Александр Ходаковский: "Ни о чем"
Оригинал взят у aleksandr_skif в Ни о чем
Казалось бы, даны все прямые и непрямые характеристики этой войны. Кто-то старательно исследовал все связанные с ней обстоятельства, кто-то просто о ней рассуждал, дополняя штрихами это батальное полотно - и все вроде бы ясно: здесь - мы, там - они, мы - за одно, они - за другое, всем вместе - выжить бы. И не просто выжить, а войти в счастливую жизнь, которая, в соответствии с жанром, должна будет наступить после. Ведь всегда, после ликвидации разрухи и переключения экономики на мирные рельсы, наступал расцвет, улучшение качества жизни, надежда на всеобщее благо.....Наверное, не в нашем случае. Пока война - подкармливают, закончится - перестанут. Из каких источников брать Украине ресурсы для реанимации? С газом - беда, экспорт - нарушен. Без удовольствия читал заметки, где описывалось, как Россия замещала импорт из Украины, например, артемовскую соль турецкой. Про долги вообще стоит помолчать.
Когда сюжет закручивался, было ясно, что отпочковавшись от одной системы, чтобы прилично жить, Донбассу нужно будет припочковаться к другой. Его узкоспециализированная экономика не возражала бы, если бы ее артерии и вены соединили с новым организмом после ампутации, которая произошла с началом войны. Ущерб Украине нанесен колоссальный, не меньший ущерб претерпел и Донбасс, утратив часть промышленного производства. Это естественно - в стране воюют. А когда перестанут, - что-то изменится? Предполагается, что состоится счастливое братание двух экономик, некогда бывших одной? Не хватает только студии, Кваши, и сентиментальных зрителей, чтобы сопроводить умильными слезами и громкими аплодисментами счастливое обретение друг друга.
Экономика - болевая точка, воздействие на которую обеспечивает дополнительную эффективность классическому противоборству. Правящей касте, с ее подходом "нацарював тры рубли, та втик", конечно, фиолетово, что станет с народом Украины, хоть в среднесрочной, хоть в далекой перспективе: у них все лучшее уже случилось в этой жизни, а платиновый страховой полис, приобретенный ею - разве что только не воскрешает. Так что советую настраиваться всем на долгую, холодную зиму, и не питать излишних иллюзий. Но с этим все ясно: трезвые головы давно поняли, к каким последствиям приведет война для качества жизни, и не обольщаются. Хотелось бы о другом: о том, какими красками заиграла воюющая публика, чья война никак не связана с линией фронта.
На заре протеста, уже больше года назад, в штаб нашей организации пришел радикально настроенный популист, - человек глубоко содержательный, умный, не в пример мне, - и толкнул програмную речь. Радикальность этой речи меня смутила, и я спросил, готов ли он сам участвовать в том, к чему призывает. Он резонно возразил, что его дело - формулировать, а исполнять есть кому. Я, в свою очередь, заметил, что предпочитаю призывать только к тому, на что готов пойти сам. Уже тогда начала проявлять себя особая порода политически активных млекопитающих, чье жизненное кредо - паразитировать на чужой крови. Особая форма вампиризма. С течением времени эта публика начала всплывать везде: на всех сторонах, в любых лагерях, смешиваясь и расслаиваясь, причудливо переплетаясь. Очень непросто выделить отдельные ее признаки, по которым можно было бы ее классифицировать и систематизировать, но активность этой братии не позволяет ей остаться незамеченной. Они всюду, они говорят, они пишут, они вещают, они формируют мнение, они претендуют на озвучание истины в последней инстанции. Есть один признак, общий для них всех: даже находясь по разные стороны линии фронта - они не трогают друг друга. Чаще всего подвергаются их нападкам те, кто не настолько радикален, как они. Этот их радикализм - распространенная форма ущербности. Считается, что некоторые идут в силовики, чтобы компенсировать комплекс неполноценности. И к этим можно применить подобное. Как остервенело они вырывают чеку из банки с пивом, как ожесточенно швыряют ее, пустую, самовозбудившись от собственого сильного слога, в стенку напротив. Как упоенно они громят своих оппонентов, иногда за деньги и по заказу, - но это не страшно.
Страшно, что они претендуют на роль идеологов, пытаются формировать общественное мнение в угоду своим извращенным вкусам. Они вполне осознали, что даже будучи никчемными с точки зрения содержания, могут играть роль в истории. Проблема, правда, в том, что они свои роли играют на подмостках в драме, которую пишут сами, а в ней летальный конец не предусмотрен сценарием. Что-то вроде безопасных страданий. Их можно было бы называть по именам, но имеет ли смысл? Вполне можно догадаться, о ком речь.
Это и вчерашние либералы, ставшие националистами, и националисты всех мастей и стран, чья общность предопределена идеологически, сидящие на своих насестах и клюющие все больше соседей по насесту, и патриоты всех видов и подвидов, пытающиеся создать законы патриотизма, соперничая с националистами в декларировании любви к родине... И все они из среды, про которую можно сказать словами Шарля Бодлера: "И в этом странном, неживом и баснословном мире....." Это, на самом деле, и не либералы, и не националисты, и не патриоты - это ряженые. Сколько их - не счесть, и живут они, действительно, в мире вполне себе странном и неживом. Спросил одного приличного человека, а на каком языке написана статейка одного лауреата Ленинской премии, достаточно немолодого, призывавшего искоренить все русское в Украине, в которой тот этого приличного человека поливал грязью? Ответ: на русском. А статьи против России? Ответ: на русском. Даже мне, малообразованному террористу, известно, какую роль играет язык в вопросах формирования сознания, не говоря уже о культуре. Как минимум странно бороться с русским на русском.
Понятно, когда идеологи большевизма несли в массы свою идею, премного претерпев в тюрьмах да на каторгах, выстрадав свое право учить народ, как жить, - а эти? Что они знают о боли, об ответственности, о горечи поражений, о радости побед, о мечтах и разочарованиях? Они, как тати в нощи, сидят и ждут, пока кто-нибудь окажется в зоне досягаемости, и набрасываются, как стая шакалов. И причем, это интернациональное блядство, так здорово подлохматившееся в период войны за чужой счет, распространено повсюду, включая саму Россию, и сидит на балансе тех, или иных структур, распространяя гнилостных запах изо рта в виде экспертных оценок, репортажей, мнений и заключений. С некоторыми мы ведем уже давнюю полемику, и их любовь ко мне общеизвестна, некоторые только появляются на горизонте, но ни те, ни другие, кроме разочарования, ничего не вызывают, поскольку гонят, преимущественно, заказняк. Как низко пал секам - шутили когда-то, и эти невысоко летают. В свое время появилось превеликое множество самой что ни на есть истинной писанины. Всякие там суворовы вещали о нашем прошлом и настоящем, отрабатывая гонорар и предоставленное убежище. А меня учили, что к оценке нужно подходить беспристрастно, что формулируя выводы - нужно уверенно говорить о том, что подтверждено фактами, и предположительно о том, что доподлинно не известно. А эти - резвятся вовсю. А народ-то слушает, и верит.
В общем, как всегда: начал за здравие, кончил за упокой. Поговорил, как бы и ни о чем, но кто что-то понял - тот понял. Есть, просто, особая среда, существующая в своем измерении, для которой война - мать родна. Она вне времени и вне пространства, но взаимодействует с нашим миром, реальным до боли, запуская в него свои щупальца и манипулируя мнением людей, и плохо ей, когда нам хорошо; эманации человеческих страданий ее подпитывают, а потому и коробит ее от всего, что несет разумное, доброе, вечное.
Казалось бы, даны все прямые и непрямые характеристики этой войны. Кто-то старательно исследовал все связанные с ней обстоятельства, кто-то просто о ней рассуждал, дополняя штрихами это батальное полотно - и все вроде бы ясно: здесь - мы, там - они, мы - за одно, они - за другое, всем вместе - выжить бы. И не просто выжить, а войти в счастливую жизнь, которая, в соответствии с жанром, должна будет наступить после. Ведь всегда, после ликвидации разрухи и переключения экономики на мирные рельсы, наступал расцвет, улучшение качества жизни, надежда на всеобщее благо.....Наверное, не в нашем случае. Пока война - подкармливают, закончится - перестанут. Из каких источников брать Украине ресурсы для реанимации? С газом - беда, экспорт - нарушен. Без удовольствия читал заметки, где описывалось, как Россия замещала импорт из Украины, например, артемовскую соль турецкой. Про долги вообще стоит помолчать.
Когда сюжет закручивался, было ясно, что отпочковавшись от одной системы, чтобы прилично жить, Донбассу нужно будет припочковаться к другой. Его узкоспециализированная экономика не возражала бы, если бы ее артерии и вены соединили с новым организмом после ампутации, которая произошла с началом войны. Ущерб Украине нанесен колоссальный, не меньший ущерб претерпел и Донбасс, утратив часть промышленного производства. Это естественно - в стране воюют. А когда перестанут, - что-то изменится? Предполагается, что состоится счастливое братание двух экономик, некогда бывших одной? Не хватает только студии, Кваши, и сентиментальных зрителей, чтобы сопроводить умильными слезами и громкими аплодисментами счастливое обретение друг друга.
Экономика - болевая точка, воздействие на которую обеспечивает дополнительную эффективность классическому противоборству. Правящей касте, с ее подходом "нацарював тры рубли, та втик", конечно, фиолетово, что станет с народом Украины, хоть в среднесрочной, хоть в далекой перспективе: у них все лучшее уже случилось в этой жизни, а платиновый страховой полис, приобретенный ею - разве что только не воскрешает. Так что советую настраиваться всем на долгую, холодную зиму, и не питать излишних иллюзий. Но с этим все ясно: трезвые головы давно поняли, к каким последствиям приведет война для качества жизни, и не обольщаются. Хотелось бы о другом: о том, какими красками заиграла воюющая публика, чья война никак не связана с линией фронта.
На заре протеста, уже больше года назад, в штаб нашей организации пришел радикально настроенный популист, - человек глубоко содержательный, умный, не в пример мне, - и толкнул програмную речь. Радикальность этой речи меня смутила, и я спросил, готов ли он сам участвовать в том, к чему призывает. Он резонно возразил, что его дело - формулировать, а исполнять есть кому. Я, в свою очередь, заметил, что предпочитаю призывать только к тому, на что готов пойти сам. Уже тогда начала проявлять себя особая порода политически активных млекопитающих, чье жизненное кредо - паразитировать на чужой крови. Особая форма вампиризма. С течением времени эта публика начала всплывать везде: на всех сторонах, в любых лагерях, смешиваясь и расслаиваясь, причудливо переплетаясь. Очень непросто выделить отдельные ее признаки, по которым можно было бы ее классифицировать и систематизировать, но активность этой братии не позволяет ей остаться незамеченной. Они всюду, они говорят, они пишут, они вещают, они формируют мнение, они претендуют на озвучание истины в последней инстанции. Есть один признак, общий для них всех: даже находясь по разные стороны линии фронта - они не трогают друг друга. Чаще всего подвергаются их нападкам те, кто не настолько радикален, как они. Этот их радикализм - распространенная форма ущербности. Считается, что некоторые идут в силовики, чтобы компенсировать комплекс неполноценности. И к этим можно применить подобное. Как остервенело они вырывают чеку из банки с пивом, как ожесточенно швыряют ее, пустую, самовозбудившись от собственого сильного слога, в стенку напротив. Как упоенно они громят своих оппонентов, иногда за деньги и по заказу, - но это не страшно.
Страшно, что они претендуют на роль идеологов, пытаются формировать общественное мнение в угоду своим извращенным вкусам. Они вполне осознали, что даже будучи никчемными с точки зрения содержания, могут играть роль в истории. Проблема, правда, в том, что они свои роли играют на подмостках в драме, которую пишут сами, а в ней летальный конец не предусмотрен сценарием. Что-то вроде безопасных страданий. Их можно было бы называть по именам, но имеет ли смысл? Вполне можно догадаться, о ком речь.
Это и вчерашние либералы, ставшие националистами, и националисты всех мастей и стран, чья общность предопределена идеологически, сидящие на своих насестах и клюющие все больше соседей по насесту, и патриоты всех видов и подвидов, пытающиеся создать законы патриотизма, соперничая с националистами в декларировании любви к родине... И все они из среды, про которую можно сказать словами Шарля Бодлера: "И в этом странном, неживом и баснословном мире....." Это, на самом деле, и не либералы, и не националисты, и не патриоты - это ряженые. Сколько их - не счесть, и живут они, действительно, в мире вполне себе странном и неживом. Спросил одного приличного человека, а на каком языке написана статейка одного лауреата Ленинской премии, достаточно немолодого, призывавшего искоренить все русское в Украине, в которой тот этого приличного человека поливал грязью? Ответ: на русском. А статьи против России? Ответ: на русском. Даже мне, малообразованному террористу, известно, какую роль играет язык в вопросах формирования сознания, не говоря уже о культуре. Как минимум странно бороться с русским на русском.
Понятно, когда идеологи большевизма несли в массы свою идею, премного претерпев в тюрьмах да на каторгах, выстрадав свое право учить народ, как жить, - а эти? Что они знают о боли, об ответственности, о горечи поражений, о радости побед, о мечтах и разочарованиях? Они, как тати в нощи, сидят и ждут, пока кто-нибудь окажется в зоне досягаемости, и набрасываются, как стая шакалов. И причем, это интернациональное блядство, так здорово подлохматившееся в период войны за чужой счет, распространено повсюду, включая саму Россию, и сидит на балансе тех, или иных структур, распространяя гнилостных запах изо рта в виде экспертных оценок, репортажей, мнений и заключений. С некоторыми мы ведем уже давнюю полемику, и их любовь ко мне общеизвестна, некоторые только появляются на горизонте, но ни те, ни другие, кроме разочарования, ничего не вызывают, поскольку гонят, преимущественно, заказняк. Как низко пал секам - шутили когда-то, и эти невысоко летают. В свое время появилось превеликое множество самой что ни на есть истинной писанины. Всякие там суворовы вещали о нашем прошлом и настоящем, отрабатывая гонорар и предоставленное убежище. А меня учили, что к оценке нужно подходить беспристрастно, что формулируя выводы - нужно уверенно говорить о том, что подтверждено фактами, и предположительно о том, что доподлинно не известно. А эти - резвятся вовсю. А народ-то слушает, и верит.
В общем, как всегда: начал за здравие, кончил за упокой. Поговорил, как бы и ни о чем, но кто что-то понял - тот понял. Есть, просто, особая среда, существующая в своем измерении, для которой война - мать родна. Она вне времени и вне пространства, но взаимодействует с нашим миром, реальным до боли, запуская в него свои щупальца и манипулируя мнением людей, и плохо ей, когда нам хорошо; эманации человеческих страданий ее подпитывают, а потому и коробит ее от всего, что несет разумное, доброе, вечное.