Был ли XIX век эпохой расцвета русской литературы?
От автора: Помню, чтобы написать этот текст, отвлёкся от работы над диссертацией. Я её тогда заканчивал, выходил на защиту. В Петербург приехал Эдуард Лимонов для участия в передаче «Роман с героем». И мы пошли на Литераторские мостки Волкова кладбища, где её записывали и где похоронены, кстати, многие герои моей диссертации. Изначально была идея назвать акцию «Поминки по русской литературе», и участники передачи прямо перед камерой пили водку за «помин души» её. Меня в кадру вроде не было. Двое из участников той передачи уже покойники: Лимонов и Топоров.
Текст был опубликован в газете “Смена” 29 августа 1997 года (№191-192)
На ХIХ век указывают обычно как на время расцвета русской литературы: что ни писатель, то «властитель дум»; что ни поэт, то «совесть нации». Эта мысль прозвучала и в недавней телепрограмме Евгения Березкина «Роман с героем» (5-й канал), в которой писатели Эдуард Лимонов, Владимир Бондаренко, Вячеслав Рыбаков, Андрей Измайлов и литературный критик Виктор Топоров обсуждали довольно интересный вопрос: не пора ли справлять поминки по русской изящной словесности?
ПОКАЗАТЕЛЬНО, что телевизионщики привезли работников пера дебатировать этот вопрос к «великим могилам» на Литераторские мостки Волкова кладбища, где похоронены виднейшие российские писатели XIX века. Равняйтесь-де на предшественников. Измайлов и Рыбаков равняться на классиков русской литературы не пожелали, так как они (классики) «революцию накликали». Лимонов и Бондаренко, наоборот, восхищались гражданственностью русских литераторов прошлого столетия. Но никто из участников дискуссии не подверг сомнению тезис: XIX век - время расцвета нашей литературы. Так ли это на самом деле?
В XIX веке ведущие русские литераторы глаголом жгли сердца и властвовали над думами. Это бесспорно. Но жгли они исключительно интеллигентские сердца. И властвовали исключительно над интеллигентскими думами. В царской России, где отсутствовали такие правила политической демократии, как свобода слова и печати, литература - беллетристика и публицистика - была единственным средством обмена информацией, этическим и философским опытом и даже социологическими наблюдениями. Поэтому в мастере пера образованная прослойка видела не просто художника, но жреца. Посвящённого.
Народ не удовлетворялся сказками бабушек и «калик перехожих». Вот пример. В 70-е годы прошлого века огромной популярностью среди народолюбивой и либеральной интеллигенции пользовалось творчество писателя-народника Николая Наумова. Повествовал он о горькой крестьянской юдоли. Простым мужицким языком. Но когда молодые революционеры во время «хождения в народ» использовали его произведения для антипомещичьей и антикупеческой пропаганды, то встречали со стороны крестьян сплошное недоумение и даже недовольство: чем-де учёные господа не занимаются! Зачем о мужике пишут? Не то сказка, не то быль.
Не понимали крестьяне и такого печальника русского народа, как Некрасов. «Каково же было наше удивление, когда Некрасов, наш любимый поэт, встретил у наших слушателей довольно-таки холодный приём!» - вспоминал участник интеллигентского паломничества в деревню Осип Аптекман. Зато крестьяне с большой охотой слушали пропагандистские сказки, написанные революционерами. Правда, они бесхитростно принимали их за фантазии, чистый вымысел. И только. Выпады против царя и православной веры народ не одобрял.
Немного позднее в деревне распространилась «лубочная литература». Названия произведений подобного рода говорят сами за себя: «Страшный клад и татарская пленница», «Ночь у сатаны», «Мёртвые без гроба». Городское среднее сословие тоже не испытывало особой тяги к изящной словесности. Оно упражнялось в «прикладной математике», дабы исправно вести талмуд доходов и расходов. Так что вплоть до 1917 года литература была «барским» занятием и «потехой».
Сегодня широкие народные массы к произведениям высокой литературы так же равнодушны, как и в XIX веке. Они забавляются телеиграми и телесериалами - сказками в контексте общества зрелищ. Пёстрые книжные развалы и обилие читающей публики в общественном транспорте вовсе не говорят о массовом влечении к литературе. С помощью бульварного чтива убивают время в дороге, сиди и читай. Показательно, что в Америке, где автомобиль давным давно превратился из роскоши в средство передвижения, бульварное чтиво вытесняется «аудиолитературой»: веди автомобиль и слушай. (Недавно премию за аудиолитературное произведение получила Хилари Клинтон.) Литература же по-прежнему потребляется лишь горсткой гуманитарно настроенной интеллигенции. Так что интерес к литературе не угас. Угасла роль интеллигенции.
Дмитрий ЖВАНИЯ