Дочки-матери.
Что делать, когда огромная сила обрушивается на твоих близких и давит твою семью? Что делать, когда ты никак не можешь их спасти, и ничего не можешь изменить? Что сказать детям, когда арестовали и увели отца? А если уводят тебя, что им сказать на прощание, с чем их оставить? А если, самое ужасное, у тебя забирают твоего ребенка?
Я думаю об этом, когда читаю о судьбе двух девушек, двух членов разных молодежных подпольных групп сталинского времени. Они росли в разных городах, в разных семьях и были разными по характеру. Яркая, боевая, решительная Комунэлла Маркман и мягкая, интеллигентная Майя Улановская. Но общим было одно, главное: большая любовь и взаимное уважение между родителями и детьми. Это помогло противостоять судьбе и системе, это помогло все выдержать.
Комунэлла Маркман росла в Тбилиси в семье старого большевика, участника революции, занимавшего высокие партийные посты. Родители ее искренне верили в коммунизм и детей, двух сестер, воспитывали как революционеров. Одно имя Комунэлла говорит о многом. "Родители учили меня переносить боль, ничего не бояться. И я не боялась. Поэтому, когда села, не жаловалась".
"Когда села" - это о будущем. А пока арест грозит ее отцу. Он поссорился с Берией, его уволили, сняли со всех должностей, и теперь он ждет ареста. Отец позвал дочерей и объяснил им, что волноваться не надо, "там" во всем разберутся. Но не очень-то помогает такое объяснение. Дочери, хоть и подростки, чувствуют, что все не так просто. Они видят аресты вокруг, которые идут просто нарастающей волной. И не утешают их отцовские слова.
Это 1937 год, отца забирают и расстреливают. Комунэлле 13 лет, ее сестре Юле - 15. Через некоторое время приходят за матерью. Забирают при дочерях. Мать внешне спокойна, говорит детям: "Девочки, надо выдержать". Это "надо выдержать" будет потом сопровождать Комунэллу в ее нелегкой судьбе. "Когда меня посадили, я понимала, что надо выстоять, а там будь что будет".
С 1937 года они жили у родных, пока мать сидела в лагере как жена "врага народа". В войну погибает сестра Юля, но возвращается, отсидев срок, мать.
В старших классах школы Комунэлла вступает в молодежную подпольную организацию, в которой состоят еще 5 мальчиков. У них тоже арестованы отцы, но: "Вы думаете, мы только за отцов были? Мы за народ, а не за отцов шли".
Обсуждение всего, что происходит вокруг, смутные планы, листовка, аресты, в их случае - пытки. В 1948 Комунэлла, как и другие, получила 25 лет лагерей. Она очень волнуется за мать, которая остается совсем одна. И чтобы смягчить удар: "Когда меня осудили, маму я решила обмануть. Пустили ее ко мне после суда, когда меня уже отправляли на этап. Я и говорю: мама, а ты знаешь, сколько мне дали? Я хотела сказать, что 10. А она говорит: "Знаю. Но 25 ты не высидишь. Потому что или ишак сдохнет, или богдыхан сдохнет". Вот такая мама моя!"
Дальше идет лагерь, общие тяжелые работы, лесоповал, стройка. И в какой-то момент Комунэлла пишет такое письмо: "Мама, мне больно, что ты за меня переживаешь. Я живу хорошо, часто веселюсь. Мама, я знаю: и ты не очень ценишь жизнь, и я. Поэтому давай с тобой наметим время и вместе в один день покончим с собой".
Что может чувствовать мать, получив такое письмо? И не имея возможности увидеть, обнять, поговорить лично, поддержать, спасти. И все, что ты можешь - только написать ответное письмо, которое еще будет идти неизвестно сколько, а ведь за это время... И что написать в письме, как удержать только строчками на бумаге?
Мать отвечает: "Эл, а тебе не интересно посмотреть, какие еще гадости судьба нам преподнесет? Хотя бы из любопытства стоит еще пожить". И Комунэлла выживет, выдержит лагерь, дождется реабилитации и до конца останется сильным оптимистичным человеком.
Майя Улановская росла в Москве. У нее тоже была сестра. Но родители, хотя и были в прошлом революционерами-подпольщиками, не верили Сталину и очень критически относились к окружающему. У них уже прошел тяжелый период разочарования, и теперь не было никаких иллюзий. Однако при детях никогда не говорили о политике, стремясь уберечь их и боясь, что дети проболтаются. Но от системы нельзя уйти, уберечься.
Однажды маленькая Майя, которая не сомневалась в том, чему учили в школе, спросила маму: кого надо больше любить, Сталина или родителей. Пораженная мама сразу не нашлась, что ответить, но поняла, что действовать как-то надо. Через некоторое время она показала Майе фотографию одного человека, которого "когда-то давно" арестовали, и который спросил перед этим сына, что бы сын сделал, узнав, что он - враг народа. Сын ответил, что задушил бы отца своими руками. "А как бы ты ответила?" - осторожно спросила мама. "Я бы не поверила," - ответила дочь. Мать успокоилась: все было нормально, и пока можно было оставить все как есть. Она не продолжала разговор.
Проходит несколько лет, и в 1948 г. Майю, верящую в советскую власть, потрясает арест матери. Ей 15 лет, и это огромный удар. Но есть еще отец, который рядом. Теперь он серьезно говорит с Майей, рассказывает ей, что думает о действительности, о Сталине. И заканчивает так: "Я знаю, что и ты будешь сидеть. Но никогда не смиряйся с несправедливостью".
Благодаря любви и прекрасной атмосфере в семье, неизбежное столкновение того, что говорит система, и того, что говорят родители, проходит у Майи легко: "Я считала своих родителей образцом чести, бесстрашия, нравственной чистоты". "Когда пришлось, я без всякой внутренней борьбы признала, что правота на их стороне".
Отец уверен в своем аресте, но мучается, что не может спасти жену. Он пишет за нее письмо Сталину, вскоре берут и отца. Сестра в это время живет у бабушки. Майя остается одна. "Меня не интересовало, построен ли в Советском Союзе социализм. Я знала только, что моих близких постигло большое несчастье, и что это обычное явление".
Друзья семьи помогли ей окончить школу, и она поступила в институт пищевой промышленности. Это был один из немногих ВУЗов, куда брали детей арестованных. Там Майя вступила в молодежную подпольную группу. У троих главных лидеров организации никто не был арестован, но они видела и понимали, что творится вокруг. Здесь Майя нашла единомышленников, здесь стала лучше понимать ситуацию в стране, получила ответы на многие вопросы и поняла необходимость бороться. Они пишут программу и устав, много читают и обсуждают, печатают и распространяют листовки.
В 1951 - аресты. Майе 19 лет. На допросе следователь заявляет: "Ваша мать ненавидела советскую власть". И Майя отвечает: "Если это и правда, то так и надо советской власти". Из ее воспоминаний: "До тех пор я думала, что родители невиновны, но если это не так - что ж, все-равно, мои родители плохого не сделают".
Майя сидит в одиночке. Ее не бьют и редко допрашивают. Ей, при ее мягком характере, помогает сознание правоты. "Мне помогало то, что я не считала себя арестованной напрасно". Интелигентность не позволяет ей обвинять следователя, ей неудобно исправлять его извращенные формулировки: "преступные сборища", "злобно клеветала". Свои личные "антисоветские взгляды" она не скрывает.
Их судила Коллегия Верховного суда. Суд шел несколько дней со всеми церемониями, обвинением, последним словом. В последнем слове Майя сказала, что не раскаивается ни в чем. Может быть их программа и планы и глупость, но гибель людей и ложь системы - не глупость. "Если можно так мучить человека, то неважно строится при этом социализм или нет".
Майя получила 25 лет, троих ребят, руководителей группы, расстреляли, остальным дали разные сроки. Сидеть ей, к счастью, пришлось недолго. Вскоре после смерти Сталина дело пересмотрели и ее освободили.
P.S. Подробнее обо всем этом и о других героях сопротивления можно посмотреть на сайте http://antistalinsoprotivlenie.org/