В Армении, кажется, зарегистрировано более шестидесяти политических партий.
Но на самом деле в Армении всего две партии: это те, кто пьют пиво "Котайк" и те, кто предпочитают "Киликию". Сам я отношусь к "киликийцам". И кажется, я снова в меньшинстве.
Но я не об этом. А о том, что мой предыдущий пост о пиве вызвал ряд откликов, авторы которых показали себя не просто знатоками пива, а настоящими пивными гурманами. И я вспомнил, что, переехав в Лондон, написал рассказ о пиве. Вернее, даже не о нем, а о том, как Рубик Мангасарян снимал рекламу пива.
ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ
Дом
Это самый маленький дом на улице Сарьяна. Одноэтажный, сложенный из необтесанных пыльных камней, покрашенных когда-то белилами, он как бы врос в землю, и когда проезжаешь мимо на машине, его почти совсем и не видно за стволом большого тутового дерева и кустами сирени. Запишите адрес: улица Сарьяна, 7.
Мы с друзьями снимали этот дом под наши миниатюрные офисы. Нас было трое, а комнат в домике четыре. Моя организация «Сотрудничество и демократия» занимала самую большую комнату, фотоагентство «Паткер», которым руководил прекрасный фотожурналист Рубен Мангасарян, - самую темную, а издательство «Коллаж», менеджером которого был Ашот Мурадян, - самую маленькую комнатку у входа.
Четвертая комната должна была быть общей и служить гостиной. Однако вскоре, по общему согласию, в этой комнате утвердился Рубик с сотнями разбросанных по столам фотографий и негативов, висящими на стенах плакатами, напечатанными с его фотографий и с рисунков его брата Тиграна Мангасаряна. Тигран - талантливый детский художник, время от времени подрабатывавший рисованием плакатов, объясняющих, что надо делать на выборах или призывающих ко всяким гражданским действиям, вроде мытья рук перед едой.
Окна моей комнаты, оклеенной светлыми обоями, выходили в соседский сад, где, начиная с середины апреля и по самый декабрь цвели потрясающие розы. Красные, желтые, розовые цветы стояли вровень с подоконником. За садом была видна церковка, треснутый колокол которой дребезжал, как старое ведро.
Главным достоинством нашего домика была его веранда. Она выходила в маленький, подстать домику, запущенный садик, где всего-то и было, что два куста роз, общипанная сирень, вишня и огромное тутовое дерево. «Vodka tree», - задумчиво глядя на него мутными похмельными глазами, сказал как-то наш друг, английский журналист, только что вернувшийся из Карабаха, где его несколько дней поили тутовкой.
Церковку можно было видеть и с веранды. Весной пространство между нашим домиком и церковью становилось белым от цветущих деревьев, потом оно постепенно зеленело, некоторое время сохраняя фиолетово-белые вкрапления цветущих сиреней, но к лету зеленый цвет окончательно побеждал. Осенью, не меняя цвета, деревья медленно облетали.
И тогда за сетью ветвей по субботам с веранды можно было видеть нескончаемые караваны свадеб, сопровождаемых надтреснутым кастрюлечным звоном колокола и взлетом голубей, которых по традиции выпускали молодожены. Голуби ленились далеко летать и, долетев до колокольни, садились в ожидании, когда их снова призовут символизировать мир и любовь на следующей свадьбе.
День наш на Сарьяна 7 начинался с того, что Рубик готовил кофе. Слегка сутулясь, в неизменном фотожилете, он колдовал на маленькой, похожей на пенал кухоньке. Кофе у него получался отменный. Мы рассаживались на веранде и медленно потягивали душистый напиток из керамических чашечек с надписью «Паткер» - их Рубику подарил друг-керамист.
Открыв дверь утром, мы уже не закрывали ее и с веранды не уходили. Она никогда не пустовала - за большим пластмассовым белым столом всегда кто-то был. Там было очень удобно писать, вести переговоры, говорить по телефону, играть в нарды, застольничать, наконец. Наша веранда обладала удивительным свойством: летом там было прохладно, а в холодное время года на несколько градусов теплее, чем на улице.
Или это нам так казалось?
История одного плаката
И вот, как-то раз в наш домик принесли два ящика пива.
Ничего необычного в это не было, более того, такое случалось часто: пиво мы любили и пили его и с большим удовольствием, и с водкой. Нет, конечно, не всегда с водкой. Но что касается удовольствия - так это всегда. И что характерно: как правило, чем больше пива, тем больше удовольствия.
Странно было другое: Рубик Мангасарян запретил это пиво трогать. «Оно мне нужно для дела», - загадочно сказал он, запихивая бутылки в холодильник.
Несколько следующих дней он занимался непонятными экспериментами. При этом он все время что-то делал с фирменными бокалами с логотипом пивного завода «Киликия». Откуда они взялись, тоже было неизвестно. Однако спустя некоторое время загадки разъяснились. Отдел рекламы фирмы «Киликия» поручил Рубику снять для плаката полный бокал пива. И чтобы он был весь такой аппетитный и запотевший, чтобы пенка стояла ровно над логотипом, не задевая его. Словом, чтобы все было, точь-в-точь как на зарубежной рекламе хорошего пива.
Сначала Рубик занялся проблемой запотевания бокала. Он даже позвонил в Москву другу-фотографу группы Бурда моден, и тот сказал, что для того, чтобы капельки были красиво выпуклыми и эффектными, они должны быть глицериновыми и на бокал их нужно нанести пипеткой или шприцем. Рубик понял, что это дело очень трудоемкое и вообще слишком долгое. Для этого у него не хватает ни терпения, ни желания. То есть это не для него.
Тогда он взял пару консультаций у ереванских барменов. Видимо, они помогли больше, чем московские специалисты. И наконец, достигнув определенного уровня мастерства в получении должного уровня запотевания бокала, Рубик посчитал, что можно переходить к следующему этапу.
Здесь ему предстояло научиться наливать пиво так, чтобы пенка на поверхности была ровной и густой, и чтобы она кончалась как раз над логотипом, на котором было изображено что-то вроде галеры. Подразумевалось, видимо, что в средневековой армянской Киликии люди только и делали, что плавали на галерах.
Не помню, как именно (много пива утекло с той поры), но Рубик решил эту задачу с помощью соломинки для питья. Кажется, ее в какой-то момент нужно было засунуть в бокал, дунуть, как мальчишки, издавая булькающий звук, дуют в соломинку, погруженную в апельсиновый сок, и пенка приобретала свежий и аппетитный вид.
После того, как все приготовления были закончены, на сцене появился Завен Хачикян с каким-то специальным фотоаппаратом, который снимал особенные, высокопрофессиональные слайды. Надо сказать, что Завен Хачикян - безусловно лучший в Армении фотохудожник. Они с Рубиком старые друзья-соперники, причем каждый говорит, что он - фотограф «номер два». А кто «номер один?» - спрашивает попавшийся на удочку собеседник, думая, что сейчас услышит имя визави. «Первых много, - отвечает Завен (или Рубик), - а вот вторых только мы двое и есть.
Вернемся, однако, к пиву.
В сад вынесли стол, на который положили огромный лист белой бумаги. Заднюю часть листа, приподняв за два угла, нужно было держать вертикально, чтобы фон был чистым и белым, а граница между горизонтальной и вертикальной плоскостями не была заметна.
Еще один лист использовали как экран, чтобы улучшить освещение и смягчить тени. Фотоаппарат водрузили на штатив. Ну вот, кажется, все готово и можно приступать. Рубик торжественно вынес бокал, стал наливать в него пиво, и в этот самый момент небольшая тучка накрыла солнце.
Освещение изменилось, снимать было нельзя. Но тучка была маленькой, и это оставляло надежду, что съемка все-таки состоится.
Пиво вернулось в холодильник, мы на веранду, а стол остался стоять, где был. Прошло около получаса, то есть около одной чашки кофе. Облачко ушло, солнце вновь воссияло в свою июньскую силу, и мы вернулись к работе. Рубик налил пиво в немедленно и очень красиво запотевший стакан, потом трубочкой подправил пенку, а Завен тем временем настроил фокус на камере. Пора было снимать.
Мы с Тиграном взялись за края белого листа бумаги, приподняли его, и… В тот самый момент, когда Рубик был готов нажать на спуск, откуда ни возьмись, еще одна тучка.
Прошло еще около одной чашки кофе времени, пока тучка ни ушла. И снова, как в мультфильме, все забегали, засуетились, Рубик налил пиво, бокал послушно запотел, Завен настроил фокус, а мы с Тиграном взялись за края листа бумаги. И представьте, кадр был сделан. Я вздохнул было с облегчением, но слишком рано.
Оказывается, профессиональные фотографы никогда не ограничиваются одним кадром. На пленке их было девять, и все девять должны были быть отсняты. Но пока снимался первый кадр, пенка осела. Рубик достал заветную соломинку и «вслюп», - втянул в себя лишнее пиво. Потом аккуратно долил бокал так, чтобы струя не коснулась стенок, и «буль-буль», - довел пенку до нужной кондиции.
Ах, как было в этот момент не вспомнить заветный девиз советского времени: «Требуйте долива пива после отстоя пены!» А еще вспомнилось, как над вокзальной площадью в Тбилиси неоновым светом горели буквы призыва: «Пейте пиво, оно полезно и питательно!» И надо же, этот призыв горел в стране потрясающего вина и уникальной воды Логидзе! Наверное, остроумные грузины вызывающей абсурдностью этого текста подчеркивали свой антисоветизм.
Короче, мы трудились, подливая и отпивая. Солнце палило, нам было жарко, тем более, что пиво быстро согрелось. Отпивать соломинкой теплое пиво - печальное занятие, скажу вам. Но хмелеешь от него быстро. Это мы заметили где-то в районе пятого кадра.
Но все девять кадров были, слава Богу, отсняты, Завен убрал камеру, Рубик пленку, а мы с Тиграном стол и бумагу.
Кажется, вечер мы провели за шашлыком, так как трезветь после выпитого пива не хотелось, а пьянеть в хорошей компании не только полезно, но еще и приятно. Но точно не помню, не буду врать.
Что же у нас получилось после таких трудов? Увидев результат, мы ахнули. Плакат был совершенно безвкусным. Видимо, его делал компьютерщик-самородок, знавший основы программы «Photoshop» (пиратская версия) и не знавший правил перспективы. На плакате наш бокал висел в воздухе, отбрасывая какую-то странную тень, а фоном ему служили разноцветные пузырьки с воздухом. Большая надпись «Киликия» ни по цвету, ни по форме не подходила к пузырькам. Наш бокал был явно лишним на этом празднике жизни.
В память об этой съемке у нас, на Сарьяна 7, остался плакат на стене гостиной и семь фирменных бокалов с надписью «Киликия». После одной из приятельских попоек их стало шесть. Потом пять, четыре… Когда я эмигрировал, оставались два бокала. Интересно, остался ли сейчас хоть один?
Снова «Киликия»
Видимо, работу Рубика на фирме оценили. Во всяком случае, как-то осенним днем, пришел он в офис и стал что-то рисовать, задумчиво почесывая в бороде. После пары дней неясного бормотания, Рубик привез на Сарьяна 7 огромного размера картонную бутылку. И хотя на бутылку она была похожа весьма отдаленно, мы поняли, что наступает новый этап взаимоотношений с заводом.
«Требуй два, нет три ящика пива, - кричал Ашот. - У тебя творческий процесс без пива не пойдет!» Рубик отмалчивался. Но видимо, творческий процесс все-таки шел, потому вскоре что к нему зачастили странного вида девицы. Себя они называли «модель», что, видимо, не мешало им выглядеть и вести себя крайне вульгарно.
Постепенно вырисовывался замысел титанов рекламы из «Киликии». Согласно их режиссуре, на следующем плакате должна была быть девица, обнимающая огромную бутыль пива. На модели должна быть надета ярко-желтая майка с надписью «Киликия». И все. Нет, извиняюсь, еще кепочка с той же надписью. И теперь уже действительно все.
Спустя несколько дней, Рубик сговорился с одной из моделей. И в солнечный ноябрьский день звезда фото- и модельного бизнеса пришла к нам на съемку. В роли павильона должна была выступать наша многострадальная веранда. Звезда пришла вместе с сумрачного вида парнем, которого представила как своего бойфренда. Он тихо стоял в саду и курил, видимо, наблюдая, чтобы его сокровище вдруг не умыкнули посреди съемок.
Сокровище быстро облачилось в майку. Рубик скептически оглядев их, то есть модель и майку, сказал: «Не эротично» и деловито порвал майку под мышками. Видимо, он перестарался, так как стало слишком сексуально. Кроме того, грудь модели пришлось все время подправлять, чтобы фото оставалось в рамках приличия.
Было холодно, и наша модель после первых восьми-десяти кадров стала отчетливо постукивать зубами. Тогда Рубик деловито достал припрятанную бутылку водки, налил полстакана и сказал: «Пей!». Бойфренд зашевелился, но бесстрашная модель, остановив его жестом, привычно опрокинула стакан. После этого она не менее привычно и нежно обняла картонную бутылку.
Рубик заплясал вокруг нее, щелкая затвором аппарата. «Голову чуть выше… Хорошо… А теперь наклони вправо… Вправо а не влево… Хорошо», - слышались его заклинания.
Бойфренд скучал, модель мерзла. Рубик работал.
Результатом этих трудов явился плакат, еще более безвкусный, чем первый. На нем девица в разорванной майке, из-под которой выглядывет плоская грудь, похабно, но с претензией на томность обнимала огромную бутылку «Киликии». Вокруг нее вились разноцветные конфетти. Говорят, на заводе очень понравилось.
А плакат остался висеть на стене в гостиной.