Кроссовер, однако...:)
3
Новая Франция Арчи совершенно не нравилась. Он понял это еще после самоубийственной экспедиции, в которой ему довелось участвовать несколько лет назад. Тогда его детские воспоминания о Франции (одна из ветвей его рода обосновалась в этой стране несколько поколений назад и кузены часто гостили друг у друга) оказались безжалостно растоптанными. Теперь же, попав в Париж под чужим именем, Арчи и вовсе не знал на каком он свете. Все чужое, неправильное, неудобное, как платье с чужого плеча, натирающее в самых неудобосказуемых местах. Но ведь живой и даже почти совсем здоровый. И все благодаря иллюминатам.
Он в основном (но не полностью) одобрял главную цель ордена иллюминатов, которую ему поведал еще мистер Хоуп.
Новый Человек. Именно так - с большой буквы. Не страдающий от голода и болезней, не ведущий бессмысленных воин с себе подобными; с прекрасно развитыми умом и телом; свободный. И все это без революций и потрясений. Орден призван вести человечество к процветанию, наставляя, врачуя пороки и вразумляя. К сожалению, закостеневшие в своей гордыне церковные иерархи и светские правители думают только о своей сиюминутной выгоде, а не о будущем благе для всех людей. И от таких государей приходится избавляться, как от сорняков.
Вот именно последнее Арчи и смущало.
Нынешний король Георг III, был откровенным безумцем, о чем знал на флоте самый распоследний юнга. Почитать и уважать Георга было просто не за что. Да и предыдущий монарх Арчи не был особо симпатичен. В его семье традиционно не любили английских королей, впрочем, как и французских. Но так же традиционно служили верой и правдой и тем, и тем, в зависимости от присяги.
Но устранять монархов…
Впрочем, именно этого от Джима Бишопа (или Эжена Бартеля, как велел ему называться отныне барон фон Штайн)) никто требовать и не собирался. Барон оказался довольно приятным, хотя и холодным в обращении человеком - именно таким хотел бы видеть Арчи его отец: светская любезность, логичность и отсутствие излишних эмоций. Хотя полностью оставаться безучастным не получалось даже у фон Штайна. Арчи как-то случайно довелось увидеть его вместе с женой - прекрасной Фредерикой. Какой же любовью лучились глаза барона. Любовью и… тревогой. Видимо не все гладко было в жизни этой пары.
Размышлять о чужих напастях Джиму было вроде бы не с руки - у него появились собственные заботы, связанные с выполнением поручения ордена и новые сомнения, несмотря на то, что работа была проще некуда. Ну в самом деле, разве тяжело сидеть по вечерам то в одном, то в другом трактире около порта и ждать, пока к тебе вроде бы невзначай кто-нибудь подсядет и прошепчет пароль.
Правда, чаще всего подсевшие никакого отношения к иллюминатам не имели и о паролях даже не догадывались, зато желали выпить за чужой счет или просто почесать языком. Таких Арчи видел сразу и откупался от излишнего внимания стаканом вина, кувшин которого он непременно заказывал в каждом трактире и незамысловатой байкой о брате-моряке. С которым расстался еще в детстве, и которого вроде бы видели недавно на каком-то из бесчисленных речных суденышек, ходящих по Сене от Труа, до Гавра.
Благо уж кого-кого, а моряков Арчи знал прекрасно и умел сладить с самой пропащей командой, набранной по английским кабакам, без криков и порки.
Знающие же пароль, обычно тоже для виду выпивали вина и громогласно обещали порасспрашивать знакомых о боцмане Бартеле - сводном братце нового щедрого знакомца. А в это время под столом передавали то связку писем, то небольшую шкатулку, то однажды вовсе батистовый платок с монограммой.
Арчи не считал возможным расспрашивать барона, лично перед которым он обязан был отчитываться каждое утро, о том как вся эта таинственная возня может помочь осуществлению мечты об Идеальном Человеке. Но думать-то ему никто не мог запретить.
Вступить в орден, стать одним из братьев, приближающих золотой век, было бы очень соблазнительно. В двадцать шесть лет еще рано ставить на себе крест и считать, что жизнь кончена. Если есть возможность послужить хорошему делу, то и надо служить. Но все же пока стоило присмотреться.
И, разумеется, ничего не стоило предпринимать до встречи с главой ордена, тем, кого барон почтительно называл Учителем. Учитель проявил к новичку интерес и пожелал увидеть уже через месяц после приезда Арчи во Францию. Этого удостаивался далеко не каждый член ордена, и было совсем непонятно с чего вдруг такая честь выпала именно бывшему лейтенанту английского флота, с ничем не примечательной судьбой, и не обладающем никакими яркими талантами. Что ж, вот и еще один вопрос, на который стоит получить ответ, прежде чем принимать важное решение.
Встреча с Учителем все откладывалась, а в глазах Клауса фон Штайна появилась боль и временами вспыхивали искры гнева. Тем не менее, он стал гораздо чаще говорить со своим подчиненным на отвлеченные темы и рассказывать о братстве то, о чем мистер Хоуп никогда не упоминал. Видимо, будучи простым исполнителем, тот и не знал о многих тонкостях. Арчи удивлялся, что еще недавно считал барона по-настоящему холодным. Видимо, это случилось потому, что он привык видеть актеров только на сцене. И считал, что именно там самое место для лицедейства. Жизнь, все же не театр, чтобы не говорил об этом Шекспир. Жизнь это просто жизнь. И в ней надо быть самим собой.
Только вот, иногда не получается, как не бейся.
- Учителю снова приходится скрываться, - соизволил объяснить барон, заметив удивление, на лице Арчи, когда им пришлось спустится в темны и сырой подземный ход, - на орден начались гонения, благодаря одному слишком ретивому русскому. Именно сейчас, когда мы были почти у цели! Никогда не доверяйте русским, мсье Бартеле, мой вам искренний совет. Ужасная нация.
- Что же в ней такого ужасного? - Удивился Арчи.
С русскими он не встречался и не имел об этом народе какого-то определенного мнения, но все же, странно слышать такую злую реплику от сдержанного в словах барона.
- Они нелогичны! Понять их невозможно! Как дикие кочевники берут все, что им приглянется, и тут же отбрасывают вещь ли, человека ли, если игрушка им наскучит. А еще, стоит только стоит только узнать их ближе и сам не заметишь, как они проникнут тебе в кровь и плоть и изменят по собственному подобию. И еще они умело втираются в доверие к кому угодно!
- Сдается мне, господин барон, что вы делаете такие выводы только потому, что вам не угодил один русский, - Арчи чуть улыбнулся, - пусть он и расстроил ваши планы, но остальные-то при чем?
- Если бы один, - вздохнул барон, - я знаю о чем говорю, все они, как это у них говориться, одним миром мазаны. Начиная с их императора - удивительно неприятный молодой человек.
- А вы его лично видели? - удивился Арчи. - Юный император, насколько мне известно, не выезжает из своей страны. Впрочем, я до сих пор не прочел всех газет, которые выходили за время моей болезни, возможно, что и пропустил новость о вояже императора Александра…
- Видел, - барон оценивающе взглянул на собеседника, видимо, размышляя стоит ли ему доверять важную информацию, - в газетах вы ничего не найдете, но император действительно совершил путешествие. Тайное путешествие во Францию. О нем не знает никто, кроме нескольких посвященных лиц. Скоро император отправится назад но, возможно, вы встретитесь с ним, если на то будет воля Учителя. Впрочем, он все вам расскажет сам. Вы мне симпатичны, мсье Бартеле, поэтому дам вам еще несколько советов, уж не сочтите за навязчивость искреннее желание помочь вам.
- Что вы, барон, я благодарен вам за участие и буду признателен за добрый совет, - поклонился Арчи.
- Что ж, тогда слушайте: не надо перечить Учителю ни в чем, даже если вам что-то не понравится в его словах. После вы все равно поймете, что он был прав. Вопросы же, напротив, задавайте, если они у вас появятся после беседы. Учителю нравятся люди, которые привыкли думать, однако, не забывайте, что не вы один нуждаетесь в совете и наставлении. У него много дел и мало времени - будьте кратки. Не мешайте братьям, если застанете их за каким-либо делом, И, главное - остерегайтесь русского, которого приблизил к себе Учитель. Я не сомневаюсь, в его мудрости, но для остальных русские представляют нешуточную опасность.
- Ольга Николаевна, вам нельзя здесь находиться, - раздался вдруг откуда-то из темноты монотонный голос.
- Что это? - Арчи поднял факел повыше.
- Тс! Это как раз он, тот русский. Ну что я вам говорил? - прошипел барон, одновременно гася факел и вталкивая Арчи в нишу. - Он уже ведет какую-то свою игру!
- Ольга Николаевна, уходите отсюда, прошу вас, - все так же размеренно отвечал мужчина.
Две фигуры показались из левого ответвления коридора: монах в рясе с капюшоном, надвинутым на глаза и, догоняющая его дама в траурном платье.
- Мишель, да ты ли это? Мишель! - взывала она.
Арчи отчего-то поежился, услышав это.
Против женщин он ничего не имел, не монах же, в самом деле, но вот именно этот нежный голосок сулил огромные неприятности - столько в нем было претензии и надвигающийся истерики. Вот и барон поморщился, как от зубной боли. С другой стороны, мало ли что с этой леди случилось, возможно, ей нужна помощь.
- Ольга Николаева, я настоятельно требую, чтобы вы ушли, иначе мне придется забыть обо всем, что нас когда-то связывало! - в голосе русского, наконец-то прорезались чувства.
«Некрасивая история», - поморщился Арчи, - «и не очень-то приятно быть свидетелем ссоры любовников».
- Мишель, ты только скажи мне, здесь ли мой муж, большего я не прошу!
«Или не любовников?» - удивился Арчи, - «Действительно, странные они - эти русские».
- Ольга Николаевна, прошу вас - идите домой, здесь вам не место. Я вообще не должен с вами говорить.
- Мишель!
- Как же все не вовремя! - прошептал фон Штайн, когда загадочная пара удалилась, продолжая свой нескончаемый диалог.
- Кто эта дама? Она в безопасности? - поинтересовался Арчи.
- С ней ничего дурного не случится, слишком высокопоставленных она имеет поклонников, - скривился барон, - а вот тем, кто пропустил ее в тайную резиденцию, я лично поговорю! И сейчас же.
- Простите, но нас ведь ждут.
- Ждут вас, а не меня. Тут совсем недалеко, повернете сейчас направо и увидите дверь, обитую железными полосами - постучите три раза и вам откроют. Назад вас выведет кто-нибудь из братьев, если я не освобожусь к тому времени. Идите же.
Арчи вздохнул - терять проводника совершенно не хотелось - и шагнул в темноту, ведь погашенный факел так и остался у его спутника.
- Здравствуйте, здравствуйте, мальчик мой, вы ведь позволите старику так вас называть? Наслышан о вас и ваших подвигах, - глава ордена был величественен, несмотря на небольшой рост.
Арчи сразу же проникся к нему необычайным доверием и любовью. Вот с первого взгляда и проникся, вернее сказать - вздоха. В комнате Учителя, пахло какими-то неведомыми восточными курениями от которых приятно кружилась голова.
- Конечно же, если вы окажете мне честь и позволите называть вас Учителем, - радостно улыбнулся Арчи.
И как он раньше мог быть таким недоверчивым? Учителю хотелось рассказать обо всем, что случилось в его нескладной жизни до сих пор. Рассказать и - забыть, Ведь сейчас все будет хорошо, просто отлично.
- Что ж, может быть и позволю, если ты будешь послушен и выполнишь то, что я хочу поручить тебе.
- Все, что угодно!
- Все ли?
- Все! Если это не противоречит моей присяге, - слова запинались друг за друга и не желали выстраиваться, как надо.
Совсем как матросы, которые только-только протрезвели после знаменитого «морского дьявола» - крепчайшей настойке на сонных травах, которую использовали вербовщики.
- Ишь ты как… рано тебе еще меня Учителем звать - строптив больно. Но задание твое присяге не противоречит. Наоборот - все, что ты делаешь, пойдет на благо Англии.
- Что от меня потребуется?
- Ты будешь тайно сопровождать императора Александра, когда он покинет нас и отправится домой.
- Император приехал к вам? - Арчи был поражен.
- Сейчас он находится в моей библиотеке, - улыбнулся старик, - читает один примечательный трактат, однако, приехал он, отнюдь не ради него. А ради чего - тебе знать пока не надо. Опасно даже. Твое дело маленькое - проследить, чтобы никто не помешал отъезду императора, даже его свита. Ну как, берешься?
- Берусь!
- Что ж, у нас есть ее немного времени. Я хочу получше узнать тебя, будущий ученик. Расскажи мне, что привело тебя к нам. Все расскажи - с самого начала.
И Арчи начал рассказ.
Новая Франция Арчи совершенно не нравилась. Он понял это еще после самоубийственной экспедиции, в которой ему довелось участвовать несколько лет назад. Тогда его детские воспоминания о Франции (одна из ветвей его рода обосновалась в этой стране несколько поколений назад и кузены часто гостили друг у друга) оказались безжалостно растоптанными. Теперь же, попав в Париж под чужим именем, Арчи и вовсе не знал на каком он свете. Все чужое, неправильное, неудобное, как платье с чужого плеча, натирающее в самых неудобосказуемых местах. Но ведь живой и даже почти совсем здоровый. И все благодаря иллюминатам.
Он в основном (но не полностью) одобрял главную цель ордена иллюминатов, которую ему поведал еще мистер Хоуп.
Новый Человек. Именно так - с большой буквы. Не страдающий от голода и болезней, не ведущий бессмысленных воин с себе подобными; с прекрасно развитыми умом и телом; свободный. И все это без революций и потрясений. Орден призван вести человечество к процветанию, наставляя, врачуя пороки и вразумляя. К сожалению, закостеневшие в своей гордыне церковные иерархи и светские правители думают только о своей сиюминутной выгоде, а не о будущем благе для всех людей. И от таких государей приходится избавляться, как от сорняков.
Вот именно последнее Арчи и смущало.
Нынешний король Георг III, был откровенным безумцем, о чем знал на флоте самый распоследний юнга. Почитать и уважать Георга было просто не за что. Да и предыдущий монарх Арчи не был особо симпатичен. В его семье традиционно не любили английских королей, впрочем, как и французских. Но так же традиционно служили верой и правдой и тем, и тем, в зависимости от присяги.
Но устранять монархов…
Впрочем, именно этого от Джима Бишопа (или Эжена Бартеля, как велел ему называться отныне барон фон Штайн)) никто требовать и не собирался. Барон оказался довольно приятным, хотя и холодным в обращении человеком - именно таким хотел бы видеть Арчи его отец: светская любезность, логичность и отсутствие излишних эмоций. Хотя полностью оставаться безучастным не получалось даже у фон Штайна. Арчи как-то случайно довелось увидеть его вместе с женой - прекрасной Фредерикой. Какой же любовью лучились глаза барона. Любовью и… тревогой. Видимо не все гладко было в жизни этой пары.
Размышлять о чужих напастях Джиму было вроде бы не с руки - у него появились собственные заботы, связанные с выполнением поручения ордена и новые сомнения, несмотря на то, что работа была проще некуда. Ну в самом деле, разве тяжело сидеть по вечерам то в одном, то в другом трактире около порта и ждать, пока к тебе вроде бы невзначай кто-нибудь подсядет и прошепчет пароль.
Правда, чаще всего подсевшие никакого отношения к иллюминатам не имели и о паролях даже не догадывались, зато желали выпить за чужой счет или просто почесать языком. Таких Арчи видел сразу и откупался от излишнего внимания стаканом вина, кувшин которого он непременно заказывал в каждом трактире и незамысловатой байкой о брате-моряке. С которым расстался еще в детстве, и которого вроде бы видели недавно на каком-то из бесчисленных речных суденышек, ходящих по Сене от Труа, до Гавра.
Благо уж кого-кого, а моряков Арчи знал прекрасно и умел сладить с самой пропащей командой, набранной по английским кабакам, без криков и порки.
Знающие же пароль, обычно тоже для виду выпивали вина и громогласно обещали порасспрашивать знакомых о боцмане Бартеле - сводном братце нового щедрого знакомца. А в это время под столом передавали то связку писем, то небольшую шкатулку, то однажды вовсе батистовый платок с монограммой.
Арчи не считал возможным расспрашивать барона, лично перед которым он обязан был отчитываться каждое утро, о том как вся эта таинственная возня может помочь осуществлению мечты об Идеальном Человеке. Но думать-то ему никто не мог запретить.
Вступить в орден, стать одним из братьев, приближающих золотой век, было бы очень соблазнительно. В двадцать шесть лет еще рано ставить на себе крест и считать, что жизнь кончена. Если есть возможность послужить хорошему делу, то и надо служить. Но все же пока стоило присмотреться.
И, разумеется, ничего не стоило предпринимать до встречи с главой ордена, тем, кого барон почтительно называл Учителем. Учитель проявил к новичку интерес и пожелал увидеть уже через месяц после приезда Арчи во Францию. Этого удостаивался далеко не каждый член ордена, и было совсем непонятно с чего вдруг такая честь выпала именно бывшему лейтенанту английского флота, с ничем не примечательной судьбой, и не обладающем никакими яркими талантами. Что ж, вот и еще один вопрос, на который стоит получить ответ, прежде чем принимать важное решение.
Встреча с Учителем все откладывалась, а в глазах Клауса фон Штайна появилась боль и временами вспыхивали искры гнева. Тем не менее, он стал гораздо чаще говорить со своим подчиненным на отвлеченные темы и рассказывать о братстве то, о чем мистер Хоуп никогда не упоминал. Видимо, будучи простым исполнителем, тот и не знал о многих тонкостях. Арчи удивлялся, что еще недавно считал барона по-настоящему холодным. Видимо, это случилось потому, что он привык видеть актеров только на сцене. И считал, что именно там самое место для лицедейства. Жизнь, все же не театр, чтобы не говорил об этом Шекспир. Жизнь это просто жизнь. И в ней надо быть самим собой.
Только вот, иногда не получается, как не бейся.
- Учителю снова приходится скрываться, - соизволил объяснить барон, заметив удивление, на лице Арчи, когда им пришлось спустится в темны и сырой подземный ход, - на орден начались гонения, благодаря одному слишком ретивому русскому. Именно сейчас, когда мы были почти у цели! Никогда не доверяйте русским, мсье Бартеле, мой вам искренний совет. Ужасная нация.
- Что же в ней такого ужасного? - Удивился Арчи.
С русскими он не встречался и не имел об этом народе какого-то определенного мнения, но все же, странно слышать такую злую реплику от сдержанного в словах барона.
- Они нелогичны! Понять их невозможно! Как дикие кочевники берут все, что им приглянется, и тут же отбрасывают вещь ли, человека ли, если игрушка им наскучит. А еще, стоит только стоит только узнать их ближе и сам не заметишь, как они проникнут тебе в кровь и плоть и изменят по собственному подобию. И еще они умело втираются в доверие к кому угодно!
- Сдается мне, господин барон, что вы делаете такие выводы только потому, что вам не угодил один русский, - Арчи чуть улыбнулся, - пусть он и расстроил ваши планы, но остальные-то при чем?
- Если бы один, - вздохнул барон, - я знаю о чем говорю, все они, как это у них говориться, одним миром мазаны. Начиная с их императора - удивительно неприятный молодой человек.
- А вы его лично видели? - удивился Арчи. - Юный император, насколько мне известно, не выезжает из своей страны. Впрочем, я до сих пор не прочел всех газет, которые выходили за время моей болезни, возможно, что и пропустил новость о вояже императора Александра…
- Видел, - барон оценивающе взглянул на собеседника, видимо, размышляя стоит ли ему доверять важную информацию, - в газетах вы ничего не найдете, но император действительно совершил путешествие. Тайное путешествие во Францию. О нем не знает никто, кроме нескольких посвященных лиц. Скоро император отправится назад но, возможно, вы встретитесь с ним, если на то будет воля Учителя. Впрочем, он все вам расскажет сам. Вы мне симпатичны, мсье Бартеле, поэтому дам вам еще несколько советов, уж не сочтите за навязчивость искреннее желание помочь вам.
- Что вы, барон, я благодарен вам за участие и буду признателен за добрый совет, - поклонился Арчи.
- Что ж, тогда слушайте: не надо перечить Учителю ни в чем, даже если вам что-то не понравится в его словах. После вы все равно поймете, что он был прав. Вопросы же, напротив, задавайте, если они у вас появятся после беседы. Учителю нравятся люди, которые привыкли думать, однако, не забывайте, что не вы один нуждаетесь в совете и наставлении. У него много дел и мало времени - будьте кратки. Не мешайте братьям, если застанете их за каким-либо делом, И, главное - остерегайтесь русского, которого приблизил к себе Учитель. Я не сомневаюсь, в его мудрости, но для остальных русские представляют нешуточную опасность.
- Ольга Николаевна, вам нельзя здесь находиться, - раздался вдруг откуда-то из темноты монотонный голос.
- Что это? - Арчи поднял факел повыше.
- Тс! Это как раз он, тот русский. Ну что я вам говорил? - прошипел барон, одновременно гася факел и вталкивая Арчи в нишу. - Он уже ведет какую-то свою игру!
- Ольга Николаевна, уходите отсюда, прошу вас, - все так же размеренно отвечал мужчина.
Две фигуры показались из левого ответвления коридора: монах в рясе с капюшоном, надвинутым на глаза и, догоняющая его дама в траурном платье.
- Мишель, да ты ли это? Мишель! - взывала она.
Арчи отчего-то поежился, услышав это.
Против женщин он ничего не имел, не монах же, в самом деле, но вот именно этот нежный голосок сулил огромные неприятности - столько в нем было претензии и надвигающийся истерики. Вот и барон поморщился, как от зубной боли. С другой стороны, мало ли что с этой леди случилось, возможно, ей нужна помощь.
- Ольга Николаева, я настоятельно требую, чтобы вы ушли, иначе мне придется забыть обо всем, что нас когда-то связывало! - в голосе русского, наконец-то прорезались чувства.
«Некрасивая история», - поморщился Арчи, - «и не очень-то приятно быть свидетелем ссоры любовников».
- Мишель, ты только скажи мне, здесь ли мой муж, большего я не прошу!
«Или не любовников?» - удивился Арчи, - «Действительно, странные они - эти русские».
- Ольга Николаевна, прошу вас - идите домой, здесь вам не место. Я вообще не должен с вами говорить.
- Мишель!
- Как же все не вовремя! - прошептал фон Штайн, когда загадочная пара удалилась, продолжая свой нескончаемый диалог.
- Кто эта дама? Она в безопасности? - поинтересовался Арчи.
- С ней ничего дурного не случится, слишком высокопоставленных она имеет поклонников, - скривился барон, - а вот тем, кто пропустил ее в тайную резиденцию, я лично поговорю! И сейчас же.
- Простите, но нас ведь ждут.
- Ждут вас, а не меня. Тут совсем недалеко, повернете сейчас направо и увидите дверь, обитую железными полосами - постучите три раза и вам откроют. Назад вас выведет кто-нибудь из братьев, если я не освобожусь к тому времени. Идите же.
Арчи вздохнул - терять проводника совершенно не хотелось - и шагнул в темноту, ведь погашенный факел так и остался у его спутника.
- Здравствуйте, здравствуйте, мальчик мой, вы ведь позволите старику так вас называть? Наслышан о вас и ваших подвигах, - глава ордена был величественен, несмотря на небольшой рост.
Арчи сразу же проникся к нему необычайным доверием и любовью. Вот с первого взгляда и проникся, вернее сказать - вздоха. В комнате Учителя, пахло какими-то неведомыми восточными курениями от которых приятно кружилась голова.
- Конечно же, если вы окажете мне честь и позволите называть вас Учителем, - радостно улыбнулся Арчи.
И как он раньше мог быть таким недоверчивым? Учителю хотелось рассказать обо всем, что случилось в его нескладной жизни до сих пор. Рассказать и - забыть, Ведь сейчас все будет хорошо, просто отлично.
- Что ж, может быть и позволю, если ты будешь послушен и выполнишь то, что я хочу поручить тебе.
- Все, что угодно!
- Все ли?
- Все! Если это не противоречит моей присяге, - слова запинались друг за друга и не желали выстраиваться, как надо.
Совсем как матросы, которые только-только протрезвели после знаменитого «морского дьявола» - крепчайшей настойке на сонных травах, которую использовали вербовщики.
- Ишь ты как… рано тебе еще меня Учителем звать - строптив больно. Но задание твое присяге не противоречит. Наоборот - все, что ты делаешь, пойдет на благо Англии.
- Что от меня потребуется?
- Ты будешь тайно сопровождать императора Александра, когда он покинет нас и отправится домой.
- Император приехал к вам? - Арчи был поражен.
- Сейчас он находится в моей библиотеке, - улыбнулся старик, - читает один примечательный трактат, однако, приехал он, отнюдь не ради него. А ради чего - тебе знать пока не надо. Опасно даже. Твое дело маленькое - проследить, чтобы никто не помешал отъезду императора, даже его свита. Ну как, берешься?
- Берусь!
- Что ж, у нас есть ее немного времени. Я хочу получше узнать тебя, будущий ученик. Расскажи мне, что привело тебя к нам. Все расскажи - с самого начала.
И Арчи начал рассказ.