давно разоблаченная морока
Приятель говорит: «А ты приезжай. Расцелуй родину во все березы!»
Я что-то представила это целование, эпического размаха полотно выходит:
«И вышел широкоплечий волгарь, и окинул ширь русопятую синим взором. Слева - рожь колосится, справа - пшеница золотая, в бок медведь на овсы пошел.
Малиновка тенькает, иволга плачет, стрижи чертят - вжик-вжик... Поодаль рощица березовая, белые стволы, зеленые листочки, сережки проклюнулись - треплет их ветер-озорник.
"Ах, ты ж батюшки! - пошел волгарь неспешным шагом - ах, вы девочки мои, ай да беленькие..." Наклонился и поцеловал по очереди всю рощу
Вышел из кустов поэт Иван Саввич Никитин с ружьем: "Уж и есть за что Русь могучая полюбить тебя, назвать матерью..."
Поглядел на него волгарь искоса, да и поцеловал тоже - не жалко ему ни капельки
Почитай, за пару лет всю Россию и расцеловал - и в березы, и в осины, в грибы, в яблони, в белогрудые челны, в паровозы, в пароходы, в ТЭЦы и кузницы, в мечи и орала, в лягушек и царевен, в коней и коров, в переправы и броды, во сыру-землю, в Волгу-матушку, в Енисей-батюшку, в Ростов-папу, в Москву белокаменную, в Ленинград - город-герой, в Урал и Байкал, в 7 часовых поясов, в Ханты-Мансийский Автономный округ и в Алтайский край.
Солдат целовал, крестьян, разночинцев, офис-менеджеров, ткачих-поварих
И не страшен ему был ни вал девятый, ни звезд ночной полет, ни герпес вульгарис
А вот Одессу-маму и Киев-мать городов русских, и Керчь еще, и даже Минск с Брестом, даже Кушку с Байконуром - не стал. Нам чужого не надо!».
