"Я заставлю их рыдать, а не умиляться"
Николай Николаевич Ге
Николай Николаевич Ге имел очень непривычную для русского уха фамилию. Хотя на самом деле Ге... был совсем даже и не он. Николаю Николаевичу, который был очень известным русским художником, фамилия досталась от французского предка, по неизвестным мне причинам оказавшегося в Российской империи. Указом императрицы от 8 февраля 1793 года в числе 2406 французов, проживавших в России, он был обязан присягнуть роялистскому правительству в изгнании, «осуждая злодеяния революции и клянясь на Святом Евангелии в верности Божьей милостью ниспосланной королевской власти». Сам художник - потомок эмигранта, бежавшего с семьей в Россию от событий Великой французской революции, неизменно шутил, что «его предки совершили грех, бежав из Франции от хорошего дела».
Николай Николаевич с раннего возраста проявлял склонность к изобразительным искусствам, но в соответствии с желанием своего отца попытался получить специальность математика сначала в Киевском, а потом в столичном Петербургском университетах. Но тяга к искусству оказалась выше, чем к бином Ньютона, и оставив Университет, он поступил и с блеском закончил Императорскую Академию Художеств, получив и Малую и Большую Золотые медали за свои работы и звание художника Первого Класса.
Видимо кроме происхождения, Ге унаследовал от своих французских предков изрядное количество свободолюбия. Эта черта не облегчала её обладателям жизни в Российской империи, что и удалось доказать Николаю Николаевичу собственной биографией. За выпускную работу «Саул у Аэндорской волшебницы» Совет Императорской Академии Художеств присудил Большую Золотую медаль, что давало право на поездку за границу за счёт Академии. Весной 1857 года Николай Ге, не дожидаясь разрешения о выдачи ему пансиона, и его жена по словам Стасова, «побежали за границу», туда, «где ширь, где свобода…». Вот вам, кстати, и Стасов, ум, честь и совесть тогдашней эпохи. К счастью, в данном случае время точно все расставило по местам. Ге остался Ге, а Стасов-Стасовым.
В истории русской живописи ХIX века Ге прославился как портретами и как автор произведений на исторические темы. Именно благодаря работам Ге в нашей памяти запечатлились такими, какими запечатлились Герцен и Толстой, Крамской и Некрасов.
Поздние его работы на религиозно-филосовские темы получили значительно меньшее одобрение в современной ему художественной жизни Империи.
Еще до последнего Евангельского цикла работ от цензурных запрещений картины «Тайная вечеря» в 1863 году Николая Николаевича Ге спасло вмешательство Императора Александра II, который одобрил и приобрел работу в свою личную коллекцию за 10 000 рублей серебром.
К сожалению, с гибелью Императора в Империи при его наследнике наступили заморозки. На мой взгляд, одной из самых страшных ошибок Александра-Освободителя было поручение воспитания своего наследника К.П.Победоносцеву.
Знакомство с Л.Н.Толстым привело к серьезным идеологическим изменениям Николая Николаевича. В частности, он пришел к выводу, что искусство не может служить средством к жизни, что им нельзя торговать. В последних своих работах на евангельские темы, Ге полностью пренебрег каноническими формами изображения Иисуса того времени. В российских газетах разгорелась полемика по поводу последних произведений Ге. По мнению большинства критиков, картина «Что есть истина? » не соответствовала смыслу евангельского рассказа, что было главным критерием оценки произведения.
«Что есть истина? »
В большей части газет и журналов было высказано резко отрицательное отношение к картине. В целом, можно сказать, что критика приобрела характер травли, что подготовило общественное мнение к официальному запрещению картины. 6 марта 1890 года К.П.Победоносцев в донесении Александру III охарактеризовал картину как «кощунственную, глубоко оскорбляющую религиозное чувство, и притом несомненно тенденциозную» и предположил, что её публичный показ может привести к возникновению в народе «нареканий на правительство».
Голгофа
Я познакомился с некоторыми работами евангельского цикла Ге в Москве в Третьяковской Галерее в юношеском возрасте. На меня эти произведения произвели громадное впечатление своим модернизмом, абсолютно нехарактерным для русского классического искусства. Надо сказать, что и в залах Третьяковской Галереи-одного из двух главных собраний русской живописи, эти произведения в начале 80-х годов ХХ века смотрелись весьма чуждо.
Не так давно мне попалась на глаза статья из религиозного журнала «Фома» под названием «Художник тихого ужаса». Позволю себе процитировать одно интересное место:
«Распятие» - это сплошной взлом, сплошное разрушение традиции. Безусловно, для своего времени Ге - новатор, можно сказать, предтеча экспрессионизма двадцатого века. Но о чем это беспощадное воззвание
художника, обращенное к зрителям?
Распятие. 1892
«Я долго думал, зачем нужно Распятие... - для возбуждения жалости, сострадания оно не нужно» (Н. Ге). Художник ждет от зрителя не сострадания, а потрясения души под впечатлением агонии умирающего Христа. Это эмоциональное потрясение, надеется Ге, приведет к катарсису, к нравственному воскрешению, как это и произошло с раскаявшимся разбойником. Рассказывают, что на вопрос молодых художников: «А „Воскресение“ будет?» Ге ответил: «Это же и есть Воскресение. Только вы ждете, что воскреснет Христос, но Он умер. Воскрес в последнюю минуту Разбойник. Стал Человеком!..»
Голова распятого Христа
Приведу еще одну цитату. На этот раз самого Николая Николаевича: «Распятие» нужно, чтобы сознать и почувствовать, что Христос умер за меня... Я сотрясу их все мозги страданием Христа. Я заставлю их рыдать, а не умиляться», - писал Ге, работая над поразившей всех картиной.»
Именно за то и подвергся Ге осуждению современников, что не только опередил свое время лет на 15-20, но и сделал это в наименее подходящей для этого стране. Именно поэтому так ненавидел его Обер-прокурор Священного Синода, законодатель идеологических мод Империи Александра III Победоносцев К.П.