ВРЕМЯ КАК МЕСТО
Нет никакого времени. Есть непрерывная изменчивость реальности. Уже Эйнштейн не отделял время от пространства и называл их пространственно-временным континуумом. Непрерывно меняющаяся реальность - это и есть пространственно-временной континуум. Она не равна её измерениям, которые мы с ней производим. Т.е. не является ими. На самом деле мы не способны её измерить. Мы не способны разбить вращение земли вокруг солнца на равные отрезки и всё время должны вставлять дополнительный день раз в четыре года, а потом ещё за какой-то временной промежуток корректировать наши календари. Ещё структуралистам была понятно непреодолимое различие между дискретностью наших измерений и непрерывной изменчивостью реальности. Непрерывное нельзя измерить с помощью прерывного. Вот почему реальность не является феноменом. Мы не можем прервать её изменчивости. В том числе небытием. Либо небытия не существует, либо оно инобытие. И тогда это смена прописки, и реальность охватывает его. Чисто физически нет никакого небытия. Есть только переход энергии из одного материального состояния в другое.
В случае привязки времени к вращению Земли вокруг Солнца, время - это вращение Земли вокруг Солнца, и никакого отдельного от этого времени не существует. Сейчас мы прибегаем к более изощренным способам измерения времени, с помощью радиоактивного распада или скорости света. В этом случае время - это радиоактивный распад или скорость света. Никакого обладающего своей собственной субстанциональностью времени нет. Нет феномена времени, есть только феномен измерения разного рода трансформаций непрерывно меняющейся реальности. Вот почему нет никакого настоящего. Есть только место в пространственно-временном континууме, в котором мы находимся. Усилия человечества по синхронизации совершенно разнородных процессов трансформации пространственно-временного континуума создали фантомный феномен времени. И конечно же человечество добилось в этом впечатляющих результатов. Впечатляющих, в первую очередь, само же человечество. Вот почему время стало представляться ему самостоятельным феноменом.
Но при всём этом необходимо не терять представление о том, что совершенной и завершённой синхронизации добиться всё равно никогда не удастся. Ведь как бы мы ни продвинулись по сравнению с древними, мы всё равно продолжаем вставлять в наши календари високосный год и вообще постоянно корректировать наши измерения. Конечно же бессчётное множество феноменов параллельно с нами имеет место в пространственно-временном континууме. И мы прямо или опосредованно взаимодействуем с ними. Мало того, благодаря этому взаимодействию мы получили представление о феноменах, имевших место в реальности и исчезнувших из неё до того, как мы сами получили в ней место. А множество феноменов получили место в реальности до нашего появления в ней, но продолжали существовать при нас и при нас исчезли, или до сих пор продолжают существовать, а некоторые исчезнут, когда уже не будет нас и не только нас, но и какого-либо оставленного нами следа. Вот почему у настоящего нет строгих границ. Это растяжимая категория.
То же самое с актуальным. Что актуально для одного, не актуально для другого просто потому, что они занимают разное место в пространственно-временном континууме. Актуальное для некоторых групп людей может в чём-то совпадать, но в чём-то обязательно расходится, и любые конвенции разрушаются. Договаривающиеся на сходках главари мафии или на саммитах лидеры государств, несмотря ни на какие конвенции, продолжают конфликтовать и конкурировать. Мы воспринимаем реальность не из настоящего, а из своего места в пространственно-временном континууме. И строго говоря не можем отнести его к настоящему, потому что у каждого из нас оно синхронизировано с чем-то одним и не синхронизировано с чем-то другим. Настоящее, актуальное - это фантомные категории, которые породил фантомный феномен времени.
Восприятие - это прежде всего ещё не сознание. Что, например, воспринимается периферией нашего зрения, мы не сознаём. Воспринимаем, видим, но оно не попадает в ракурс нашего внимания, не запоминается нами и не сознаётся. Что-то может происходить прямо перед нами, но, если мы смотрим куда-то в сторону, мы этого не видим. Как утверждают всевозможные биологи, например Татьяна Черниговская, между восприятием и реакцией на него, с одной стороны, и осознанием воспринятого, с другой, имеет место заметная задержка. Наше восприятие непрерывно бомбардируется самыми разными воздействиями, имеющими место в окружающей действительности и в нас самих - тактильными, визуальными, эмоциональными и т.д., но мы не способны удерживать во внимании их все. По большей части они остаются в бессознательном. И только некоторые из них, которые повторяются и обращают на себя наше внимание, мы запоминаем и выстраиваем из них причинно-следственные цепочки.
Но запоминаем не навсегда и не в неизменном виде. Сознание - это та часть из воспринятого нами, которую мы способны удерживать в своём внимании. Наше сознание постоянно перестраивается, трансформируется, меняется. Мы не способны уследить за этим. Человек нередко ловит себя на том, что для него является сюрпризом то, что он когда-то говорил, думал или чувствовал. А что-то, что он прежде говорил, думал или чувствовал просто им забывается навсегда. И в будущем его поджидают сюрпризы с тем, что он будет говорить, думать или чувствовать. Мы включены в непрерывно меняющуюся реальность и сами непрерывно меняемся. И хоть это не такие изменения, которые полностью порывают какую-либо связь с нами прежними, мы просто не способны удерживать в своём сознании весь объём воспринимаемых нами, происходящих в нас самих и вокруг нас изменений. Но что мы сознаём сейчас, в фантомном настоящем, в том месте пространственно-временного континуума, где находится наше единичное существо, осознающее себя собой, незаменимым для себя на кого-то другого, представляется нам как то, что мы сознаём всегда. И всё это мы автоматически считаем соответствующим реальности. Т.е. ограничиваем своё представление о реальности тем, что сознаём.
Поэтому меняющаяся реальность постоянно убегает от того, что мы сознаём, от нашего сознания. Тем упорней мы пытаемся избавиться от этого эффекта убегающей реальности. И так как мы обречены не успевать за ней и даже однажды отстать от неё навсегда, мы ощущаем как нечто более или менее надёжное то, что сознаём сейчас, те самые причинно-следственные цепочки, которые удалось выстроить нашему сознанию на основе воспринятого нами, осознанного и сохраняющегося в нашей памяти. Грубо говоря, мы достаточно надёжно знаем, что можем сходить в булочную и купить там хлеба, и хотим распространить эту надёжность на ускользающую реальность. Разумеется, в распоряжении нашего сознания и более сложные и разветвлённые цепочки причинно-следственных связей. Но они не способны охватить всей реальности во всей её изменчивости. Они ведь строятся только из того, что нам удалось воспринять и запомнить. А это далеко не вся реальность. Тем не менее мы сосредотачиваемся на том, что сознаём, и тем самым придаём нашему сознанию преувеличенное значение. Нам кажется, что выстроенные в нашем сознании причинно-следственные цепочки надёжнее ускользающей и меняющейся реальности. Мы невольно ориентируемся не на то, что происходит в реальности, а на то, что сознаём.
Вот почему началом можно ошибочно считать рассмотрение нами какого-то феномена, а не начало самого феномена. Этим постоянно пользуется Квентин Мейясу, подменяя одно другим. Потому-то он и схоласт. Он отождествляет начало рассмотрения феномена с началом самого феномена, имеющую место незавершённость реальности с несовершенством нашего сознания, наши представления о реальности с самой реальностью и т.д. Вот где надо не терять бдительность и что нужно различать.