Лошади и женщины
Из "Походов и коней" С.Мамонтова
В имении бабушки когда-то бывало много гостей. Между ними был офицер Терского Казачьего войска. Он носил черкеску с кинжалом. Сначала он отказался от верховой езды, но потом привез свое казачье седло и оказался хорошим наездником.
- Почему же вы раньше не хотели ездить?
- Не хотел садиться на штатское седло.
Это “штатское” было произнесено с презрением, а это было хорошее английское седло.
- Дикарь, полуразбойник, - говорили мужчины, понятно, в его отсутствие.
- Рыцарь без страха и упрека, - говорили дамы.
- Джигит, - говорили конюхи, и их мнение было для меня решающим, так как мне было всего семь лет. Он заметил мое обожание.
- Покажите ваш кинжал.
Меня предупредили не говорить, что он мне нравится, потому что по кавказскому обычаю он должен будет мне его подарить. Красивая традиция, которая потерялась, потому что люди ей злоупотребляли. Взрослым он говорил:
- Это не игрушка и не забава, а оружие. Обнажать его можно только для удара.
Люди поспешно отходили. Но мне он улыбнулся, вытащил кинжал из ножен и сказал:
- Посмотри хорошенько. Ты нечасто увидишь подобный клинок. Это Кара-Табан, старый и редкий клинок.
Сталь была темная, как бы в волнах.
- Где вы его купили?
Он сверкнул глазами и вложил кинжал в ножны.
- Я не армянин, чтобы покупать оружие.
Я понял, что сказал бестактность, и покраснел. Он это заметил, взял меня за руки и сказал:
- Запомни на всю жизнь: оружие не покупают, а достают.
- Как?
- Получают в наследство, в подарок, крадут, берут у врага в бою, но никогда не покупают. Это было бы позором.
- А разве красть не стыдно?
- Нет. Украсть коня, оружие или женщину вовсе не позорно. Наоборот... но ты слишком мал еще... Иди играть и оставь меня в покое.
Он встал, чтобы уйти.
- А коня, как достать коня? Он снова сел.
- Коня?.. Можно получить его от отца в подарок. Можно даже его купить. Да, покупают... Как покупают жену. Случается часто. Но его и воруют или обменивают. За хорошего коня можно отдать настоящий персидский ковер или даже приличную шашку... Но лучший способ достать коня - это, конечно, взять его в бою... Я взял одного кабардинского жеребца, красавца, каракового. Звали его Шайтан, и он им и был. Когда я на него садился, было чувство, что крылья вырастают...
Он замолк, уйдя в воспоминания, уперев глаза в горизонт.
- А что же с ним сталось? Он у вас еще?
Он не шелохнулся. Я думал, что он меня не слышал. Но после молчания, со взглядом, все тонущем в пространстве, он нехотя обронил:
- Нет его у меня... Я его обменял.
- На что? - изумился я.
- На женщину.
Он встал и пошел. Вдруг вернулся, взял меня за руки и сказал, обжигая глазами:
- Если тебе когда-нибудь придется выбирать между женщиной и конем, возьми коня.
Он ушел, оставив меня как зачарованного.
Я ни словом не обмолвился родителям. Инстинктом я понял, что это значительный разговор, который я запомнил на всю жизнь.
Во время гражданской войны в Нежине вечером я приехал на свидание на своей чудной вороной Дуре. Втроем слушаем соловьев. Она, Дура и я. Она приблизила свои глаза, в которых отражались звезды, к моим.
- Если вы меня любите, отдайте мне Дуру.
Она знала, что я Дуру люблю. Я вздрогнул.
- Вы молчите?
Я молчал. Погладил Дуру и подумал: “Не бойся, Дура, ни за какие коврижки тебя не отдам”. И я тут же вспомнил терского офицера.
В имении бабушки когда-то бывало много гостей. Между ними был офицер Терского Казачьего войска. Он носил черкеску с кинжалом. Сначала он отказался от верховой езды, но потом привез свое казачье седло и оказался хорошим наездником.
- Почему же вы раньше не хотели ездить?
- Не хотел садиться на штатское седло.
Это “штатское” было произнесено с презрением, а это было хорошее английское седло.
- Дикарь, полуразбойник, - говорили мужчины, понятно, в его отсутствие.
- Рыцарь без страха и упрека, - говорили дамы.
- Джигит, - говорили конюхи, и их мнение было для меня решающим, так как мне было всего семь лет. Он заметил мое обожание.
- Покажите ваш кинжал.
Меня предупредили не говорить, что он мне нравится, потому что по кавказскому обычаю он должен будет мне его подарить. Красивая традиция, которая потерялась, потому что люди ей злоупотребляли. Взрослым он говорил:
- Это не игрушка и не забава, а оружие. Обнажать его можно только для удара.
Люди поспешно отходили. Но мне он улыбнулся, вытащил кинжал из ножен и сказал:
- Посмотри хорошенько. Ты нечасто увидишь подобный клинок. Это Кара-Табан, старый и редкий клинок.
Сталь была темная, как бы в волнах.
- Где вы его купили?
Он сверкнул глазами и вложил кинжал в ножны.
- Я не армянин, чтобы покупать оружие.
Я понял, что сказал бестактность, и покраснел. Он это заметил, взял меня за руки и сказал:
- Запомни на всю жизнь: оружие не покупают, а достают.
- Как?
- Получают в наследство, в подарок, крадут, берут у врага в бою, но никогда не покупают. Это было бы позором.
- А разве красть не стыдно?
- Нет. Украсть коня, оружие или женщину вовсе не позорно. Наоборот... но ты слишком мал еще... Иди играть и оставь меня в покое.
Он встал, чтобы уйти.
- А коня, как достать коня? Он снова сел.
- Коня?.. Можно получить его от отца в подарок. Можно даже его купить. Да, покупают... Как покупают жену. Случается часто. Но его и воруют или обменивают. За хорошего коня можно отдать настоящий персидский ковер или даже приличную шашку... Но лучший способ достать коня - это, конечно, взять его в бою... Я взял одного кабардинского жеребца, красавца, каракового. Звали его Шайтан, и он им и был. Когда я на него садился, было чувство, что крылья вырастают...
Он замолк, уйдя в воспоминания, уперев глаза в горизонт.
- А что же с ним сталось? Он у вас еще?
Он не шелохнулся. Я думал, что он меня не слышал. Но после молчания, со взглядом, все тонущем в пространстве, он нехотя обронил:
- Нет его у меня... Я его обменял.
- На что? - изумился я.
- На женщину.
Он встал и пошел. Вдруг вернулся, взял меня за руки и сказал, обжигая глазами:
- Если тебе когда-нибудь придется выбирать между женщиной и конем, возьми коня.
Он ушел, оставив меня как зачарованного.
Я ни словом не обмолвился родителям. Инстинктом я понял, что это значительный разговор, который я запомнил на всю жизнь.
Во время гражданской войны в Нежине вечером я приехал на свидание на своей чудной вороной Дуре. Втроем слушаем соловьев. Она, Дура и я. Она приблизила свои глаза, в которых отражались звезды, к моим.
- Если вы меня любите, отдайте мне Дуру.
Она знала, что я Дуру люблю. Я вздрогнул.
- Вы молчите?
Я молчал. Погладил Дуру и подумал: “Не бойся, Дура, ни за какие коврижки тебя не отдам”. И я тут же вспомнил терского офицера.