путь на олимп
Вот так живешь, живешь, починяешь примуса, ничего, вроде, не делаешь. А потом вдруг выясняется, что тобой написан роман. Да еще и с трагедийным сюжетом. И что ты не просто там чего-то складно набросал, а использовал четырехстопный хорей. С чередованием мужских и женских рифм. И что ты - не прах и тлен, вообще-то, а поэт, чьи стишки достойны внимания и литературного разбора.
И это все про меня, между прочим.
(самое таинственное в этой рецензии для меня слово - Беридзе. замираю прямо от волнения)
«Можно подумать, что критик - это такая зараза, что пишет только ругательные заметки, А вот и не так.
http://www.litprichal.ru/work/7996/
Он лежит такой убитый
под бетонным под мостом,
у него виски подбриты,
небольшая борода,
у него наколка «Рита»,
у него костюм простой,
он с утра такой убитый,
и, пожалуй, навсегда.
От него всего в двух метрах
участковый Н. Петров,
заполняет все анкеты
и заносит в протокол,
что особые приметы -
борода и ряд зубов,
и еще наколка «Рита» -
это все, что он нашел.
Ну, а этот, что убитый
под мостом лежит такой,
левый глаз полуоткрытый,
правый с замершим зрачком,
был до смерти просто Витя,
уголовник рядовой,
был до смерти одесситом,
а теперь лежит ничком.
Вот приедет труповозка,
Витю сунут в целлофан,
Витя легкий, как подросток,
и поедет Витя в морг,
а когда-то этот Витя
эту Риту целовал,
и хотел пойти в матросы,
и пошел бы, если б мог.
Кто в Одессе не мечтает,
стать отважным моряком,
но хитрит судьба-злодейка,
кое-что беря взамен,
и плывет под этим Витей
кровь багровым озерком,
и лежит поодаль бритва
острой фирмы «Золинген»…
Я специально переписал это стихотворение в традиционный столбик. Да простит меня Марковская. Мне так легче. Мне не очень нравится (пока), когда поэты пишут стихи, как прозу - в строку, как бы маскируя рифмы, как бы скрывая размер. Но вот что интересно - так делает Марковская, так делает Беридзе. И оба мне нравятся. Зачем они это делают? Зачем бы то ни было - это их право, их стихи. Это всё-таки стихи.
Я критиковал, а на меня обижались и возражали в духе - на себя посмотри! Читали кое-что, написанное мной, а там истории людей. Мне писали: стихотворение - это не рифмованный рассказ. Это чувства автора, отлитые в метафорах. Абсолютно не согласен. В корне. Именно история, именно рассказ - такой, как перед Вами сейчас - важны читателю больше, чем чьи-то зарифмованные чувства. Ведь читателю важны не чужие, а именно его переживания. А они возникают, когда автор, рассказывая что угодно, да вот хоть историю Витьки, который любил Риту, да не долюбил, имел мечту, да не осуществил - так уж вышло, когда автор стихотворения, используя специфические для литературных жанров и особенные для поэзии средства, пробуждает чувства у читателя. Повторяю: не рассказывает о своих, а пробуждает читательские чувства. Как это делается, какими приёмами - часто и является лицом автора, его индивидуальным стилем. Как это сделала Марковская?
Перечисление, почти протокольное описание трупа. Не сразу понимаешь, что это труп. Именно так человек смотрит на тело и не сразу понимает, что перед ним мёртвый. Это страшновато. Но лёгкость слога и некоторая ирония вносят неведомый ранее оттенок в поэтический рассказ. Вроде это не взаправду. А оно взаправду.
Туповатый участковый - не горазд в обнаружении улик, уже сейчас понятно, что вряд ли он найдёт убийц. Кстати - почему именно убийц? Это, возможно, самоубийство. Да и будет ли искать, ведь погибший - уголовник. Но!
У него была Рита, у него была мечта. У каждого из нас была любовь, была мечта - это цепляет. Жизнь остра, как опасная бритва Золинген. Совершенно алогично, непонятно упоминание о весе Вити, когда его грузят в труповозку, - «лёгкий, как подросток». Мы-то взрослые люди, знаем, что покойники кажутся тяжелее, чем живые. А тут - он легче, лёгкий, как подросток. Это ведь его душа была такая тяжёлая, что, покинув тело, оставила только оболочку, только чехол от Вити, только внешнюю видимость. Это - трагедия.
Это октавы, если переписать в столбик. Четырёхстопный хорей с чередованием женских и мужских рифм. Рифму ждёшь четыре строки, хоть коротких, но сначала не понимаешь, где рифма. Только потом ловишь её, а до того стихотворение воспринимается на слух, как детская дворовая считалка. Вот они рифмы - ABCDABCD. Здорово. Внешне несложно, но здорово.
Именно скудость изобразительных средств, как это часто бывает, провоцирует фантазию читателя, и тот видит перед собой «кино», стихотворение воспринимается, как сценарий.
Рассказана не просто история - это трагическая история о несостоявшейся мечте, об оборванной любви, о неудалой жизни и нелепой смерти мелкого уголовника Вити. Это - трагедия человека. Это роман, сжатый до нескольких строк, но их достаточно, чтобы заставить читателя чувствовать. Каждого по-своему, конечно.
Андрей Нерный.
http://www.litprichal.ru/work/74239/
И это все про меня, между прочим.
(самое таинственное в этой рецензии для меня слово - Беридзе. замираю прямо от волнения)
«Можно подумать, что критик - это такая зараза, что пишет только ругательные заметки, А вот и не так.
http://www.litprichal.ru/work/7996/
Он лежит такой убитый
под бетонным под мостом,
у него виски подбриты,
небольшая борода,
у него наколка «Рита»,
у него костюм простой,
он с утра такой убитый,
и, пожалуй, навсегда.
От него всего в двух метрах
участковый Н. Петров,
заполняет все анкеты
и заносит в протокол,
что особые приметы -
борода и ряд зубов,
и еще наколка «Рита» -
это все, что он нашел.
Ну, а этот, что убитый
под мостом лежит такой,
левый глаз полуоткрытый,
правый с замершим зрачком,
был до смерти просто Витя,
уголовник рядовой,
был до смерти одесситом,
а теперь лежит ничком.
Вот приедет труповозка,
Витю сунут в целлофан,
Витя легкий, как подросток,
и поедет Витя в морг,
а когда-то этот Витя
эту Риту целовал,
и хотел пойти в матросы,
и пошел бы, если б мог.
Кто в Одессе не мечтает,
стать отважным моряком,
но хитрит судьба-злодейка,
кое-что беря взамен,
и плывет под этим Витей
кровь багровым озерком,
и лежит поодаль бритва
острой фирмы «Золинген»…
Я специально переписал это стихотворение в традиционный столбик. Да простит меня Марковская. Мне так легче. Мне не очень нравится (пока), когда поэты пишут стихи, как прозу - в строку, как бы маскируя рифмы, как бы скрывая размер. Но вот что интересно - так делает Марковская, так делает Беридзе. И оба мне нравятся. Зачем они это делают? Зачем бы то ни было - это их право, их стихи. Это всё-таки стихи.
Я критиковал, а на меня обижались и возражали в духе - на себя посмотри! Читали кое-что, написанное мной, а там истории людей. Мне писали: стихотворение - это не рифмованный рассказ. Это чувства автора, отлитые в метафорах. Абсолютно не согласен. В корне. Именно история, именно рассказ - такой, как перед Вами сейчас - важны читателю больше, чем чьи-то зарифмованные чувства. Ведь читателю важны не чужие, а именно его переживания. А они возникают, когда автор, рассказывая что угодно, да вот хоть историю Витьки, который любил Риту, да не долюбил, имел мечту, да не осуществил - так уж вышло, когда автор стихотворения, используя специфические для литературных жанров и особенные для поэзии средства, пробуждает чувства у читателя. Повторяю: не рассказывает о своих, а пробуждает читательские чувства. Как это делается, какими приёмами - часто и является лицом автора, его индивидуальным стилем. Как это сделала Марковская?
Перечисление, почти протокольное описание трупа. Не сразу понимаешь, что это труп. Именно так человек смотрит на тело и не сразу понимает, что перед ним мёртвый. Это страшновато. Но лёгкость слога и некоторая ирония вносят неведомый ранее оттенок в поэтический рассказ. Вроде это не взаправду. А оно взаправду.
Туповатый участковый - не горазд в обнаружении улик, уже сейчас понятно, что вряд ли он найдёт убийц. Кстати - почему именно убийц? Это, возможно, самоубийство. Да и будет ли искать, ведь погибший - уголовник. Но!
У него была Рита, у него была мечта. У каждого из нас была любовь, была мечта - это цепляет. Жизнь остра, как опасная бритва Золинген. Совершенно алогично, непонятно упоминание о весе Вити, когда его грузят в труповозку, - «лёгкий, как подросток». Мы-то взрослые люди, знаем, что покойники кажутся тяжелее, чем живые. А тут - он легче, лёгкий, как подросток. Это ведь его душа была такая тяжёлая, что, покинув тело, оставила только оболочку, только чехол от Вити, только внешнюю видимость. Это - трагедия.
Это октавы, если переписать в столбик. Четырёхстопный хорей с чередованием женских и мужских рифм. Рифму ждёшь четыре строки, хоть коротких, но сначала не понимаешь, где рифма. Только потом ловишь её, а до того стихотворение воспринимается на слух, как детская дворовая считалка. Вот они рифмы - ABCDABCD. Здорово. Внешне несложно, но здорово.
Именно скудость изобразительных средств, как это часто бывает, провоцирует фантазию читателя, и тот видит перед собой «кино», стихотворение воспринимается, как сценарий.
Рассказана не просто история - это трагическая история о несостоявшейся мечте, об оборванной любви, о неудалой жизни и нелепой смерти мелкого уголовника Вити. Это - трагедия человека. Это роман, сжатый до нескольких строк, но их достаточно, чтобы заставить читателя чувствовать. Каждого по-своему, конечно.
Андрей Нерный.
http://www.litprichal.ru/work/74239/