, читающего пролог «Снежной королевы». Про зеркало, чей осколок попадает в глаз и заставляет видеть в окружающем только плохое.
Потом действие переносится в начало 80-х годов, и осколок попадает в глаз простого советского конформиста, которого играет Евгений Леонов. Лицо самого любимого актёра советских кинозрителей мгновенно преображается. Только что он расслабленно покачивался на сиденье троллейбуса, сонно помаргивая мутными глазками счастливого поросёнка, и вот взгляд прояснился,щёки втянулись - вообще, вдруг обозначился костяк лица - и товарищ Васин, может быть, вперые в жизни оглянулся по сторонам. И ужаснулся.
Дальше всё катится, как по накатанной колее, совершенно предсказуемо для всех, кто жил в Советском Союзе 1982 года. Васин видит вокруг себя коррупцию, ложь, цинизм, наглое безделье, воровство, нескрываемую подлость, и идёт в разнос. Первоначальное название фильма было «Гладиатор», и герой действительно бросается на окружающую действительность с отчаянием смертника. Он, из-за осколка волшебного зеркала в глазу, не способен разглядеть ничего хорошего, но мы, зрители, видим, что он прав, и хорошего вокруг него действительно ничего нет.
Холодное пустое простанство, мертвый свет неоновых фонарей и казённая скука официальных помещений. Всё это привычно, примелькалось, стало частью жизни, но внезапно Васин увидел советскую реальность рубежа 70-80-х годов без флёра многолетней привычки, и новое зрение привело его на грань безумия.
Кстати, у сюжетного хода, использованного Данелией, Киром Булычевым и Володиным, есть предшественники. Во-первых, это воспетый Стивеном Кингом фильм Роджера Кормана (по сценарию Р.Матесона, писателя, который мог бы стал одним из признаных великих, если бы не развлекался жанровыми вариациями) «Человек с рентгеровскими глазами», а во-вторых, рассказ самого Кира Булычева о человеке, который ищбюрёл аппарат, передающий оптические отражения непосредственно в мозг (это должно было стать протезом для слепых), неосторожно посмотревшего в этот аппарат на свою жену и увидевшего её такой, как она есть на самом деле.
Васин видит правду. Это делает его жизнь невыносимой, потому что теперь его невозможно обмануть. Когда к нему обращаются с традиционными интеллигентскими увещеваниями, он мгновенно наносит удар, и доброжелатель отлетает в сторону с искажённым лицом, потому что Васин бьёт по действительно больным местам. Он видит суть происходящего, и отчаяние от невозможности не то что исправить, но хотя бы притормозить неуклонно возрастающий распад, деградацию всего и вся, приводит его к трагикомическим попыткам самоубийства в финале.
Но сценарий с самоубийством, конечно, худсовет не принял бы. И потому ближе к концу фильма Васин начинает сражаться с тенями, погружаясь в пучину паранойи, оскорбляя действительно хороших людей, услужливо подсунутых сценаристами ему под руку. А потом главный герой, вместо самоубийства, резко - клик! - меняет свою точку зрения на окружающее.
Тем не менее, конец фильма вовсе не хэппи энд. Это очень двусмысленный финал.
Васин пытается утопиться, но река обмелела, там, где когда можно было нырять, теперь по колено, и Васин плачет. Вместе со слезами осколок высказльзывает из глаза и тот, кто всего минуту назад был готов разнести всё вокруг от боли и гнева, оседает бесформенным тюфяком, соглашаясь на любые предложения, желая одного - чтобы всё шло по-прежнему. Он играет на подвернувшемся посреди улицы пианино «лунную сонату» Бетховена, плавно переходящую в трогательно сентиментальную песенку Гены Шпаликова, а зловещее зеркало в сгущающихся сумерках бросает на него отсветы лучей заходящего солнца.
Это ничтожество, бросившееся в бой против всего света, сломалось на первых же шагах, но зеркало, напоминает Данелия, никуда не делось. И люди рано или поздно посмотрят вокруг себя глазами Васина. И не все окажутся слабы, как он.
...И теперь я снова хочу вернуться к началу этой заметки, к поводу для просмотря фильма "Слёзы капали". Музыка Гии Канчели, сопровождающая ход фильма, то и дело высыхающая до вкрадчивого шёпота вокализа, просто замечательна в своём минимализме. Маленький шедевр.