Андалузский пес / Un chien andalou
По наводке дорогой подруги Лены пошла смотреть фильм Бунюэля Cet οbscυr οbϳet dυ désir, но по дороге свернула и стала искать и читать про него. В итоге скачала фильм Андалузский пес, про который краем уха когда-то где-то слышала, вот посмотрела. И даже закачала на yandex-video, делюсь с вами.
Год выпуска: 1929
Страна: Франция
Жанр: сюрреализм, немое кино
Продолжительность: 00:16:27
Режиссер: Луис Бунюэль
В ролях: Сальвадор Дали, Пьер Батчефф, Симон Марио
Из книги воспоминаний Луиса Бунюэля "Мой последний вздох":
"Этот фильм родился в результате встречи двух сновидений. Приехав на несколько дней в гости к Сальвадору Дали в Фигерас, я рассказал ему один свой сон, в котором луна была рассечена пополам облаками, и бритва разрезала глаз. В ответ он рассказал мне о том, что ему приснилась рука, сплошь усеянная муравьями. И добавил: «А что если, исходя из этого, сделать фильм?»
Поначалу это предложение не очень увлекло меня. Но вскоре мы приступили к работе. Сценарий был написан за неделю. Мы следовали следующему правилу: не отбрасывать с ходу то, что вызвало раздражение другого, но требует психологических или эстетических объяснений. Наша цель была - открыть путь для всего иррационального. Принималось только то, что поражало нас самих, независимо от сути дела.
Закончив сценарий, я понял, что это будет совершенно необычный, провокационный фильм. Ни одна кинокомпания не согласилась бы на постановку такой картины. Тогда я обратился к маме с просьбой одолжить мне денег, чтобы самому финансировать съемки.
Я вернулся в Париж. Расстратив половину маминых денег в кабачках, я наконец понял, что пора одуматься. Я встретился с актерами Пьером Бачевым и Симоной Марей, с оператором Дюверже, с руководителями студии «Бийакур». Фильм был снят за две недели.
Нас было пятеро на съемочной площадке. Актеры совершенно не понимали моих указаний. Я, скажем, говорил Бачеву: «Смотри в окно, словно ты слушаешь Вагнера. Еще восторженней». Но он не видел ничего такого, что вызывало бы у него нужное состояние.
После окончания картины мы задумались: что с ней делать? Однажды в кафе «Куполь» Ман Рей представил меня Луи Арагону. Я знал, что он и его друзья принадлежали к группе сюрреалистов. Арагон был старше меня и вел себя с чисто французской обходительностью. Мы поболтали, и я сказал ему, что сделал фильм, вполне сюрреалистический. На другой день он и его товарищи посмотрели его в «Студии урсулинок». И сразу же решительно заявили, что «Пса» следует немедленно показать зрителям. То есть организовать премьеру.
Премьера состоялась в «Урсулинках». На нее собрались все, кого называли «цветом Парижа»,- аристократы, писатели, известные художники. Пришли Пикассо, Ле Корбюзье, Кокто, композитор Жорж Орик...
Взвинченный до крайности, я занял место за экраном и с помощью граммофона сопровождал действие то аргентинским танго, то музыкой из «Тристана и Изольды». Я запасся камнями, чтобы запустить их в зал в случае провала. Незадолго до этого сюрреалисты освистали картину Жермен Дюлак «Раковина и священник» (по сценарию Антонена Арто), которая, кстати, мне очень нравилась. Я мог ждать чего угодно.
Камни мне не понадобились. После просмотра в зале раздались продолжительные аплодисменты, и я незаметно выбросил ненужные снаряды.
Я не люблю психологию, анализ, психоанализ. Среди психоаналитиков у меня есть друзья. Некоторые из них писали мне, как они трактуют мои фильмы со своей точки зрения. Это их право.
К тому же не стану отрицать, что в молодости учение Фрейда и открытие подсознательного оказали на меня влияние. В такой же степени, как психология, которую я считаю чисто произвольной дисциплиной, постоянно опровергаемой человеческим опытом и почти совершенно бесполезной, когда речь идет о том, чтобы вдохнуть жизнь в героев картины, в такой же степени психоанализ кажется мне терапией, предназначенной для определенного социального класса, определенной категории людей, к которой я не принадлежу. Вместо длинной речи ограничусь простым примером.
Когда я работал во время второй мировой войны в нью-йоркском Музее современного искусства, мне пришла в голову мысль сделать фильм о шизофрении, ее происхождении, развитии, лечении. Я поговорил с профессором Шлезингером, другом музея, и он сказал: "В Чикаго имеется потрясающий психоаналитический центр во главе с известным врачом Александером, последователем Фрейда. Я могу вас к нему проводить".
Приезжаем в Чикаго. Центр занимает три или четыре этажа в роскошном небоскребе. Александер принимает нас и говорит: "В этом году кончается наша субсидия. Мы бы хотели что-то сделать, чтобы нам ее продлили. Ваш замысел нас интересует. Библиотека и наши
ученые в вашем распоряжении".
Юнг видел "Андалузского пса" и нашел в нем прекрасную иллюстрацию dementia ргесох (моё прим.: это - устаревший термин для обозначения шизофрении). Я предлагаю прислать Александеру копию фильма. Он в восторге.
По дороге в библиотеку я ошибся дверью и успел увидеть лежащую на диване изящную женщину, проходившую курс лечения. Рассвирепевший доктор бросился к двери и закрыл ее. Кто-то сказал мне, что в этом центре лечатся только миллионеры и их жены. Если одну из них застанут в банке за воровством денег, кассир не скажет ни слова, просто тактично предупредит мужа, и женщину направят к психоаналитику.
Я вернулся в Нью-Йорк. Спустя некоторое время приходит письмо от доктора Александера. Он посмотрел "Андалузского пса" и написал, что смертельно напуган, или, если УГОДНО, в ужасе, и не желал бы иметь каких-либо отношений с человеком по имени Луис Бунюэль. Я задаю простой вопрос: разве должен так вести себя врач-психолог? Можно ли его посвящать в свою жизнь, если он в ужасе от фильма? Серьезно ли это?
Естественно, что я так никогда и не снял фильма о шизофрении.
Я люблю мании, О некоторых я иногда рассказываю. Они могут помочь жить. Мне жаль людей, у которых их нет..."
Собственно фильм:
You can watch this video on www.livejournal.com
И отрывок из рецензии Ольги Прокоповой ( отсюда - http://www.kinomag.ru/review-rvz9.html)
"Кто-то просто посмеется, считая все это абсолютным бредом. Но самое важное увидеть через странную форму суть, идею, крик автора. Попробую…
Титр: «Весной…». Бескрайняя пустыня. Под палящими лучами солнца по грудь закопаны в песок мужчина и женщина. Они слепы и облеплены роем насекомых. Движения нет вообще. В кадре - статика, и ни малейшего поворота. Это очень удивляет, так как фильм очень динамичен. Нет никакой игры актеров. Композиция кадра - квадратная и центровая (фигуры помещены в центр кадра). Ракурс съемки прямой, без какого-либо наклона.
Это означает только одно - смерть. Небытие. Пустота. Мизансцена такова: кадр почти пополам делят два пространства - небо и песок (пустыня). А в центре кадра находятся мужчина и женщина. Верхняя часть их тел - в «небе», а нижняя часть - в песке. Эти "трупы" находятся и в одном и в другом пространстве. «Небо» как образ видимого, сознательного, если перевести на психологический язык. И «песок» - невидимое, бессознательное (и, кстати, никто не знает точно, что скрывает «песок», - можно лишь предполагать).
Итак, человек расположен в сознательном и бессознательном одновременно. Так же мы можем сказать, что небо и пустыня представляют вечное - что было и будет всегда. Значит, наши мертвые герои находятся в вечном.
Смущает только одно - титр перед этим кадром - «Весной…». Весна - жизнь, но, как мы уже доказали, наши герои мертвы. Так может, они мертвы не в буквальном смысле, может, мертвы их души?
Попытаюсь это доказать совпадением-перекличкой с первым кадром фильма. Там разрезают глаз, а в последнем кадре герои уже слепы. В начале с помощью монтажа и двух одинаково круговых композиций, сравнивается луна и человеческий глаз. Самое главное свойство глаза - видеть. Глаз видит и узнает вещи, и они становятся осознанными. Иногда же он видит, но не может узнать, и это есть бессознательное. Тайное, что внутри нас - воспоминания, иллюзии, сны. Глаз - проводник к душе человека и проводник в реальный мир. Исходя из ассоциативного сравнения глаза и луны, автор говорит нам, что луна это такой же проводник, только всеобщий.
В последнем кадре у героев нет глаз, нет проводников. Даже вместо луны теперь солнце. Так что ж, получается, смерть в том, что ничего не может попасть в их души, проводника нет…
В Андалусии, когда умирает человек, воет пес, для того чтобы оповестить весь город. И поэтому, наверное, Бунюэль дал такое странное название фильму. Можно точно ответить, по кому воет пес, кто умер. Умерли эти люди, у которых нет прохода в душу. Живет их плоть, бренное тело. А это страшно.
Хотя, постойте! Ведь не зря автор задает в фильме измерение вечности и «всеобщий глаз». Значит, умерла не та парочка, умерли мы…
По нам воет андалузский пес?
А выход… Выход, о котором намекает нам автор, - увидеть!!! Увидеть не только видимое, но и скрытое, тайное, невидимое…."