узам крепнуть
Саманта - она же Шушана. Мы с ней учились ивриту, она из Лос-Анжелеса, как и муж ее Гедалия, он же Грегори. У них две чудесные дочки, и на вопрос почему они уехали из США, Гедалия строго сказал «или я, или Обама».
Саманта толстая и веселая, американские евреи вообще крупные, высокие, и с каким-то разболтанным винтом. В том смысле, что сидят, как им удобно, хоть на полу, хоть в раскоряку, хохочут, когда им смешно, едят, когда проголодались, аплодируют, когда их переполняют чувства.
С Шушаной игра такая: при встрече она обнимается, кричит «вау!», спрашивает на двух языках «как дела», сообщает мне, что я - «гламур», а в завершении разговора говорит с вопросительной интонацией: «Путин-шмутин?». На что я должна ей ответить: «Обама-шмабама?», тогда она страшно смеется, и мы прощаемся, до новых встреч. Так, я понимаю, мы осуществляем противостояние двух держав, при полной симпатии и расположении.
Сегодня я её встретила. И она вдруг сломала протокол. И говорит в конце разговора: «Эй! Нетаниягу-шматаниягу?».. И ждет, чего я отвечу, заранее смеясь. Пришлось сказать, «Ну, да, шматаниягу. But, Obama-shmabama!”
Саманта толстая и веселая, американские евреи вообще крупные, высокие, и с каким-то разболтанным винтом. В том смысле, что сидят, как им удобно, хоть на полу, хоть в раскоряку, хохочут, когда им смешно, едят, когда проголодались, аплодируют, когда их переполняют чувства.
С Шушаной игра такая: при встрече она обнимается, кричит «вау!», спрашивает на двух языках «как дела», сообщает мне, что я - «гламур», а в завершении разговора говорит с вопросительной интонацией: «Путин-шмутин?». На что я должна ей ответить: «Обама-шмабама?», тогда она страшно смеется, и мы прощаемся, до новых встреч. Так, я понимаю, мы осуществляем противостояние двух держав, при полной симпатии и расположении.
Сегодня я её встретила. И она вдруг сломала протокол. И говорит в конце разговора: «Эй! Нетаниягу-шматаниягу?».. И ждет, чего я отвечу, заранее смеясь. Пришлось сказать, «Ну, да, шматаниягу. But, Obama-shmabama!”