Зимний конкурс танка "Первый снег" по мотивам японского котокалендаря 2014

[marinagra]

Маруяма Окё. Зимний день.  Парная шестистворчатая ширма,1784 г. Бумага, тушь, золото, серебро.

Дорогие читатели ЯПОНСКОГО КОТОКАЛЕНДАРЯ 2014,
редакция надеется, что не про вас написана танка Таясу Мунотэкэ:

Им бы сейчас,
Попивая сакэ, любоваться
Дивной картиной, -
Нет, бродит зачем-то народ,
Топчет на улицах снег!

Мы верим, что вы прониклись красотой первого снега, настроились на поэтический лад и готовы принять участие
в конкурсе японских пятистиший танка.
Условия конкурса: в вашей зимней танка должна быть отражена, по крайней мере, одна из пяти тем:

первый снег,
красота снежинок,
снегопад,
цветение зимней сливы,
коты.

Можно, конечно, охватить в пяти строчках все пять  тем!




Кавасе Хасуи. Первая пол. 20 в.

Поговорим немного об отношении японцев к поэзии и о том, что такое танка.

В Японии умение слагать стихи ценится очень высоко, и то, что можно отдать жизнь за хорошую строку, никого не удивляет... Почитаем старинную легенду.

Давно, давно это было. На одном из островов Мацуси́ма жил в сельском храме мальчик по имени Миятиё. Тихий и задумчивый, нравом и лицом он был похож на девушку. Не манили его резвые игры сверстников. Больше всего на свете любил Миятиё слагать стихи. Не раз посылал он свои та́нка в столицу, и самые прославленные поэты при дворе императора приходили от них в восторг: - Какие прекрасные песни! Сразу видно, идут они из глубины сердца. Только об одном мечтал Миятиё, только одно не выходило у него из головы: - Ах, если бы мне попасть в столицу! Там поучился бы я поэтическому искусству. Но настоятель храма не соглашался отпустить мальчика в трудный путь: - Учиться поэзии - дело похвальное, но летами ты еще слишком мал. Не по силам тебе дальняя дорога. Нет, и не проси меня, я не дам своего согласия. Подожди, пока вырастешь. Не вытерпел Миятиё и однажды потихоньку убежал из храма. На рыбачьей лодке переправился он через морские волны. Перед ним расстилались поля, высились горы, и даже с самой высокой горы нельзя было увидеть столицу... Но не испугался мальчик, а решил идти день и ночь. Вот миновал он большое селение Сиогама, оставил за собой высокие стены замка Тагадзё... Уже поздно вечером вышел он на равнину Миягино́. Куда ни взглянешь - всюду голубые от лунного света высокие травы. И тут мальчик сложил начало танки. Легко-легко, словно сами собой, родились три первые строки:

В небе луна одна,
Но капли росы приютили
Тысячи маленьких лун...

Долго думал Миятиё, как завершить танку. Он глядел то на небо, то на землю, но напрасно: в голове не рождалось ни одной мысли. Казалось, вдохновение улетело от него навсегда. Горько стало мальчику. Угасла в нем вера, что он станет поэтом. Усталость и тоска одолели его... Упал он на землю и умер. А умирая, все повторял слова своей неоконченной песни: - В небе луна одна... - Бедный мальчик, вот горемыка! - пожалели о нем крестьяне ближайшей деревни. Похоронили они его труп возле дороги и насыпали над ним невысокий холмик. Но с той поры на равнине начал появляться каждую ночь призрак мальчика. Голосом, печальным, как шелест сухого камыша, он повторял: В небе луна одна, Но капли росы приютили Тысячи маленьких лун... - О стыд! О горе! - И призрак со стоном исчезал во тьме. Слух об этом дошел до настоятеля храма. Он разыскал могилу мальчика и пролил над ней слезы. - О, зачем ты ослушался меня! Но я отпускаю тебе твой грех. Утешься же, твоя песня не останется незаконченной. И он громко произнес два последних стиха:

Светом мне душу наполни,
О равнина Миягино́.

После этого призрак мальчика перестал бродить по ночам. Его последняя песня была наконец завершена. Так говорит старинное предание.

(Равнина Миягино́ - находится на морском побережье, к востоку от города Сэндай. В старину славилась красотой своих осенних трав.)



Кавасе Хасуи. Первая пол. 20 в.

Эка невидаль, - скажет воспитанный на русской литературе читатель.
- Подумаешь, умереть за строчку. У нас только так и бывает...
А в Японии еще бывает и по-другому. Там умение слагать стихи может помочь в любви и восхождении по социальной лестнице. Как и произошло в знаменитой японской сказке "Таро-лежебока", герой которой, простой деревенский парень своим умением слагать хокку и танка влюбляет в себя знатную красавицу. Сказка эта очень длинная, вот небольшой отрывок из нее.

Итак, Таро впервые попадает в дом к своей будущей возлюбленной и думает :
«Измучился я, бегая по всему городу, из сил выбился… Ах, поскорей дали бы мне поесть. Но что они принесут мне? Если каштаны, то ведь их надо сначала поджарить. Лучше бы хурму, груши или моти, их можно сразу есть, не дожидаясь ни минуточки. А если поднесут вина? Я мог бы выпить четырнадцать, пятнадцать чарок, а то и шестнадцать, семнадцать, восемнадцать… Ах, да не все ли равно, лишь бы скорей…»

Так ожидал он, теряясь в догадках, и вдруг несут ему в «бородатой корзине» всякие плоды: каштаны, хурму, дикие груши, а в придачу к ним соль и нож.

Увидел это Таро Лежебока и воскликнул:
- О, недобрый знак! Надлежало бы эти плоды поднести, разложив их на подносе или обернув в белую бумагу. А они лежат навалом в простой корзине, точно корм для коня или быка. Как это горько! Но здесь скрывается тайный намек. Верно, хочет она сказать: «В простую деревенскую корзину насыпаны простые плоды. Так и ты недостоин моей красоты: колюч, словно каштан, дик, словно дикая груша…» А если лежат здесь разные эти плоды без разбора, так это значит, что не подходим мы друг другу, незачем нам сочетаться узами любви. Но почему положены вместе хурма и соль? Верно, велит она, чтоб я соединил их в песне.

И он произнес:

Соленый привкус на губах.
Но оттого ли, что поспела
Хурма на берегу морском,
Иль оттого, что не поспел я
Мою красавицу догнать?

Услышала это девушка и сказала:
- Какое нежное у тебя сердце! Словно чистый лотос в мутном пруду, как будто золото в грубой обертке из плетеной соломы… Вот возьми! - подала ему листов десять чистой бумаги.

«Что это значит? - подумал он.- Одни чистые листки! Неужели хочет она, чтобы ответил я на письмо, в котором ничего не написано?»

Только могучие боги
Могут в сердцах прочитать
Тайные помыслы наши.
Иль за посланца богов
Ты принимаешь меня?

Услышав это, девушка воскликнула:
- Ты победил! Вот возьми и надень на себя. С этими словами она вручила ему парадную накидку, широкие шаровары, шапку и меч.

Таро Лежебока очень обрадовался:
- Вот счастье так счастье!



И драгоценные одежды, унаследованные девушкой еще от предков, он накрутил на свою бамбуковую палку.

- Накидку мне, наверно, дали надеть на сегодняшний вечер, а я завтра в нее наряжусь. Не треплите ее, псы, не украдите, воры! - и засунул накидку под веранду. Потом захотел он надеть шаровары, а что это такое, не знает. То на голову наденет, то на плечи накинет, бьется с ними, мучится, а никак не сладит. Наконец служанка помогла ему надеть шаровары. Хотела она надеть на него шапку, только смотрит: волосы у него полны пыли, грязи и вшей и так спутаны, точно за всю свою жизнь он ни разу гребня в руки не брал. Кое-как причесала она Таро Лежебоку и надела ему на голову шапку. Кончила Надэсико наряжать его и говорит:

- Сюда, сюда, пожалуйте!

Таро Лежебока в своем родном краю Синано ходил только в храм по крутым скалистым дорогам. Как ступил он на ровные, гладкие, смазанные маслом половицы, так ноги у него поехали, словно по льду. Кое-как ввела его Надэсико в покои к своей госпоже и удалилась.

- Явился я по твоему зову, госпожа,- сказал он, поскользнулся и с размаху грянулся затылком о пол. И точно другого места не мог он выбрать! Свалился прямешенько на драгоценную цитру, носившую имя Тэхикимару. Госпожа Дзидзю считала эту цитру бесценным сокровищем и пылинке не давала на нее сесть.

Увидев это, девушка воскликнула:
- О, несчастье! Моя любимая цитра! Как же мне быть теперь!
Слезы полились у нее из глаз, а щеки запылали, словно кленовые листья осенью.

В горе воскликнула она:
Цитра моя разбита!
В чем я усладу найду?

Порваны звонкие струны… Таро Лежебока, еще не успев подняться с пола, взглянул на девушку и, опечаленный до глубины души, сказал заключительные стихи танка:

Можешь меня приструнить.
Я покорюсь смиренно.

«Ах, какое нежное у него сердце! - снова подумала девушка.- Значит, он - моя судьба! Видно, крепка и нерасторжима была связь между нами в прежних рождениях. Не случайно он так крепко полюбил меня».
И повела с ним сладкие любовные речи.




Кавасе Хасуи. Первая пол. 20 в.

А теперь немного теории.

Танка ( 短歌 «короткая песня») -  пятистрочная японская стихотворная форма.
Истоки танка - в народных преданиях и устной поэзии эпохи родового строя. Танка излюбленная форма как у древнейших, так и у современных японских поэтов; в наши дни танка считается основой японской национальной поэзии.
Поэт Ки-Но Цураюки (IX - нач. X вв.) даёт определение танка как поэзии, «корни которой - в человеческом сердце».
Танка, как и другие традиционные виды японской поэзии, не имеет  рифмы. Танка состоит из 5 строк и 31 слога, расположенных в следующем порядке:
в I-ой строке - 5 слогов
во II-ой - 7
в III-ей - 5
в IV-ой - 7
в V-ой - 7.
Составленное по этой форме стихотворение может содержать до 50 или 100 строчек, и в этом случае оно называется тёка ( 長歌 , «длинная песня»), или нагаута ( 長歌 нагаута), однако большинство японских танка состоит из пяти строк по схеме - 5-7-5-7-7. В переводах танка, так же как и в переводах хокку, количество слогов не всегда строго соблюдается.



Шуфу Миямото. Снежный день в деревне. 20 в.

Вот несколько классических танка о зиме.

Чудится, словно
С неба на землю летят
Лунные блёстки, -
Ночью ложится снег
Путнику на рукава.
Кагана Кагэки

Поведай, откуда
Пришла ты ко мне
Тропой сновидений,
Хотя на тропинке в горах
Сугробами путь преграждён?..
Рёкан

Высоко в горах,
За кручами снежных вершин
Нашёл я приют,-
Зимою не видно следов,
Ведущих к лачуге моей...
Рёкан

Я не могу найти цветов расцветшей сливы,
Что другу я хотела показать:
Здесь выпал снег, -
И я узнать не в силах,
Где сливы цвет, где снега белизна?
Ямабэ Акахито

Светлая ночь -
в ярком сияньи луны
слива цветет,
и опадают цветы
вместе со снегом
Фудзивара-но Кинто



Хироаки Такахаши. 20 в. Цветущая слива под снегом

Известные европейские, в том числе и русские, поэты сочиняли танка.

В синеве пруда
Белый аист отражён;
Миг - нет следа.
Твой же образ заключён
В бедном сердце навсегда.
Валерий Брюсов

Голых веток оснежен излом
‎Круглый месяц на дне
‎Голубом.
Ворон на ветке во сне
Снег отряхает крылом.
Вячеслав Иванов



Каванабэ Кёсай. Ворон на заснеженной ветви сливы, ок. 1880-1910.

Просим посылать ваши танка  в комментарии первого уровня к этому посту
до 22 часов по московскому времени воскресенья, 7 декабря. Все танка будут добавлены в новый  пост.
Голосовать за понравившуюся вам танка можно будет с утра понедельника, 8 декабря,
до 22 часов вторника, 9 декабря. Голосовать можно только один раз!
Итоги голосования будут видны всем.
Победители, завоевавшие первые три места, будут объявлены в среду и получат призы.

Желаем вам успеха. И пусть  японские гравюры, легенды и танка  вдохновят вас!