Если вас сбил самокатчик
Самокат меня сбил в самой аорте столице. Где узкие-узкие тротуары и всегда много людей. И по этим узким-узким кишкам проталкиваются ещё и самокатчики. Не гася скорости. А пипл при этом злобно расступается и шипит вослед. Мне расступиться как-то не удалось.
Я - шаг в сторону, а пилот подрезает с другой стороны. Слева от меня стена старинного здания. Самокатчик толкает меня в плечо, и я достойно бьюсь головой об архитектурный объект. Тук-тук, кто в теремочке?
Помню, как потом мы несёмся куда-то на машине, звон в ушах, мыслей нет, только удивление - самокатчик даже не оглянулся. Рассёк толпу и посчез, как выдра.
В приёмном покое больнички мне, вроде, получше. Только знобит. С чего бы? Толстая тётя-доктор с недобритым усом над губой требует снять куртку. Запахиваюсь плотнее - холодно, даже трясёт. Она достаёт талмуд госпитальных бумаг и пытается меня оформить. Интересуюсь, не окажут ли мне сначала первую помощь.
"ДАВАЙТЕ ВЫ НЕ БУДЕТЕ МЕНЯ УЧИТЬ. Я УЧИЛАСЬ".
Поясняю, что сейчас мне может стать настолько плохо, что с интервью возникнут проблемы. По фиг.
"Значит, госпитализируем ТАК, а пока отвечаем на мои вопросы".
В этот момент чувствую, как что-то потекло в левый глаз. Да то не птицы небесные гадят, а кровь из головы сочится. Вспоминаю, что нам нужно успеть забрать детей с занятий. Учителя даже не знают, куда пропали родители. Пытаюсь прикинуть время, но не выходит - всё мутно.
Дальше помню, что выскочила из кабинета и, размазывая по лицу кровищу, крикнула мужу: "Скорее за детьми и в другую больницу". А потом ещё трижды: "Сука! Сука! СУКА!"
МАМАДОРОГАЯ, это не я. Вечером, когда уже отлежалась под капельницей и муж выснил, что жить буду, он сообщил с немалым удивлением в голосе:
"Ты врача в кабинете трижды сукой назвала. Помнишь хоть? На весь этаж кричала".
Ну, вот ни фига. Помню же, как орала это уже сидя в машине. Отвал башки, в общем, простите раненых, запретите электросамокаты на тротуарах.
Я - шаг в сторону, а пилот подрезает с другой стороны. Слева от меня стена старинного здания. Самокатчик толкает меня в плечо, и я достойно бьюсь головой об архитектурный объект. Тук-тук, кто в теремочке?
Помню, как потом мы несёмся куда-то на машине, звон в ушах, мыслей нет, только удивление - самокатчик даже не оглянулся. Рассёк толпу и посчез, как выдра.
В приёмном покое больнички мне, вроде, получше. Только знобит. С чего бы? Толстая тётя-доктор с недобритым усом над губой требует снять куртку. Запахиваюсь плотнее - холодно, даже трясёт. Она достаёт талмуд госпитальных бумаг и пытается меня оформить. Интересуюсь, не окажут ли мне сначала первую помощь.
"ДАВАЙТЕ ВЫ НЕ БУДЕТЕ МЕНЯ УЧИТЬ. Я УЧИЛАСЬ".
Поясняю, что сейчас мне может стать настолько плохо, что с интервью возникнут проблемы. По фиг.
"Значит, госпитализируем ТАК, а пока отвечаем на мои вопросы".
В этот момент чувствую, как что-то потекло в левый глаз. Да то не птицы небесные гадят, а кровь из головы сочится. Вспоминаю, что нам нужно успеть забрать детей с занятий. Учителя даже не знают, куда пропали родители. Пытаюсь прикинуть время, но не выходит - всё мутно.
Дальше помню, что выскочила из кабинета и, размазывая по лицу кровищу, крикнула мужу: "Скорее за детьми и в другую больницу". А потом ещё трижды: "Сука! Сука! СУКА!"
МАМАДОРОГАЯ, это не я. Вечером, когда уже отлежалась под капельницей и муж выснил, что жить буду, он сообщил с немалым удивлением в голосе:
"Ты врача в кабинете трижды сукой назвала. Помнишь хоть? На весь этаж кричала".
Ну, вот ни фига. Помню же, как орала это уже сидя в машине. Отвал башки, в общем, простите раненых, запретите электросамокаты на тротуарах.