Мой дед фронтовой шофер Василий Шандаров
О войне и счастье
Моему деду Василию Сергеевичу Шандарову в нынешнем году исполнилось бы сто лет.
Он родился в самый первый день года, 1 января 1917 года, еще до революции, и прожил не слишком длинную жизнь - 64 года.
Конечно же, воевал.
1.
С дедом мы жили в разных городах, впервые я увидела его, когда мне было лет девять.
Ничего героического в деде, безусловно, не было.
Как не было ничего героического в окружавших нас мужчинах старшего возраста, практически все они были фронтовиками.
Не помню, чтобы кто-то из них гордился своим участием в Великой Отечественной войне, постоянно носил на пиджаке награды, рассказывал внучатам о подвигах.
В 70-е годы появилась песня с рефреном «Фронтовики, наденьте ордена!», популяризирующая военные заслуги участников войны.
Песня и содержащийся в ней призыв деда изумляли.
Носить свои награды он не стремился, надевал пиджак с прикрученными знаками отличия разве что в исключительных случаях.
На моей памяти дед постоянно носил белую майку без всякой рубашки, правда, я видела его только летом.
Дед был, несомненно, очень счастливым человеком.
2.
Он жил в маленьком городке в Краснодарском крае, где имел собственный домик - беленую хатку с участком не больше дачного.
На участке рос виноград, страшно кислый летом.
Осенью дед изготовлял из ягод вино.
Мне кажется, ему очень нравилось, что он живет в теплом климате, что можно ходить по участку в майке, обедать за столом, стоящим на летней кухне, выпивать законную стопку «Экстры» и съедать миску обжигающе горячего и острого борща.
На участке имелся гараж, в котором хранился автомобиль - настоящий горбатый «Запорожец».
Дед ловко водил его - фронтовой шофер как-никак. Хотя куда ему было ездить? Все рядом.
Разве что нас встречать на железнодорожной станции, до которой было километров сто.
Дом, участок, «Запорожец», пенсия, стопка по вечерам, домовитая жена.
Да, дед, несомненно, был очень счастливым человеком.
Свою жизнь дед построил сам.
Вернулся с войны здоровым и невредимым - уже счастье! - в Калинин к жене и сыну.
3.
Это бабушка, первая жена деда, совсем молоденькая, лет 16, наверное.
Они с дедом такими и поженились.
В 1936 году родился мой отец, потом второй сын.
4.
До войны детей было двое.
Но младший сын погиб в первые дни оккупации.
Бабушка не успела забрать его из детского сада.
14 октября 1941 года город Калинин, где они все жили, был оккупирован немцами.
Немецкие войска наступали стремительно.
Мирные жители, кто мог и хотел, бежали в буквальном смысле.
Пока бабушка металась с одного берега Волги на другой, от Барминовки до КРЕПЗа (завода резиновой подошвы), от дома до работы, пока хватала первые попавшиеся вещи, дороги уже закрыли.
Двухлетний Валерик остался в садике, забрать его не удалось - в город уже не пропускали.
А может, он и не погиб вовсе от бомбежки или голода?
Может быть, кто-то из добрых людей спас мальчика и вырастил?
Теперь живет где-то и не знает, кто он такой.
5.
Это мой отец, в руках держит письмо, написанное отцу на фронт.
На обороте карточки тоже написано несколько слов.
1944 год. Бабушка говорила, что матроску (костюмчик) взяли напрокат.
Не было у них такой хорошей одежды.
Со своей частью дед прошел всю войну.
Дошел не до Берлина, а до Литвы, где на севере новой советской республики и закончил войну.
Дед никогда не рассказывал о пережитом, вот так, чтобы сесть и завести повествование, не говорил о том, как водил грузовик по ледовой Дороге жизни, ведущей в блокадный Ленинград.
Эта часть его фронтовой биографии была самой закрытой.
Разве что по редким упоминаниям мы понимали, что там был ад.
Только не обжигающе горячий, а ледяной.
В ад, под воду, проваливались грузовики, отдельные люди и грузы драгоценного продовольствия.
Впрочем, дед знал гораздо больше нас с нашими рассекреченными архивами и бескупюрными блокадными книгами.
6.
Дед с боевыми товарищами.
Он в верхнем ряду в центре.
Как я поняла много лет спустя, во время войны дед увидел мир, абсолютно недоступный ему, пареньку из пригородного села Даниловское, в мирной жизни.
Не уверена, был ли он в странах Восточной Европы.
В Прибалтике - Латвии и Литве он точно был, увидел, как там живут люди, и сделал единственно верный вывод - в других краях народ живет лучше, да и климат теплее.
В Калинине ничего особенного хорошего его не ожидало.
Бабушкин дом в деревне Барминовка, около нынешнего Восточного моста, был уничтожен еще в 1941-м году.
Барминовка стояла на линии ожесточенных боев, ее всю снесло.
Возвращаться в Даниловское, к родителям ему, видимо, не хотелось.
Жена с сыном жили в бараке - деревянном доме, где коридор и множество комнаток с соседями.
С работой после войны было трудно.
Множество людей живут так, терпеливо снося все невзгоды.
Не таков был дед.
«Уедем, Лида, - уговаривал он жену, - мир посмотрим, поселимся, где понравится».
Бабушка была категорически против отъезда, ждала, что ей дадут комнату не в бараке, а в нормальном доме.
Тогда дед уехал один и начал жизнь с нуля.
Поселился он не в Прибалтике, а на Кавказе.
Вновь женился, растил сына.
Отношения с первой семьей почти не поддерживал, но алименты присылал исправно.
Через тридцать лет после войны, когда я его узнала, дед был совершенно доволен собой - домик, участок, Запорожец, стопка водки на летней кухне, младший сын стал инженером, впрочем, старший тоже.
За то и воевал.
Бабушка все-таки получила от комбината комнату в нормальном доме - в «Золушке», на улице Вагжанова, лет через десять после отъезда деда, когда сын уже служил в армии.
7.
Мой отец, Геннадий Васильевич, тоже был солдатом, служил на Дальнем Востоке.
Бабушкина комната была в квартире с соседями, конечно, зато с ванной, центральным отоплением, а впоследствии и с телефоном.
Несколько раз она ездила по профсоюзным путевкам на Кавказ, в санатории, где лечила больные после войны ноги, но с бывшим мужем больше не встречалась.
8.
Бабушка с сыном. Год примерно1952.
На сайте «память народа» поисковик выдал мне дедовы награды - медаль «За отвагу» и орден Славы 3-й степени.
Обе получены в феврале 1945-го.
Что же, за Дорогу жизни деда ничем не наградили?
На его парадном пиджаке наград больше, и на гимнастерке тоже.
Надо поискать получше.
Не в наградах дело, дед их не любил.
Главное, что он был веселым и очень счастливым человеком.
Дед умер в 1981 году, бабушка в 1984.
Моему отцу в прошлом году исполнилось 80.
После него у нас из семьи в армии больше никто не служил.
Моему деду Василию Сергеевичу Шандарову в нынешнем году исполнилось бы сто лет.
Он родился в самый первый день года, 1 января 1917 года, еще до революции, и прожил не слишком длинную жизнь - 64 года.
Конечно же, воевал.
1.
С дедом мы жили в разных городах, впервые я увидела его, когда мне было лет девять.
Ничего героического в деде, безусловно, не было.
Как не было ничего героического в окружавших нас мужчинах старшего возраста, практически все они были фронтовиками.
Не помню, чтобы кто-то из них гордился своим участием в Великой Отечественной войне, постоянно носил на пиджаке награды, рассказывал внучатам о подвигах.
В 70-е годы появилась песня с рефреном «Фронтовики, наденьте ордена!», популяризирующая военные заслуги участников войны.
Песня и содержащийся в ней призыв деда изумляли.
Носить свои награды он не стремился, надевал пиджак с прикрученными знаками отличия разве что в исключительных случаях.
На моей памяти дед постоянно носил белую майку без всякой рубашки, правда, я видела его только летом.
Дед был, несомненно, очень счастливым человеком.
2.
Он жил в маленьком городке в Краснодарском крае, где имел собственный домик - беленую хатку с участком не больше дачного.
На участке рос виноград, страшно кислый летом.
Осенью дед изготовлял из ягод вино.
Мне кажется, ему очень нравилось, что он живет в теплом климате, что можно ходить по участку в майке, обедать за столом, стоящим на летней кухне, выпивать законную стопку «Экстры» и съедать миску обжигающе горячего и острого борща.
На участке имелся гараж, в котором хранился автомобиль - настоящий горбатый «Запорожец».
Дед ловко водил его - фронтовой шофер как-никак. Хотя куда ему было ездить? Все рядом.
Разве что нас встречать на железнодорожной станции, до которой было километров сто.
Дом, участок, «Запорожец», пенсия, стопка по вечерам, домовитая жена.
Да, дед, несомненно, был очень счастливым человеком.
Свою жизнь дед построил сам.
Вернулся с войны здоровым и невредимым - уже счастье! - в Калинин к жене и сыну.
3.
Это бабушка, первая жена деда, совсем молоденькая, лет 16, наверное.
Они с дедом такими и поженились.
В 1936 году родился мой отец, потом второй сын.
4.
До войны детей было двое.
Но младший сын погиб в первые дни оккупации.
Бабушка не успела забрать его из детского сада.
14 октября 1941 года город Калинин, где они все жили, был оккупирован немцами.
Немецкие войска наступали стремительно.
Мирные жители, кто мог и хотел, бежали в буквальном смысле.
Пока бабушка металась с одного берега Волги на другой, от Барминовки до КРЕПЗа (завода резиновой подошвы), от дома до работы, пока хватала первые попавшиеся вещи, дороги уже закрыли.
Двухлетний Валерик остался в садике, забрать его не удалось - в город уже не пропускали.
А может, он и не погиб вовсе от бомбежки или голода?
Может быть, кто-то из добрых людей спас мальчика и вырастил?
Теперь живет где-то и не знает, кто он такой.
5.
Это мой отец, в руках держит письмо, написанное отцу на фронт.
На обороте карточки тоже написано несколько слов.
1944 год. Бабушка говорила, что матроску (костюмчик) взяли напрокат.
Не было у них такой хорошей одежды.
Со своей частью дед прошел всю войну.
Дошел не до Берлина, а до Литвы, где на севере новой советской республики и закончил войну.
Дед никогда не рассказывал о пережитом, вот так, чтобы сесть и завести повествование, не говорил о том, как водил грузовик по ледовой Дороге жизни, ведущей в блокадный Ленинград.
Эта часть его фронтовой биографии была самой закрытой.
Разве что по редким упоминаниям мы понимали, что там был ад.
Только не обжигающе горячий, а ледяной.
В ад, под воду, проваливались грузовики, отдельные люди и грузы драгоценного продовольствия.
Впрочем, дед знал гораздо больше нас с нашими рассекреченными архивами и бескупюрными блокадными книгами.
6.
Дед с боевыми товарищами.
Он в верхнем ряду в центре.
Как я поняла много лет спустя, во время войны дед увидел мир, абсолютно недоступный ему, пареньку из пригородного села Даниловское, в мирной жизни.
Не уверена, был ли он в странах Восточной Европы.
В Прибалтике - Латвии и Литве он точно был, увидел, как там живут люди, и сделал единственно верный вывод - в других краях народ живет лучше, да и климат теплее.
В Калинине ничего особенного хорошего его не ожидало.
Бабушкин дом в деревне Барминовка, около нынешнего Восточного моста, был уничтожен еще в 1941-м году.
Барминовка стояла на линии ожесточенных боев, ее всю снесло.
Возвращаться в Даниловское, к родителям ему, видимо, не хотелось.
Жена с сыном жили в бараке - деревянном доме, где коридор и множество комнаток с соседями.
С работой после войны было трудно.
Множество людей живут так, терпеливо снося все невзгоды.
Не таков был дед.
«Уедем, Лида, - уговаривал он жену, - мир посмотрим, поселимся, где понравится».
Бабушка была категорически против отъезда, ждала, что ей дадут комнату не в бараке, а в нормальном доме.
Тогда дед уехал один и начал жизнь с нуля.
Поселился он не в Прибалтике, а на Кавказе.
Вновь женился, растил сына.
Отношения с первой семьей почти не поддерживал, но алименты присылал исправно.
Через тридцать лет после войны, когда я его узнала, дед был совершенно доволен собой - домик, участок, Запорожец, стопка водки на летней кухне, младший сын стал инженером, впрочем, старший тоже.
За то и воевал.
Бабушка все-таки получила от комбината комнату в нормальном доме - в «Золушке», на улице Вагжанова, лет через десять после отъезда деда, когда сын уже служил в армии.
7.
Мой отец, Геннадий Васильевич, тоже был солдатом, служил на Дальнем Востоке.
Бабушкина комната была в квартире с соседями, конечно, зато с ванной, центральным отоплением, а впоследствии и с телефоном.
Несколько раз она ездила по профсоюзным путевкам на Кавказ, в санатории, где лечила больные после войны ноги, но с бывшим мужем больше не встречалась.
8.
Бабушка с сыном. Год примерно1952.
На сайте «память народа» поисковик выдал мне дедовы награды - медаль «За отвагу» и орден Славы 3-й степени.
Обе получены в феврале 1945-го.
Что же, за Дорогу жизни деда ничем не наградили?
На его парадном пиджаке наград больше, и на гимнастерке тоже.
Надо поискать получше.
Не в наградах дело, дед их не любил.
Главное, что он был веселым и очень счастливым человеком.
Дед умер в 1981 году, бабушка в 1984.
Моему отцу в прошлом году исполнилось 80.
После него у нас из семьи в армии больше никто не служил.