Пролетарская история
С Ниной Ивановной Каштановой я познакомилась несколько лет назад, когда работала в редакции одной тверской газеты и на пару с коллегой Сергеем Глушковым писала цикл "Тверская сага" о знаменитых и самых простых жителях города.
Нина Каштанова - из простых и при этом типичных. В моем детстве люди с биографиями примерно такими как у Нины Ивановны встречались на каждом шагу.
А теперь - не знаю. Наверное, нет. Местных жителей в Твери вообще осталось крайне мало, тех, кто пережил войну, тем более.
Мы виделись всего один раз, в ее маленькой квартире на Троицкой улице. Нина Ивановна угощала меня чаем, потом пришел муж и мы выпили еще и коньячку.
Это очень дружная пара.
После выхода статьи звонили родственники Нины Ивановны и очень хвалили, говорили, что все так и есть, как написано.
Вот этот текст.
Обелиск Победы в Твери. Фото Александра Козьмина (akozmin_7)
Каких-то семьдесят лет назад жизнь была совсем иной. Даже люди старшего поколения в суете времени, наверное, уже забывают, что в годы своей юности мечтали о самых простых и важных вещах.
Например, семнадцатилетняя жительница Калинина, Ниночка Крутова, глядя холодной зимой 1943 года на ночное небо, думала о том, что хорошо бы лунный диск превратился в лепешку хлеба и упал ей прямо в руки.
Чувство голода, которое молодой организм испытывал почти постоянно, подавляло все иные желания. Жизнь была наполнена борьбой за самое примитивное выживание.
Как писали мои старшие коллеги, это была тревожная молодость.
Рассказ о жизненном пути Нины Крутовой, возможно, кому-то покажется обычным и малоинтересным, но именно такую жизнь прожили многие люди ее поколения.
Хочется верить, что выпавшие на долю нашей землячки невзгоды не придется пережить никому и никогда.
Нина Ивановна Крутова родилась 7 марта 1926 года в старейшем тверском родильном доме №2, что во Дворе Пролетарки.
В то время это была окраина города, где размещался фабричный текстильный городок.
Здесь жили и работали преимущественно рабочие бывшей мануфактуры фабрикантов Морозовых.
Советская власть отняла и национализировала фабрики капиталистов-кровопийцев, жилые казармы, социальные учреждения, но в жизни рабочих смена собственности почти ничего не изменила.
Также тяжела была работа, мизерен заработок, убог быт.
У Нины Крутовой текстильщиками были не только родители, но и бабушки с дедушками с обеих сторон. Мама, Анна Архиповна, до замужества проживала с родителями на 8-й улице Красной Слободы.
Домик был хотя и собственный, но перенаселенный, ведь в семье, кроме мамы, росло восемь детей.
Чтобы хоть как-то облегчить жизнь семьи, бабушка на лето отправляла часть детей на родину, в деревню Прудищи, что в верховьях Волги.
Ниночкина мама (справа) с сестрами, фото из архива Каштановых
Замуж Ниночкина мама вышла за Ивана Крутова, рабочего с фабрики имени Вагжанова, до революции Берга.
Семья Крутовых была чуть поменьше - четверо детей. Семью возглавляла, несомненно, мать Евдокия Арсеньевна Крутова - женщина малограмотная, но зато в духе времени активная общественница.
Нина была первым ребенком в молодой семье Крутовых.
Спустя два года родился брат Юра.
Молодоженам надо было думать о собственном жилье, и в 1929 году с помощью родителей Иван и Анна поставили на 1-й Беговой улице домик из перевезенного из деревни старого сруба. Он стоял в районе нынешней 4-й городской больницы на улице маршала Конева.
Еще недавно такими домишками в три окна были застроены все городские окраины. Во время строительства панельных микрорайонов большинство из них снесли.
Не уцелел и родовой дом Нины Крутовой, о чем Нина Ивановна нисколько не горюет. Уж очень много горя и бед пришлось пережить в его не слишком теплых стенах.
К осени 1939 года у Крутовых росло четверо детей - три девочки и мальчик. Мать вновь была беременна.
Несмотря на все эти семейные обстоятельства, которые тогда уважительными не считались, отца Ивана Тимофеевича в сентябре 1939 года призвали на финскую войну.
Перед самым новым 1940 годом у Нининой мамы начались роды. Ее отвезли в родильный дом на Пролетарке, где появились на свет все дети Крутовых.
Те дни Нина Ивановна до сих пор вспоминает в мельчайших подробностях. Ей было тринадцать лет, брату одиннадцать, сестрам по шесть и два года.
Стоял страшный мороз, а снега не было, совсем как в нынешнюю зиму. Надо было топить печку, что-то есть.
Младшие смотрели на Нину с надеждой. А что она могла? Дров было мало, без отца было трудно заготовить топливо. Из еды - только картошка в подполе.
Новогодней ночью Нина с братом отправились на Ворошиловку за хлебом. Ночью - потому что магазин открывался утром, но чтобы его купить, надо было занять очередь с вечера и еще пройти ночную перекличку. Детям было холодно и страшно идти ночью в неблизкий путь, но дома плакали младшие.
Почему никто из многочисленных родных не пришел к ним на помощь? Этого Нина Ивановна не понимает и сейчас, спустя семьдесят лет.
Только однажды к ним наведалась бабушка, папина мама, посмотрела на жавшихся к остывающей печке внуков и ушла.
Хорошо, что скоро вернулась мама. Родив сына, она упросила врачей побыстрее отпустить ее домой.
Дети радовались, что мама вернулась. Никто не мог знать, что впереди всех ждут новые испытания.
К маю 1940 года домой вернулся отец. В холодных финских лесах Ивану Тимофеевичу оторвало полуха и ранило в ногу, а еще желудок мучила язва. Однажды Нина увидела, как отец перебинтовывает ногу. Это страшное зрелище долго не давало ей спокойно спать.
Прошло всего полтора года, и Нининого отца вновь забрали на войну, на этот раз на Отечественную.
Его мобилизовали не сразу, в июне 1941-го, а глубокой осенью. Так что все вместе они еще успели, как тысячи других калининцев, уйти из города, когда в октябре 1941 года в него уже входили немецкие войска.
Как большинство беженцев, они шли пешком в неизвестность. Плотный поток бредущих на восток людей постепенно рассеивался. Крутовы дошли до Кушалина, где неделю прожили у добрых людей, потом пошли дальше.
Осели в Рамешковском районе, в карельской семье.
Оттуда отца и призвали на фронт. Больше они его не видели. В марте 1942 из-под Ржева пришла похоронка.
Ополченцы, лето 1941 года, фото Бориса Вдовенко
После гибели отца на детей назначили пособие. На всех пятерых сирот стали платить 285 рублей, что было очень мало.
Однажды Анне Архиповне довелось разговориться с вдовой офицера, та сообщила, что ей платят 500 рублей только на одного сына.
В деревне к Крутовым отнеслись хорошо, хозяйка даже давала постояльцам творог и молоко. Но еды все равно не хватало, и Анна Архиповна ходила по дворам, прося подаяние.
К вечеру возвращалась, выкладывая из холщовой сумки хлебные горбушки, вареные яйца и картофелины, куски каши. Этого момента дети с нетерпением ждали целый день.
Шестнадцатого декабря в избу прибежала бригадир и крикнула: «Калининские, радуйтесь! Город освободили!»
Но с возвращением решили подождать. На разведку отправилась Нина.
В местном колхозе девушке нашли и средство передвижения - пожилого мерина, и задание - в прицепленные к мерину сани нагрузили несколько мешков картошки и велели отвезти в Калинин на крахмальный завод.
Пункт приема картошки располагался на Советской улице, в здании бывшей лютеранской церкви, стоявшей до 60-х годов на месте нынешнего Законодательного собрания.
С таким же заданием в город поехали еще несколько колхозников.
Нина, 15 лет
В неблизкий путь Нина пустилась вместе с 13-летним братом Юрой.
Как только дети отъехали от деревни, то сразу поняли, почему им выдали именно этого коня. Видимо, по причине глубокой старости мерин передвигался тихим пешим ходом.
До города Крутовы ехали два дня, с ночевкой. В Калинин приехали на второй день путешествия, к вечеру. Город поразил их разрушенными зданиями.
Калинин после освобождения. Кадр из кинохроники
Сначала дети сдали мешки, а затем направились в Красную Слободу к деду.
Хорошо, что дед умел обращаться с лошадьми. Мерина он распряг, накормил и поставил в стойло.
Нина с Юрой пошли ночевать к бабушке. Евдокия Арсеньевна оккупацию прожила в Калинине, как тогда говорили, под немцем. Питалась чем и все, то есть мороженой капустой и горелым зерном со сгоревшей мельницы. Лепешками из этого зерна она и угощала прибывших внуков.
Старый Волжский мост в Калинине, разрушенный при освобождении города. Кадр из кинохроники
Наутро дети побежали к своему домику, не зная, цел ли он. Оказалось, что избушка на 1-й Беговой стоит. Правда, у нее не было стекол, да и сквозь крышу светили звезды, но у многих встреченных ими знакомых положение было того хуже.
С этой хорошей новостью брат с сестрой на отдохнувшем мерине пустились в обратный путь.
Когда прибыли в деревню, то оказалось, что другие подводы давно вернулись, и к матери уже приходили из колхоза предупредить о материальной ответственности за мерина, сани и картошку.
Нина рассказала матери о состоянии дома, ситуации в городе, и Анна Архиповна решила обождать с возвращением до весны.
А девушка в конце января пешком пошла в Калинин. Двигалась дня три, ночуя в деревнях. Поселилась у бабушки.
В первый же день вместе с подругами пошла устраиваться на работу. В город возвращались многие жители, все искали работу, без которой не давали карточек на хлеб. Но работы не было: предприятия стояли.
Требовались в основном рабочие руки для расчистки завалов.
Расчистка Советской улицы в г. Калинине. Весна 1942 года. Кадр из кинохроники
Кадрами на Пролетарке распоряжался человек по фамилии Махоркин.
Нину, как не достигшую 16 лет, на работу он категорически не брал.
Повезло случайно - при ней пришла заявка на курьера для райкомхоза. Нина сразу же согласилась.
Ей выдали хлебную карточку, по которой в день она могла получить 400 граммов хлеба. Рабочим полагалось 500, иждивенцам - 300.
Одновременно Нине выдали справку о том, что оккупацию Калинина она провела на советской территории. Эта бумажка очень выручала ее в дальнейшем.
В Пролетарском райкомхозе Нина делала все, что ей велел ее начальник Иван Иванович - днем бегала по городу с поручениями, по ночам дежурила у телефона, случалось сидеть с его детьми, когда жена была занята, а также покрывать шефа, когда тот увиливал от обязанностей семейной жизни и искал радостей у многочисленных вдов и солдаток.
В столь юном возрасте Нина знала главное - ей нужно питаться, а значит, работать, получать карточку, помогать маме.
Но не все зависело от нее. Перед новым годом в райкомхоз нагрянула проверка, по результатам которой сняли и судили на десять лет бухгалтера по фамилии Балтийский.
Как выяснилось, этот тихий 60-летний человек снимал с казенного счета деньги и покупал на них хлеб для себя и жены. Ивана Ивановича перевели в Ржев, а Нину сократили.
В первый день 1943 года Нина шла по улице и горько плакала, не зная как жить дальше.
Но судьба вновь улыбнулась ей. По пути ей встретилась знакомая, которая спросила, о чем девушка так горько плачет. Узнав причину, сразу сообщила, что на ТЭЦ, где она работает, только что уволилась счетовод, и на ее место ищут новую.
Это была удача. Так Нина попала в рабочую столовую на фабрике имени Вагжанова, куда ее взяли официанткой, а потом перевели в кассиры.
Вопреки распространенному мнению, работники столовой не имели особых благ, потому что воровство строго каралось, да и брать было особенно нечего.
За махинации с карточками сажали, не задумываясь. Они считались документами строгой отчетности. Но риск присвоить чужие карточки и, наконец, наесться - самому или накормить детей был слишком велик.
Нина знала трех женщин из домоуправления, которых посадили на 10 лет каждую за присвоение карточек.
Такой же срок получили несколько молодых женщин, остававшихся в оккупированном городе.
Им вменили связь с врагом, то есть с немецкими солдатами или офицерами. Судившие их люди не учитывали то обстоятельство, что женщинам надо было что-то есть в городе, в котором не было никакой еды.
Главным достоинством работы в столовой был гарантированный, хотя и скудный обед.
Обычно он состоял из пустых щей или супа, темной лапши или картошки, пропущенной через мясорубку. К нему давали по 100 граммов хлеба.
Начальству, которое принимало пищу в отдельном зале, полагались щи с тушенкой и греча-размазня.
Люди были так голодны, что никого не стесняясь, вылизывали тарелки. Здесь же в поисках еды бродили крысы.
Первый же рабочий день Нина чуть не стал последним. Она подала тарелку супа обедающему начальнику. Мужчина молча указал ей на плавающий в тарелке крысиный хвост. Но все обошлось.
Перед пенсией Нине Крутовой, уже Нине Ивановне Каштановой доведется еще раз поработать в рабочей столовой.
Это были уже благополучные 70-е годы, и Нина поразится, насколько изменились порядки в сфере питания.
Работницы столовой начинали есть с самого утра. Сначала доедали вчерашний обед, потом пили чай с горячими булочками, переходили к свежему обеду, завершали трудовой день полноценным ужином и медленно (от такой обильной пищи) шли домой.
За все изобилие из зарплаты вычитали рублей шесть.
Так Нина никогда еще не жила. Наводить свои порядки не было смысла. Впервые в жизни женщина набрала лишний вес, который исчез сам собой после увольнения.
Кончилась война. Всем верилось, что настанет лучшая жизнь.
Крутовым дали комнату 14 квадратных метров в бараке на Серебряковской пристани. Мама была очень рада, жить в старой избушке было совсем невозможно.
В города стали возвращаться демобилизованные воины. Нина познакомилась с симпатичным и веселым Николаем Каштановым, работавшим водителем на легковой машине.
На зависть подругам и соседям иногда он отвозил ее домой на машине.
Мать одобряла отношения - парень без всяких просьб взялся налаживать их сиротское хозяйство.
Однажды Нина и Николаем поехали в пионерский лагерь навестить младшую Нинину сестру. День стоял пасмурный, холодный. Девочка была одета по-летнему. Николай снял с себя пиджак, одел ребенка, взял на руки и поцеловал. Нина отметила, что жених поцеловал сначала сестру, а только потом Нину.
Вскоре они поженились. Их счастливому браку уже шестьдесят лет.
Каштановы на отдыхе в Одессе
После ухода из столовой Нина Ивановна много лет проработала контролером в Энергосбыте. Там же трудился и муж.
В 1956 году на улице Троицкой (тогда Энгельса) был построен трехэтажный дом, в котором Каштановым дали хотя и крохотную, но все же отдельную квартирку, состоящую из комнатки и кухни.
Их было трое - Нина, Николай и их сын. Въехали в канун 1956 года.
Новоселы были очень счастливы. Кто же мог знать, что все рухнет в один миг...
Единственный сын, учащийся техникума, погиб под колесами поезда в Лихославле, когда как многие пассажиры, пытался сократить путь через железнодорожное полотно.
Так они остались вдвоем. Живут в той же квартире.
Хорошего мужа Нина Ивановна считает своей главной жизненной удачей и на судьбу не жалуется.
Прожив такую сложную, полную испытаний жизнь, Каштановы сохранили оптимизм и доброе отношение к людям.
Каштановы в годовщину освобождения Калинина, 16 декабря 2006 года
Вызывают уважение достойно прожитые немалые годы.
Вот и задумаешься, в чем же секрет долголетия?
Нинина мама Анна Архиповна десятилетиями много и тяжко работала, в одиночку поднимая детей, о сытости могла только мечтать, в медицинские учреждения обращалась только, чтобы родить ребенка.
А умерла в 1989 году, прожив 87 лет и дождавшись правнуков, новых времен и перебоев с продовольствием.