Прекрасная Эка и скомканный вечер
Небольшой рассказ про Тбилиси.
Нет, не так. Это эпизод из моей молодости. Просто дело было в Тбилиси.
С любовной темой, вкусным обедом и неожиданным финалом.
О прекрасной Эке, душевных метаниях и скомканном вечере
(Тбилисское)
- Заходи, я как раз одна, - сказала она.
И я зашел.
Обычная квартира в многоэтажном доме в Сабуртало - одном из районов Тбилиси. Небольшая прихожая - «не надо разуваться, у нас не принято», - закрытая дверь в гостиную - «проходи на веранду, там прохладнее», - кухня, плита с чем-то вкусно скворчащим, веранда. Большие окна, занавешенные чем-то цветастым, смотрят во двор, всюду цветы, на холодильнике клетка с канарейками, одна стена вся в книжных полках, на которых стоят собрания сочинений разных авторов: Фейхтвангера, Мериме, Бальзака (зеленого цвета), Стендаля (желтоватого), Джека Лондона… Словом, типичная интеллигентская веранда.
Сажусь на жесткий диванчик, накрытый чем-то цветастым, ковровым. Передо мной - окно в гостиную. Оно плотно занавешено.
- Сейчас принесу обед, все уже почти готово! - сказала она, удостоверившись, что я сижу, и и подвинув ко мне пепельницу. Тут журналы, посмотри пока.
И скрылась.
Я остался один, все еще не понимая, что я тут делаю.
На самом деле, все было просто: в один из моих приездов в Тбилиси меня познакомили со студенткой филфака. Эка была совершенно очаровательной девушкой. Представьте: высокая, стройная, с черными волнистыми волосами, с гордо посаженной головой, сверкающими глазами и парящими руками. Сигареты она курила через длинный серебряный мундштук и носила тяжелые серебряные нагрудные украшения, которые специально для нее сделал родственник - известный дагестанский мастер-ювелир.
В добавок ко всем этим достоинствам Эка уже практически закончила филфак и собиралась в аспирантуру. Чем не девушка-мечта?!
И эта девушка-мечта пригласила меня на обед. Я принял приглашение, не поняв его тайного смысла, так как не ожидал сводничества от друзей, познакомивших меня с Экой, да и вообще, я был влюблен в совершенно другую девушку-мечту и на Эку смотрел исключительно с эстетической точки зрения.
И вообще, я всегда туго соображал, когда дело касалось лично-интимной сферы.
И вот, сижу я на веранде в ее квартире, листаю журнал «Наука и жизнь» и постепенно проникаюсь ситуацией: мы одни, сейчас меня будут кормить, видимо, поить вином, а потом … А вот этого мне уже не хотелось, потому что я был романтичен, молод, влюблен и верен своей любви.
- Как я раньше об этом не подумал? - терзал я себя.
И вдруг, слышу, как из гостиной капризный детский голос зовет: «Мама!»
- Слава Богу, - думаю, - мы не одни: в квартире ребенок, наверно, и мама где-то рядом, раз он ее зовет.
- Мама! - требовательно, с повелительной интонацией и нотками нетерпения снова сказал ребенок.
- Но как же так, - думаю я, - Эка сказала, что она одна, а тут ребенок, может, и мама где-то недалеко. Неужели она меня обманула? Но зачем? А может, эта квартира коммунальная и гостиная принадлежит другой семье? Но как так? Разве бывают коммунальные квартиры в многоэтажках? Хотя, я же не знаю, как в Тбилиси. Может, и бывают? А может, это вообще ее ребенок?
Пока мои мысли метались примерно вот таким образом, Эка начала подавать закуски. Я рванулся было помогать, но моя помощь была с возмущением отвергнута.
Через минуту-другую стол ломился. Закуски были самыми вкусными. Если вам приходилось пробовать грузинские закуски в ресторане, то вы примерно знаете, как это здорово. А теперь представьте, что ресторанные закуски по сравнению с домашними выглядят, как черно-белое любительское фото рядом с профессиональным цветным. Эка демонстрировала свое искусство.
При этом она небрежно бросила, что родители ее сейчас на даче и приедут через неделю.
Как бы услышав ее, ребенок в соседней комнате громко сказал: «Мама!»
Я терялся в догадках. С одной стороны мне явно дали понять, что в гостиницу я могу не возвращаться, с другой - за стенкой чей-то ребенок кричит «Мама», и с третьей - я влюблен и не хочу изменять своей возлюбленной. Что делать?
Тем временем обед шел своим чередом. Меня накормили, напоили прекрасным вином («папе привозят из Кахетии»), мы закурили, Эка принесла магнитофон «Романтик» и включила что-то томно-блюзовое. Вино было прекрасным, Эка - романтичной и очень красивой. Все это приводило к легкому и возбуждающему головокружению.
За окном тем временем стемнело. Эка включила небольшое бра. Вечер вступал в решающую фазу. Меня раздирали противоречивые чувства и мысли.
И вдруг:
- Мама! - сказал невидимый ребенок из соседней комнаты.
Эка даже бровью не повела (а какие у нее брови, Боже мой, какие брови!).
- Наверно, это не ее ребенок, - подумал я. А то она откликнулась бы на зов.
- Мааама! - нетерпеливо позвал ребенок. Потом еще раз. Потом еще… И с каждым разом зов становился все более капризным и требовательным. А мама все не шла!
Вечер явно терял цельность. И хотя я прекрасно слышал, что ребенок был здесь, в квартире, Эка вела себя так, будто к ней он не имел никакого отношения. Мама ребенка к нему не шла, он звал, звал… происходило что-то непонятное. И наконец, это же раздражает! Бедный ребенок зовет, зовет, а никому до него дела нет!
Я растерялся и скомкал эндшпиль вечера. Когда я направился к выходу, из гостиной снова донеслось: «Мааама!»
Держась за ручку двери, я наконец спросил:
- Чей это ребенок?
- А это не ребенок, -с некоторой досадой сказала Эка. Это попугай. Соседи уехали на море и оставили его у нас.
Я поехал в гостиницу.
Нет, не так. Это эпизод из моей молодости. Просто дело было в Тбилиси.
С любовной темой, вкусным обедом и неожиданным финалом.
О прекрасной Эке, душевных метаниях и скомканном вечере
(Тбилисское)
- Заходи, я как раз одна, - сказала она.
И я зашел.
Обычная квартира в многоэтажном доме в Сабуртало - одном из районов Тбилиси. Небольшая прихожая - «не надо разуваться, у нас не принято», - закрытая дверь в гостиную - «проходи на веранду, там прохладнее», - кухня, плита с чем-то вкусно скворчащим, веранда. Большие окна, занавешенные чем-то цветастым, смотрят во двор, всюду цветы, на холодильнике клетка с канарейками, одна стена вся в книжных полках, на которых стоят собрания сочинений разных авторов: Фейхтвангера, Мериме, Бальзака (зеленого цвета), Стендаля (желтоватого), Джека Лондона… Словом, типичная интеллигентская веранда.
Сажусь на жесткий диванчик, накрытый чем-то цветастым, ковровым. Передо мной - окно в гостиную. Оно плотно занавешено.
- Сейчас принесу обед, все уже почти готово! - сказала она, удостоверившись, что я сижу, и и подвинув ко мне пепельницу. Тут журналы, посмотри пока.
И скрылась.
Я остался один, все еще не понимая, что я тут делаю.
На самом деле, все было просто: в один из моих приездов в Тбилиси меня познакомили со студенткой филфака. Эка была совершенно очаровательной девушкой. Представьте: высокая, стройная, с черными волнистыми волосами, с гордо посаженной головой, сверкающими глазами и парящими руками. Сигареты она курила через длинный серебряный мундштук и носила тяжелые серебряные нагрудные украшения, которые специально для нее сделал родственник - известный дагестанский мастер-ювелир.
В добавок ко всем этим достоинствам Эка уже практически закончила филфак и собиралась в аспирантуру. Чем не девушка-мечта?!
И эта девушка-мечта пригласила меня на обед. Я принял приглашение, не поняв его тайного смысла, так как не ожидал сводничества от друзей, познакомивших меня с Экой, да и вообще, я был влюблен в совершенно другую девушку-мечту и на Эку смотрел исключительно с эстетической точки зрения.
И вообще, я всегда туго соображал, когда дело касалось лично-интимной сферы.
И вот, сижу я на веранде в ее квартире, листаю журнал «Наука и жизнь» и постепенно проникаюсь ситуацией: мы одни, сейчас меня будут кормить, видимо, поить вином, а потом … А вот этого мне уже не хотелось, потому что я был романтичен, молод, влюблен и верен своей любви.
- Как я раньше об этом не подумал? - терзал я себя.
И вдруг, слышу, как из гостиной капризный детский голос зовет: «Мама!»
- Слава Богу, - думаю, - мы не одни: в квартире ребенок, наверно, и мама где-то рядом, раз он ее зовет.
- Мама! - требовательно, с повелительной интонацией и нотками нетерпения снова сказал ребенок.
- Но как же так, - думаю я, - Эка сказала, что она одна, а тут ребенок, может, и мама где-то недалеко. Неужели она меня обманула? Но зачем? А может, эта квартира коммунальная и гостиная принадлежит другой семье? Но как так? Разве бывают коммунальные квартиры в многоэтажках? Хотя, я же не знаю, как в Тбилиси. Может, и бывают? А может, это вообще ее ребенок?
Пока мои мысли метались примерно вот таким образом, Эка начала подавать закуски. Я рванулся было помогать, но моя помощь была с возмущением отвергнута.
Через минуту-другую стол ломился. Закуски были самыми вкусными. Если вам приходилось пробовать грузинские закуски в ресторане, то вы примерно знаете, как это здорово. А теперь представьте, что ресторанные закуски по сравнению с домашними выглядят, как черно-белое любительское фото рядом с профессиональным цветным. Эка демонстрировала свое искусство.
При этом она небрежно бросила, что родители ее сейчас на даче и приедут через неделю.
Как бы услышав ее, ребенок в соседней комнате громко сказал: «Мама!»
Я терялся в догадках. С одной стороны мне явно дали понять, что в гостиницу я могу не возвращаться, с другой - за стенкой чей-то ребенок кричит «Мама», и с третьей - я влюблен и не хочу изменять своей возлюбленной. Что делать?
Тем временем обед шел своим чередом. Меня накормили, напоили прекрасным вином («папе привозят из Кахетии»), мы закурили, Эка принесла магнитофон «Романтик» и включила что-то томно-блюзовое. Вино было прекрасным, Эка - романтичной и очень красивой. Все это приводило к легкому и возбуждающему головокружению.
За окном тем временем стемнело. Эка включила небольшое бра. Вечер вступал в решающую фазу. Меня раздирали противоречивые чувства и мысли.
И вдруг:
- Мама! - сказал невидимый ребенок из соседней комнаты.
Эка даже бровью не повела (а какие у нее брови, Боже мой, какие брови!).
- Наверно, это не ее ребенок, - подумал я. А то она откликнулась бы на зов.
- Мааама! - нетерпеливо позвал ребенок. Потом еще раз. Потом еще… И с каждым разом зов становился все более капризным и требовательным. А мама все не шла!
Вечер явно терял цельность. И хотя я прекрасно слышал, что ребенок был здесь, в квартире, Эка вела себя так, будто к ней он не имел никакого отношения. Мама ребенка к нему не шла, он звал, звал… происходило что-то непонятное. И наконец, это же раздражает! Бедный ребенок зовет, зовет, а никому до него дела нет!
Я растерялся и скомкал эндшпиль вечера. Когда я направился к выходу, из гостиной снова донеслось: «Мааама!»
Держась за ручку двери, я наконец спросил:
- Чей это ребенок?
- А это не ребенок, -с некоторой досадой сказала Эка. Это попугай. Соседи уехали на море и оставили его у нас.
Я поехал в гостиницу.