М.И. Бент «Индивидуальная духовная жизнь» в произведениях Германа Банга
М.И. Бент. «Индивидуальная духовная жизнь» в произведениях Германа Банга // Известия высших учебных заведений: Уральский регион. 2012. №4.
Статья представляет собой историко-литературный очерк творчества Г. Банга, датского писателя рубежа XIX-XX вв. Устанавливаются основные тенденции в произведениях писателя: экзистенциальное мироощущение, импрессионистический стиль и тонкий психологизм, своеобразие тематики и образов. Статья написана в 1957 г.
Ключевые слова: экзистенциализм, импрессионизм, лейтмотив, литературные реминисценции, субъективизм творчества, мистицизм
I.
Творчество Германа Банга (1857-1912) полно тревоги, пессимизма.
В его книгах - ни безоблачной радости, ни простого спокойствия: за всем стоит предчувствие разрушения, уничтожения, гибели. Это предчувствие определяет весь тон творчества, всю патетику его книг.
Убежденный релятивизм, напоминающий Флобера: Банг верит в ничтожность и относительность людского счастья, человеческих радостей, тем более что веры в загробный мир у него тоже нет. Это порождает в творчестве писателя темы хрупкости, нелепости и жестокости жизни, темы страдания, которое не поднимается до высокой трагедии, и счастья, настолько непрочного, что возникает сомнение, стоит ли к нему стремиться.
Сам Банг писал: «В нашей жизни, в жизни ничтожных людей, радость кажется мне жалкой, а наши кратковременные наслаждения более убогими, чем все остальное».
[Spoiler (click to open)]Характер творчества Банга отчасти был результатом его личной биографии, биографии выходца из угасающей аристократической семьи, давшей Дании видных государственных деятелей, архиепископов, врачей; отчасти его творчество было проявлением общего упадка культуры, неверия в прогресс и мистицизма, которые знаменовали наступление эпохи декаданса. Известное влияние, несомненно, оказала на Банга философия экзистенциализма, для восприятия которой писателем имелись, надо сказать, исключительно благоприятные условия. Влияние С. Кьеркегора видно и в глубочайшем пессимизме банговского творчества, и в неверии в возможность возрождения Дании после датско-прусской войны за Шлезвиг, и в том, с какой пренебрежительной жалостью относится он к жизни и её радостям; это влияние чётко чувствуется в противопоставлении духовной и физической сущности человека и в том пристальном интересе, который проявляет Банг к «индивидуальной духовной жизни», говоря словами С. Кьеркегора. Результатом субъективизма был и политический индифферентизм Банга, который несомненен, хотя писатель трижды вынужден был менять местожительство по настоянию немецкой и австрийской полиции, видевшей в нём «неблагонадежного иностранца».
Естественным выражением тревожного, беспокойного творчества служит стиль Банга, его нервный язык. Верность жизни писатель считал необходимым условием художественного изображения: «Уметь наблюдать... Да! Вот вся тайна искусства». В этих словах, похоже, писатель выразил своё кредо. Однако, несмотря на это, Банг никак не может быть причислен только к реалистам, - его стиль, скорее, следует определить как импрессионизм. Верность изображения деталей, нюансов, отличающая творческий метод Банга, не исключает субъективности изображения в целом, ибо выбор сюжета, момента, деталей, всего ракурса изображения подчинены субъективной концепции писателя именно потому, что он искренен.
Банг не делает обобщений, но выбор изображаемого подчинен его тревожному пессимизму. Банг ясно выразил принцип импрессионистического изображения, говоря, что художник «прямо смотрит в глаза жизни и считает для себя вопросом чести охватить эту кипучую, непонятную и непонятую, эту беспрерывно изменяющуюся жизнь».
Банг обращается к событиям обыденной жизни, но эти события осмысливаются им в трагическим плане. Несмотря на такие слова: «Верно понять и описать людей можно только не отрывая их от обыденной жизни... Обыденность - элемент, которым мы дышим»; несмотря также на то что Банг приводит тут же в пример Бальзака, Гоголя, Флобера, его манера принципиально отличается и от бальзаковской, и от гоголевской, и от манеры Флобера, хотя с последним у Банга есть кое-что общее.
Гораздо ближе и банговскому импрессионизму, и пессимизму, и психологизму творчество Мопассана (достаточно указать на известное сходство романа Банга «У дороги» с мопассановской «Жизнью»), хотя не вполне отчетливо можно определить, настолько большую роль сыграло для Банга знакомство с творчеством Мопассана.
Художественное совершенство произведений Банга не подлежит сомнению: писателя отличает большой такт в выборе изобразительных средств; точность, прозрачная чистота и изящество языка заставляют вспомнить Чехова. Для Банга характерны короткие, несколько отрывистые фразы, он пользуется простыми, но неизбитыми словесными сочетаниями, создающими акварельную лёгкость, воздушность рисунка. Сравнения, употребление которых у Банга весьма ограниченно, стремлением избегать банальности напоминают Флобера, мы встречаем такие неожиданные сравнения: «Она была высокоторжественна, как псалтырь», француженка-гувернантка «белокура, как маисовое поле».
II.
В предисловии к роману «Тинэ» Банг признавался, что три впечатления детства оказали на всё его творчество влияние настолько исключительное, что вошли «как основной мотив во все его произведения». Это - воспоминание о матери, отъезд из родного дома и, особенно, впечатления датско-прусской войны.
Нежная любовь к матери, сочувствие её одиночеству, воспоминание о душе прекрасной и попранной согревают лучшие женские образы Банга, образы грустные, как образ Корделии, и так же прекрасные. Обращаясь к матери, Банг писал: «Стелла, и Нина Гёг, и фрёкен Агнес, и фру Катинка - твоя кровь. Эти образы - всецело ты». Все эти образы проникнуты смутной неудовлетворенностью, грустью; они как бы не созданы для грубой повседневной жизни, - поэтому им суждена ранняя смерть. Разумеется, в таком взгляде сильно чувствуется экзистенциалистская дилемма, но у Банга она смягчена изящной грустью.
Целиком посвящена чудесным, неповторимым воспоминаниям раннего детства и образу матери повесть «Белый дом».
Лейтмотив первой темы - обращение к детству: «Вас зову я, дни моего детства». Нехитрые детские радости: рождество, первые цветы, жуткие рассказы в зимние вечера - кажутся писателю лучшим, что может дать жизнь. Именно поэтому в повести приведены стихи:
Каждый ребёнок родился
Лишь для того, чтоб страдать.
Другая тема - мать, воплощённая в образе фру Стеллы, которая томится в плену у жизни и полна мистической мечты об освобождении, хотя бы ценой смерти; она повторяет псалом:
Всем людям смерть казалась за грехи расплатой,
Но избавлением она предстанет мне.
И грустным символом звучат слова: «Нет мира вне Вероны».
С воспоминанием об отъезде с острова Альс, где в семье пастора родился Банг, писатель связывает повторяющиеся в его творчестве темы уничтожения родного очага, прощания, отъезда, бездомности.
«Но прежде всего, я слышу в моих темах, в моём изложении, в стиле, во всём, что я написал, отзвуки, темп и ужас сигнальных рожков отступающего войска», - писал Банг. Что эти слова абсолютно правдивы, доказывает всё творчество Банга.
III.
Потомок древнего дворянского рода, Банг с глубокой болью переживал закат своего класса. В молодости он мечтал о возрождении былой славы своего рода, но скоро понял невозможность бороться с настоящим во имя прошлого. В своём первом романе «Безнадёжные поколения» Банг описывает представителей аристократии, утонченных и бесполезных, не способных ни к борьбе, ни к жизни в новых условиях. Эта тема позже встречается и в последней части «Будденброков» Т. Манна.
Тургеневская тема гибели «дворянских гнёзд» звучит в романе «Серый дом», который писатель впоследствии назвал «надгробным памятником целого великого рода»: с Фрицем Хойде угасает аристократический род, как угасает род Эшер в новелле Эдгара По.
Символически звучит в романе «Холм Людвига» весть о покупке древнего имения фон Эйхбергов торговцем Муриэ; невольно вспоминается такая же ситуация в чеховском «Вишнёвом саде».
Неумолимая гибель дворянских гнёзд обрекала потомков дворянства на жизнь без родного дома, зачастую без родины. Банг испытал и гибель родного очага, и смерть близких, он по собственному опыту знал, как «горек хлеб изгнанья». Писатель долгие годы провел на чужбине: в Берлине и Мейнингене, в Вене и Праге, в Бухаресте и Париже. Потому-то ему так близки судьбы тех, кто, подобно ему, оказался бездомным, будь то скрипачка, как дитя радующаяся предстоящему рождеству и внезапно вынужденная ехать концертировать в Москву («Мисс Эллинор»), или семья немецкого дипломата, встречающая рождество вместе с голштинскими ремесленниками вдали от родины («Румынская ёлка»); вундеркинд Шарло Дюпон, не имеющий ни дома, ни материнской ласки («Шарло Дюпон»), или гибнущий на чужбине Иоганн Уйгазис («Без родины»). Тема разрушения, гибели и страдания связана в творчестве Банга с воспоминанием о датско-прусской войне. «Кажется, эта картина бегства, смятения и пожара наложила отпечаток на всю мою жизнь, и теперь ещё перо дрожит от ужаса в моих руках, когда я собираюсь описать это поражение, уничтожение, смерть и разорение», - писал он в предисловии к роману «Тинэ».
Правда, этими впечатлениями роман не исчерпывается. В том, как описываются страдания беженцев, усталых, везущих ненужный скарб, голодных и испуганных, чувствуется большое сердце. Но Банг не верит в возможность победы: с горькой иронией показывает он тыловиков, разглагольствующих о ратных подвигах за бокалом вина; англичан, которые бездушно утешают тяжело раненных стереотипной похвалой: «Молодцы». С психологическим тактом рассказывает писатель о смерти юного поручика Аппеля. На фоне этой страшной гибели происходит и личная трагедия Тинэ, которая кончает самоубийством, чувствуя, что тот, кому она была предана безраздельно, не принадлежит ей. В романе много поразительных психологических находок. Так, мать Тинэ, боясь, что люди осудят её дочь за самоубийство, робко спрашивает епископа: «Значит, колокола могут звонить?» Это такая же великолепная деталь, как Бьяртур, говорящий о потерянной овце в день смерти жены, в романе Лакснесса «Самостоятельные люди».
Трагедия незаметной личности, интерес к судьбам обыкновенных людей, которые видны в образе Тинэ, - постоянно занимают Банга. Этой теме посвящены и многие его рассказы, и романы «У дороги», «Холм Людвига».
«У дороги» - вообще лучший роман Банга; он подкупает простотой сюжета, грустным обаянием образа Катинки. Этот образ - акцент романа, он тоже - одна из реминисценций образа матери писателя.
Она живёт на маленькой станции со своим мужем-начальником станции, грубая натура которого беззлобно и бездушно топчет прекрасную душу Катинки.
Любовь Катинки к безвольному Хусу, грустное веселье на ярмарке и поезда, проносящиеся без остановки в «большую жизнь», - вот и всё содержание книги.
Трагизм обычного раскрывают новеллы Банга. И пессимистический вывод из них тем более потрясает, что зачастую в новеллах ничего не происходит: вот оглохший пастор, посвятивший свою жизнь переводу псалмов на эскимосский язык («Пастор»); семья деревенского бедняка, отправившаяся в театр, чтобы увидеть «Волшебную лампу Аладдина», и попавшая на плоскую неинтересную пьесу («Рождественский подарок»), хищные наследники, обирающие старуху («Вороны»).
О таких повседневных событиях рассказывает и сборник рассказов «Под ярмом». И фрёкен Кайя, вечно хлопочущая о пансионских обедах старая дева, не успевающая даже осознать всего трагизма своей одинокой жизни («Фрёкен Кайя»), и одинокая старая балерина, обучающая танцам деревенских детей («Ирена Гольм»); и многосемейный чиновник, принимающий знаменитую артистку («Прекрасный день»), - все они находятся под ярмом жизни.
История незаметного человека наполняет и роман «Холм Людвига». Невеселая жизнь героини его - больничной сиделки Иды Бранд, - наполненная криками душевнобольных, ненадолго осветилась любовью к легкомысленному Карлу. Но и любовь оказалась созданной не для неё. Поэтому такой иронией звучат слова героини: «В сущности, все люди должны быть счастливы». Тема побежденных жизнью, наполняющая всё творчество Банга, связана с темой победителей: «В „Холме Людвига” мне удалось видеть победителя, и в этом романе я описывал КЭТ Муриэ наряду с Идой Бранд», - писал он. Победа КЭТ так же, как покупка имения, символична - она знаменует победу класса буржуазии над умирающим дворянством. Побежденные и победители - постоянные лица в романах и рассказах Банга: и в раннем рассказе «Побежденный», и в сборнике «Жизнь и смерть», и в романе «Михаэль». В этом романе, по словам писателя, он «попытался изобразить не только побежденного, но и победителя». В том, как Эжен Михаэль попирает привязанность своего учителя художника Клода Зорэ, бросаясь очертя голову в любовную связь с русской княгиней-авантюристкой, писатель видит закон жизни, «жестокой и ликующей, беспощадной и пустой, мучительной и порождающей любовь». И бессознательная жестокость Михаэля, и хищная ненасытность княгини, и смерть великого художника, всю жизнь отдавшего самоотверженному служению искусству, оправданы жизнью. В предисловии к рассказу «Побежденный» (предисловие написано в 1908 г.) Банг так высказывает понимание смысла своего романа: «Эжен Михаэль не только силен, как жизнь и желание. Он многосторонен или, по крайней мере, он должен быть таким, и победоносен, как молодость... Пока Клод Зорэ, убитый горем, тихо борется со смертью, жизнь торжествует в Лувре, и Эжен Михаэль следует за возлюбленной. Так хочет жизнь». В романе заметно влияние Мопассана («Сильна как смерть»).
Творчество Банга лирично в целом, несмотря на отдельные отклонения, которых, кстати, очень немного. Это подтверждается новеллами из лучшего сборника рассказов Банга, носящего название «Эксцентрические новеллы». Эти новеллы отличаются глубоким трагизмом и необычайностью ситуаций, что делает сильным их эмоциональное воздействие. Молодой офицер кончает жизнь самоубийством, не имея возможности уплатить карточный долг («Отто Гейнрих»), дрессировщик, убитый львами и спасший в последнее мгновение своего юного друга («Fratelli Bedini»); грустен и глубоко человечен рассказ о принцессе, лишённой детских радостей и радостей любви и материнства из-за того неравенства, которые создает её сан («Её высочество»).
Банга привлекает ещё одна тема - экзистенциалистская тема «власти женщины», то, что в разных аспектах нашло отражение у Ибсена, Стриндберга, Шоу и других писателей. Результатом этого интереса являются в «Эксцентрических новеллах» и образ красавца-слуги, мечтающего о победах над знатными дамами и кончающего самоубийством, потеряв надежду на это («Франц Пандер»), и образы новеллы «Четыре Дьявола», тоже имеющей трагический конец.
Лиричное, проникнутое субъективизмом творчество Банга было характерным для той атмосферы «конца века», которая создавала и культивировала произведения, проникнутые мистицизмом, пессимизмом, унынием.
В творчестве Банга, особенно в последних произведениях, заметен обостренный интерес к тому, что происходит «по ту сторону сознания». Правда, этот интерес проявился уже в раннем его рассказе «Необыкновенная история», который писатель назвал «первой экскурсией в эту область» (то есть область необъяснимых психических явлений). Но этот рассказ несовершенен, что признавал и сам Банг.
Совсем другое дело - «Таинственные рассказы», написанные в 1907 году, когда их автору было уже 50 лет.
В «Таинственных рассказах» чувствуется известное сходство с такими новеллами Эдгара По, как «Сердце-обличитель», «Вильям Вильямс», «Чёрный кот», хотя они едва ли оказали влияние на Банга.
Сборник состоит из трёх новелл, написанных с большой нервной выразительностью: «Бархан умер», «Но ты меня вспомнишь», «Сильнее всего».
Об этих рассказах Банг писал, что все они - «этюды тёмной и тонкой области нашей духовной жизни». Нельзя целиком сваливать всё на мистицизм Банга, - в «Таинственных рассказах» чувствуется попытка осознать и объяснить, хотя бы отчасти, странные отклонения человеческой психики. При всей необычности известным объяснением описываемого в рассказах могут служить внушение и гипнотизм («Бархан умер», «Сильнее всего»), неспокойная совесть и подсознание («Но ты меня вспомнишь»).
Так, в рассказе «Сильнее всего» артист Кранжье умирает после нечеловеческого напряжения игры, подавленный внушенной ему идеей: «Вы умрёте». Грозно и тревожно звучат в рассказе слова: «Да, воля сильна. Она может убить».
Ущербные настроения, которыми полны книги Банга, не только вполне объяснимы, но и оправданны с точки зрения того нового, что он внёс в стиль и характер прозы.
Творчество Банга, знаменующее распад классического реализма, в то же время не смыкается с декадентской литературой, широко распространенной на рубеже двух столетий. Именно к этой литературе относятся следующие слова Банга: «Те писатели, которые переносят своих героев из жизни на заколдованный остров, дают нам лишь фикцию и грёзу».
Банг является писателем, интересным и привлекательным своей предельной искренностью, что оправдывает его субъективизм; писателем, ценным как один из лучших выразителей эпохи 80-90-х годов XIX столетия, в творчестве которого отразились и кризис индивидуалистического сознания, и кризис дворянского строя, и кризис реализма.
Банг ценен как прекрасный мастер новеллы, как писатель, значительно обогативший художественную прозу, как мастер литературного языка.
1957 г.
Аннотация на английском языке
BENT M.I. ‘Individual Spiritual Life’ in Herman Bang’s Works (In Honor of His Centenary Celebration)
The article is a historical and literary essay on the works of H. Bang, a Danish writer of the turn of the XIX-XXth centuries. Major trends in the writer’s works are revealed: existential world view, impressionistic style and fine psychologism, distinction of topics and images. The article was written in 1957.
Keywords: existentialism, impressionism, leitmotif, literary reminiscences, subjectivism of creativity, mysticism.
Статья представляет собой историко-литературный очерк творчества Г. Банга, датского писателя рубежа XIX-XX вв. Устанавливаются основные тенденции в произведениях писателя: экзистенциальное мироощущение, импрессионистический стиль и тонкий психологизм, своеобразие тематики и образов. Статья написана в 1957 г.
Ключевые слова: экзистенциализм, импрессионизм, лейтмотив, литературные реминисценции, субъективизм творчества, мистицизм
I.
Творчество Германа Банга (1857-1912) полно тревоги, пессимизма.
В его книгах - ни безоблачной радости, ни простого спокойствия: за всем стоит предчувствие разрушения, уничтожения, гибели. Это предчувствие определяет весь тон творчества, всю патетику его книг.
Убежденный релятивизм, напоминающий Флобера: Банг верит в ничтожность и относительность людского счастья, человеческих радостей, тем более что веры в загробный мир у него тоже нет. Это порождает в творчестве писателя темы хрупкости, нелепости и жестокости жизни, темы страдания, которое не поднимается до высокой трагедии, и счастья, настолько непрочного, что возникает сомнение, стоит ли к нему стремиться.
Сам Банг писал: «В нашей жизни, в жизни ничтожных людей, радость кажется мне жалкой, а наши кратковременные наслаждения более убогими, чем все остальное».
[Spoiler (click to open)]Характер творчества Банга отчасти был результатом его личной биографии, биографии выходца из угасающей аристократической семьи, давшей Дании видных государственных деятелей, архиепископов, врачей; отчасти его творчество было проявлением общего упадка культуры, неверия в прогресс и мистицизма, которые знаменовали наступление эпохи декаданса. Известное влияние, несомненно, оказала на Банга философия экзистенциализма, для восприятия которой писателем имелись, надо сказать, исключительно благоприятные условия. Влияние С. Кьеркегора видно и в глубочайшем пессимизме банговского творчества, и в неверии в возможность возрождения Дании после датско-прусской войны за Шлезвиг, и в том, с какой пренебрежительной жалостью относится он к жизни и её радостям; это влияние чётко чувствуется в противопоставлении духовной и физической сущности человека и в том пристальном интересе, который проявляет Банг к «индивидуальной духовной жизни», говоря словами С. Кьеркегора. Результатом субъективизма был и политический индифферентизм Банга, который несомненен, хотя писатель трижды вынужден был менять местожительство по настоянию немецкой и австрийской полиции, видевшей в нём «неблагонадежного иностранца».
Естественным выражением тревожного, беспокойного творчества служит стиль Банга, его нервный язык. Верность жизни писатель считал необходимым условием художественного изображения: «Уметь наблюдать... Да! Вот вся тайна искусства». В этих словах, похоже, писатель выразил своё кредо. Однако, несмотря на это, Банг никак не может быть причислен только к реалистам, - его стиль, скорее, следует определить как импрессионизм. Верность изображения деталей, нюансов, отличающая творческий метод Банга, не исключает субъективности изображения в целом, ибо выбор сюжета, момента, деталей, всего ракурса изображения подчинены субъективной концепции писателя именно потому, что он искренен.
Банг не делает обобщений, но выбор изображаемого подчинен его тревожному пессимизму. Банг ясно выразил принцип импрессионистического изображения, говоря, что художник «прямо смотрит в глаза жизни и считает для себя вопросом чести охватить эту кипучую, непонятную и непонятую, эту беспрерывно изменяющуюся жизнь».
Банг обращается к событиям обыденной жизни, но эти события осмысливаются им в трагическим плане. Несмотря на такие слова: «Верно понять и описать людей можно только не отрывая их от обыденной жизни... Обыденность - элемент, которым мы дышим»; несмотря также на то что Банг приводит тут же в пример Бальзака, Гоголя, Флобера, его манера принципиально отличается и от бальзаковской, и от гоголевской, и от манеры Флобера, хотя с последним у Банга есть кое-что общее.
Гораздо ближе и банговскому импрессионизму, и пессимизму, и психологизму творчество Мопассана (достаточно указать на известное сходство романа Банга «У дороги» с мопассановской «Жизнью»), хотя не вполне отчетливо можно определить, настолько большую роль сыграло для Банга знакомство с творчеством Мопассана.
Художественное совершенство произведений Банга не подлежит сомнению: писателя отличает большой такт в выборе изобразительных средств; точность, прозрачная чистота и изящество языка заставляют вспомнить Чехова. Для Банга характерны короткие, несколько отрывистые фразы, он пользуется простыми, но неизбитыми словесными сочетаниями, создающими акварельную лёгкость, воздушность рисунка. Сравнения, употребление которых у Банга весьма ограниченно, стремлением избегать банальности напоминают Флобера, мы встречаем такие неожиданные сравнения: «Она была высокоторжественна, как псалтырь», француженка-гувернантка «белокура, как маисовое поле».
II.
В предисловии к роману «Тинэ» Банг признавался, что три впечатления детства оказали на всё его творчество влияние настолько исключительное, что вошли «как основной мотив во все его произведения». Это - воспоминание о матери, отъезд из родного дома и, особенно, впечатления датско-прусской войны.
Нежная любовь к матери, сочувствие её одиночеству, воспоминание о душе прекрасной и попранной согревают лучшие женские образы Банга, образы грустные, как образ Корделии, и так же прекрасные. Обращаясь к матери, Банг писал: «Стелла, и Нина Гёг, и фрёкен Агнес, и фру Катинка - твоя кровь. Эти образы - всецело ты». Все эти образы проникнуты смутной неудовлетворенностью, грустью; они как бы не созданы для грубой повседневной жизни, - поэтому им суждена ранняя смерть. Разумеется, в таком взгляде сильно чувствуется экзистенциалистская дилемма, но у Банга она смягчена изящной грустью.
Целиком посвящена чудесным, неповторимым воспоминаниям раннего детства и образу матери повесть «Белый дом».
Лейтмотив первой темы - обращение к детству: «Вас зову я, дни моего детства». Нехитрые детские радости: рождество, первые цветы, жуткие рассказы в зимние вечера - кажутся писателю лучшим, что может дать жизнь. Именно поэтому в повести приведены стихи:
Каждый ребёнок родился
Лишь для того, чтоб страдать.
Другая тема - мать, воплощённая в образе фру Стеллы, которая томится в плену у жизни и полна мистической мечты об освобождении, хотя бы ценой смерти; она повторяет псалом:
Всем людям смерть казалась за грехи расплатой,
Но избавлением она предстанет мне.
И грустным символом звучат слова: «Нет мира вне Вероны».
С воспоминанием об отъезде с острова Альс, где в семье пастора родился Банг, писатель связывает повторяющиеся в его творчестве темы уничтожения родного очага, прощания, отъезда, бездомности.
«Но прежде всего, я слышу в моих темах, в моём изложении, в стиле, во всём, что я написал, отзвуки, темп и ужас сигнальных рожков отступающего войска», - писал Банг. Что эти слова абсолютно правдивы, доказывает всё творчество Банга.
III.
Потомок древнего дворянского рода, Банг с глубокой болью переживал закат своего класса. В молодости он мечтал о возрождении былой славы своего рода, но скоро понял невозможность бороться с настоящим во имя прошлого. В своём первом романе «Безнадёжные поколения» Банг описывает представителей аристократии, утонченных и бесполезных, не способных ни к борьбе, ни к жизни в новых условиях. Эта тема позже встречается и в последней части «Будденброков» Т. Манна.
Тургеневская тема гибели «дворянских гнёзд» звучит в романе «Серый дом», который писатель впоследствии назвал «надгробным памятником целого великого рода»: с Фрицем Хойде угасает аристократический род, как угасает род Эшер в новелле Эдгара По.
Символически звучит в романе «Холм Людвига» весть о покупке древнего имения фон Эйхбергов торговцем Муриэ; невольно вспоминается такая же ситуация в чеховском «Вишнёвом саде».
Неумолимая гибель дворянских гнёзд обрекала потомков дворянства на жизнь без родного дома, зачастую без родины. Банг испытал и гибель родного очага, и смерть близких, он по собственному опыту знал, как «горек хлеб изгнанья». Писатель долгие годы провел на чужбине: в Берлине и Мейнингене, в Вене и Праге, в Бухаресте и Париже. Потому-то ему так близки судьбы тех, кто, подобно ему, оказался бездомным, будь то скрипачка, как дитя радующаяся предстоящему рождеству и внезапно вынужденная ехать концертировать в Москву («Мисс Эллинор»), или семья немецкого дипломата, встречающая рождество вместе с голштинскими ремесленниками вдали от родины («Румынская ёлка»); вундеркинд Шарло Дюпон, не имеющий ни дома, ни материнской ласки («Шарло Дюпон»), или гибнущий на чужбине Иоганн Уйгазис («Без родины»). Тема разрушения, гибели и страдания связана в творчестве Банга с воспоминанием о датско-прусской войне. «Кажется, эта картина бегства, смятения и пожара наложила отпечаток на всю мою жизнь, и теперь ещё перо дрожит от ужаса в моих руках, когда я собираюсь описать это поражение, уничтожение, смерть и разорение», - писал он в предисловии к роману «Тинэ».
Правда, этими впечатлениями роман не исчерпывается. В том, как описываются страдания беженцев, усталых, везущих ненужный скарб, голодных и испуганных, чувствуется большое сердце. Но Банг не верит в возможность победы: с горькой иронией показывает он тыловиков, разглагольствующих о ратных подвигах за бокалом вина; англичан, которые бездушно утешают тяжело раненных стереотипной похвалой: «Молодцы». С психологическим тактом рассказывает писатель о смерти юного поручика Аппеля. На фоне этой страшной гибели происходит и личная трагедия Тинэ, которая кончает самоубийством, чувствуя, что тот, кому она была предана безраздельно, не принадлежит ей. В романе много поразительных психологических находок. Так, мать Тинэ, боясь, что люди осудят её дочь за самоубийство, робко спрашивает епископа: «Значит, колокола могут звонить?» Это такая же великолепная деталь, как Бьяртур, говорящий о потерянной овце в день смерти жены, в романе Лакснесса «Самостоятельные люди».
Трагедия незаметной личности, интерес к судьбам обыкновенных людей, которые видны в образе Тинэ, - постоянно занимают Банга. Этой теме посвящены и многие его рассказы, и романы «У дороги», «Холм Людвига».
«У дороги» - вообще лучший роман Банга; он подкупает простотой сюжета, грустным обаянием образа Катинки. Этот образ - акцент романа, он тоже - одна из реминисценций образа матери писателя.
Она живёт на маленькой станции со своим мужем-начальником станции, грубая натура которого беззлобно и бездушно топчет прекрасную душу Катинки.
Любовь Катинки к безвольному Хусу, грустное веселье на ярмарке и поезда, проносящиеся без остановки в «большую жизнь», - вот и всё содержание книги.
Трагизм обычного раскрывают новеллы Банга. И пессимистический вывод из них тем более потрясает, что зачастую в новеллах ничего не происходит: вот оглохший пастор, посвятивший свою жизнь переводу псалмов на эскимосский язык («Пастор»); семья деревенского бедняка, отправившаяся в театр, чтобы увидеть «Волшебную лампу Аладдина», и попавшая на плоскую неинтересную пьесу («Рождественский подарок»), хищные наследники, обирающие старуху («Вороны»).
О таких повседневных событиях рассказывает и сборник рассказов «Под ярмом». И фрёкен Кайя, вечно хлопочущая о пансионских обедах старая дева, не успевающая даже осознать всего трагизма своей одинокой жизни («Фрёкен Кайя»), и одинокая старая балерина, обучающая танцам деревенских детей («Ирена Гольм»); и многосемейный чиновник, принимающий знаменитую артистку («Прекрасный день»), - все они находятся под ярмом жизни.
История незаметного человека наполняет и роман «Холм Людвига». Невеселая жизнь героини его - больничной сиделки Иды Бранд, - наполненная криками душевнобольных, ненадолго осветилась любовью к легкомысленному Карлу. Но и любовь оказалась созданной не для неё. Поэтому такой иронией звучат слова героини: «В сущности, все люди должны быть счастливы». Тема побежденных жизнью, наполняющая всё творчество Банга, связана с темой победителей: «В „Холме Людвига” мне удалось видеть победителя, и в этом романе я описывал КЭТ Муриэ наряду с Идой Бранд», - писал он. Победа КЭТ так же, как покупка имения, символична - она знаменует победу класса буржуазии над умирающим дворянством. Побежденные и победители - постоянные лица в романах и рассказах Банга: и в раннем рассказе «Побежденный», и в сборнике «Жизнь и смерть», и в романе «Михаэль». В этом романе, по словам писателя, он «попытался изобразить не только побежденного, но и победителя». В том, как Эжен Михаэль попирает привязанность своего учителя художника Клода Зорэ, бросаясь очертя голову в любовную связь с русской княгиней-авантюристкой, писатель видит закон жизни, «жестокой и ликующей, беспощадной и пустой, мучительной и порождающей любовь». И бессознательная жестокость Михаэля, и хищная ненасытность княгини, и смерть великого художника, всю жизнь отдавшего самоотверженному служению искусству, оправданы жизнью. В предисловии к рассказу «Побежденный» (предисловие написано в 1908 г.) Банг так высказывает понимание смысла своего романа: «Эжен Михаэль не только силен, как жизнь и желание. Он многосторонен или, по крайней мере, он должен быть таким, и победоносен, как молодость... Пока Клод Зорэ, убитый горем, тихо борется со смертью, жизнь торжествует в Лувре, и Эжен Михаэль следует за возлюбленной. Так хочет жизнь». В романе заметно влияние Мопассана («Сильна как смерть»).
Творчество Банга лирично в целом, несмотря на отдельные отклонения, которых, кстати, очень немного. Это подтверждается новеллами из лучшего сборника рассказов Банга, носящего название «Эксцентрические новеллы». Эти новеллы отличаются глубоким трагизмом и необычайностью ситуаций, что делает сильным их эмоциональное воздействие. Молодой офицер кончает жизнь самоубийством, не имея возможности уплатить карточный долг («Отто Гейнрих»), дрессировщик, убитый львами и спасший в последнее мгновение своего юного друга («Fratelli Bedini»); грустен и глубоко человечен рассказ о принцессе, лишённой детских радостей и радостей любви и материнства из-за того неравенства, которые создает её сан («Её высочество»).
Банга привлекает ещё одна тема - экзистенциалистская тема «власти женщины», то, что в разных аспектах нашло отражение у Ибсена, Стриндберга, Шоу и других писателей. Результатом этого интереса являются в «Эксцентрических новеллах» и образ красавца-слуги, мечтающего о победах над знатными дамами и кончающего самоубийством, потеряв надежду на это («Франц Пандер»), и образы новеллы «Четыре Дьявола», тоже имеющей трагический конец.
Лиричное, проникнутое субъективизмом творчество Банга было характерным для той атмосферы «конца века», которая создавала и культивировала произведения, проникнутые мистицизмом, пессимизмом, унынием.
В творчестве Банга, особенно в последних произведениях, заметен обостренный интерес к тому, что происходит «по ту сторону сознания». Правда, этот интерес проявился уже в раннем его рассказе «Необыкновенная история», который писатель назвал «первой экскурсией в эту область» (то есть область необъяснимых психических явлений). Но этот рассказ несовершенен, что признавал и сам Банг.
Совсем другое дело - «Таинственные рассказы», написанные в 1907 году, когда их автору было уже 50 лет.
В «Таинственных рассказах» чувствуется известное сходство с такими новеллами Эдгара По, как «Сердце-обличитель», «Вильям Вильямс», «Чёрный кот», хотя они едва ли оказали влияние на Банга.
Сборник состоит из трёх новелл, написанных с большой нервной выразительностью: «Бархан умер», «Но ты меня вспомнишь», «Сильнее всего».
Об этих рассказах Банг писал, что все они - «этюды тёмной и тонкой области нашей духовной жизни». Нельзя целиком сваливать всё на мистицизм Банга, - в «Таинственных рассказах» чувствуется попытка осознать и объяснить, хотя бы отчасти, странные отклонения человеческой психики. При всей необычности известным объяснением описываемого в рассказах могут служить внушение и гипнотизм («Бархан умер», «Сильнее всего»), неспокойная совесть и подсознание («Но ты меня вспомнишь»).
Так, в рассказе «Сильнее всего» артист Кранжье умирает после нечеловеческого напряжения игры, подавленный внушенной ему идеей: «Вы умрёте». Грозно и тревожно звучат в рассказе слова: «Да, воля сильна. Она может убить».
Ущербные настроения, которыми полны книги Банга, не только вполне объяснимы, но и оправданны с точки зрения того нового, что он внёс в стиль и характер прозы.
Творчество Банга, знаменующее распад классического реализма, в то же время не смыкается с декадентской литературой, широко распространенной на рубеже двух столетий. Именно к этой литературе относятся следующие слова Банга: «Те писатели, которые переносят своих героев из жизни на заколдованный остров, дают нам лишь фикцию и грёзу».
Банг является писателем, интересным и привлекательным своей предельной искренностью, что оправдывает его субъективизм; писателем, ценным как один из лучших выразителей эпохи 80-90-х годов XIX столетия, в творчестве которого отразились и кризис индивидуалистического сознания, и кризис дворянского строя, и кризис реализма.
Банг ценен как прекрасный мастер новеллы, как писатель, значительно обогативший художественную прозу, как мастер литературного языка.
1957 г.
Аннотация на английском языке
BENT M.I. ‘Individual Spiritual Life’ in Herman Bang’s Works (In Honor of His Centenary Celebration)
The article is a historical and literary essay on the works of H. Bang, a Danish writer of the turn of the XIX-XXth centuries. Major trends in the writer’s works are revealed: existential world view, impressionistic style and fine psychologism, distinction of topics and images. The article was written in 1957.
Keywords: existentialism, impressionism, leitmotif, literary reminiscences, subjectivism of creativity, mysticism.