Как я на два часа попал в Америку
Экватор мая подарил мне встречу с самой душой Америки - хорошим таким, на мировом уровне хорошим, джазом. В Московском международном доме музыки, в Светлановском зале (нужно непременно побывать на Красных холмах, чтобы понять всю картинность этого места) дал концерт Хёрби Хэнкок и его квинтет.
Хэнкок
О том, что я пойду на этот концерт, я уже сообщал ранее. И даже радовался тому, что вместе с пианистом Хэнкоком выступит специально приглашённая джазовая певица (легенда с мировым уровнем) Ди Ди Бриджуотер. А послушать я её хотел (помимо естественного желания послушать одну из лучших джазовых певиц планеты) по двум причинам. Во-перых, когда я брал уроки эстрадного вокала, мне Таня Попова (не только певица и преподаватель, но и моя кузина) сказала учиться скэтам у Ди Ди. Во-вторых, моя ученица по английскому - тоже певица - Алина Ростоцкая, когда была на мастер-классе Ди Ди (мне об этом, правда, рассказывала не сама Алина, а её ученица по вокалу Надя), Бриджуотер попросила Алину исполнить что-то, и когда та спела, Ди Ди воскликнула: «Так, а я-то тебя чему могу научить?!». :)
Но главный по культуре и СМИ в посольстве Америки Майкл Хёрли с прискорбием сообщил о том, что хоть Бриджуотер и прилетела в Москву, но она страшно заболела, поэтому не сможет выйти на сцену. Это был самый тяжёлый момент в концерте, но и самый мимолётный. Сосед сзади (у меня, что ли, привычка такая - соседей слушать?) успокоил спутницу: «Это так и должно было быть. Это нормально». Ди Ди заменила певиза Лиза Хенри.
Лиза Хенри
Мистер Хёрли также сообщил о том, что «Американские сезоны», начавшиеся почти год назад, подходят к концу. Осталось совсем мало концертов. Хёрли говорил на вполне доступном русском, я бы даже сказал, хорошем русском, если не считать немножко произношение. О, это божественное произношение - которое лилось музыкой в английских словах: Herbie Hancock, American Airlines и т. п.
Затем на скором, словно горная река, английском с протяжными гласными и музыкальной интонацией выступил Том Картер, президент Института джаза Телониуса Монка (откуда и был квинтет Хэнкока). Сказал что и полагается в таких случаях. Ничего сверхестественного.
Шоу начинается!
Шоколадный ведущий по одному стал приглашать участников квинтета, каждого представил: ударные - Отис Браун, труба - Майк Родригез, тенор-саксофон - Уолтер Смит, фортепиано - Джеральд Клейтон, контрабас - Бен Вильямс.
...В Нью-Йорке зачинается ночь. Вот перед мысленным взором уже поднимаются клубы сигаретного дыма. Вы уже сидите за стойкой с бокалом виски в руке. На сцене - полный импро. Каждый музыкант прокатил своё соло. Заиграли вместе, перенося в 1920-е...
Публика с энтузиазмом принялась за аплодисменты и радостные восклики.
Уолтер Смит
Шоколадный конферанс пригласил на сцену мисс Лизу Хенри. «You’d be so nice to come home to», - сказала она, не то очаровывая публику, не то представляя песню Коула Портера. Оказалось второе. Как минимум, второе. Живая, всё время включённая, Лиза непрестанно двигала телом, хлопала ладонью по бедру, воздевала руки в духе певцов госпелов. Тут же опять прогремела серия соло каждого музыканта (за исключением ударника). Адекватная публика аплодировала после каждого импровиза. Молодец публика.
Самое время появится виновнику собрания музыкального сообщества. В красной цветастой «гавайке» («Гава-а-а-айка!» - проносится голос Робертино Лоретти) и тёмных очках на сцену выступил - так же тихо и вкрадчиво, как пот у собирателей хлопка в гершвинской опере - Хёрби _Чужда-мне-слава-человеческая_ Хэнкок. Контрабас начал рифф - и публика взвыла, почти мгновенно узнав Cantelope Island. Полкомпозиции зал ударял в ладоши на вторую и четвёртую.
Хэнкок сказал несколько слов о том, как приятно окунаться в музыку. Поведал о том, что совсем недавно - 30 апреля - был Международный день джаза, повосторгался этого прекрасному поводу поиграть-послушать джаз и пригласил на сцену временно покинувшую зал Лизу Хенри.
Бен Вильямс
Пожалуй, главное достоинство Хэнкока в том, что он превращает рояль в настоящий оркестр, где музыканты ведут каждый свою линию с самыми разными тембрами (это как развито полифоническое мышление у человека!) - и так проникновенно, прозрачно, как в хорошем-хорошем фильме. Body & Soul Хёрби и Лиза исполнили дуэтом, причём оба были и душой, и телом. Крайне полётное произведение, чистое, то, что по-английски называется contemplate. Терапия искусством. Исполнители обнялись, и Хэнкок покинул сцену так же мягко и смиренно, как появился.
Лиза в сопровождении квинтета спела Monk's Dream - песню, как я понял (а это было несложно, потому что произношение у Лизы просто прекрасное), посвящённую Телониусу Монку, в честь коего и назван институт джаза, из которого прибыл квинтет п/у Хэнкока и чей директор в начале концерта, как вы помните, мелодично и невнятно мурчал.
Улыбчивая, с белыми, как полагается, зубами, полноватая негритяночка не оставалась без движения, в ход шло всё: руки, тело, голова и даже поступь вперевалочку. Всё это было так по-негритянски, так по-джазовому верно. Скэтов, кстати говоря, было немного, но они были очень даже: то как сурдина, то как лошадиное гоготание, то «куау-куау»... Выразительно, одним словом. И приятно на слух.
Самое время на полминуты отвлечься от концерта и отметить, что в зале был аншлаг: люди сидели на балконах за сценой, а за ними стояли другие люди и, склонившись, разглядывали музыкантов.
Майк Родригез
Разминовываясь* с пианистом из квинтета, Хэнкок дал ему пять, сел за инструмент и...
...стеклянные, мягкие, деревянные, ватные, металлические, воздушные звуки стали сменять друг друга, рисуя картину стойки для посетителей у стекляной витрины, через которую опьяняюще хорошо смотреть за набегающими волнами моря, живительная вода обрушивается с неба, но тебе уютно и безмятежно. Музыканты играли Maiden Voyage. Мыслями я унёсся в 2008-й, в Дагомыс, в президентский отель... вот мы ночью спускаемся к пляжу и купаемся лунной сентябрьской ночью. Вот катимся на теплоходе в Сочи, приятный ветер в лицо, запах солёного моря, беззаботность. Ночные кипарисы, водопад в «Малибу», вино и сыр в «Седьмом небе». В общем, унесло. У музыкантов, конечно, перенесение меня на юг России в планах не значилось, поэтому уже в следующую минуту я парил орлом над Гранд-Каньоном, откидывал тень на озарённый вечерним солнцем рыжий, почти ржавый, песчаный карьер. Я и ветер прощались с солнцем. Это было прекрасно. (Строго говоря, превратился в ТКП без примеси шовинизма.)
Наконец случилось соло ударника. Кто посещает джазовые вакханалии, знает, что это всегда отдельное явление. Когда ударник (может, отсюда и пошло выражение «быть в ударе»?) закончил, зал взревел. Кстати, не могу сказать, чтобы барабанщик Отис Браун был вне себя от экстаза, вполне себе умеренный, эмоционально устойчивый, но техничный и гармоничный.
Отис Браун
Хэнкок остался один. Сцена утонула во мраке, орган осветился сиреневыми, голубыми, белыми рисунками прожекторов. Полилась музыка - спокойная, умировторяющая, порой волнительная, порой лиричная - как если бы Шуман писал в джазовой манере. Оглушающий свист публики был Хэнкоку ответом.
Патетическая поэзия лилась недолго. Вернулись квинтет и Лиза Хенри. Последняя сказала, что по-русски знает только одну фразу: Nazdorovie! «Слышала, - говорит, - что красивые русские любят петь блюз». Зал (та его часть, которая врубилась), конечно, подтвердил свою любовь к пению блюза (и какой же русский не любит петь блюз!). И - ух! - задала: мы устроили антифон.
Лиза: Every day I've got the blues.
Зал: Every day I've got the blues.
И так - на все распевы.
Тут прибыл Хэнкок, и под конец Лиза и квинтет очень живенько исполнили Cherokee со множеством «сольников» и выпендрёжей. Хёрби передал рояль Джеральду (пианисту из квинтета), постепенно вставая и не выпуская клавиатуры из рук, затем Джеральд передал клавиши Хэнкоку, так повторилось несколько раз. Только я устал считать смены пианистов, как оба закончили и обнялись. Соло ударных - и опять вступили все. Ударник вытер пот большой тряпкой (как и в начале концерта).
Джеральд Клейтон
Под бурные аплодисменты музыканты откланялись. Пара человек успели взять автограф у Хэнкока. Хёрби пытался распотрашить букет жёлтых роз, преподнесённый ему поклонниками, но у него ничего не вышло. Смог только снять слюду. Музыканты покинули сцену. И далее случились крики, свисты, аплодисменты, нарастающие вызовы на бис.
Бисовали джазмены и Лиза Straight No Chaser, которую оба пианиста начали дуэтом, сидя на одном стуле и играя правой рукой каждый. Лиза выдала скэт, снова просолировал каждый и были таковы.
Спасибо тебе, посольство Америки! Спасибо вам, «Американские сезоны»! Спасибо тебе, Хэнкок!
______________________________
* Этот имперфектный кореллят я позаимствовал у Цветаевой ради хохмы. Не убивайте, пожалуйста.