ИЗРАИЛЬ. ПУТЕВОЙ ДНЕВНИК
Лежу на пляже в Эйлате с ноутбуком на животе. Купаться не хочется. Ветерок. Воздух градусов двадцать. (В Москве все еще лежит снег и температура едва начинает переваливать за нулевую отметку.) Рядом со мной обсыхают после погружения в море милые мои спутницы. Говорю о женской популяции, потому что из сорока трех человек в нашей группе всего четверо - лица мужеского пола. Так что можно сказать, что нас четверо, не считая женщин и детей.
Сегодня четвертый день нашего путешествия по Израилю, но до сих пор не удалось записать ни строчки: приезжали в гостиницу поздно вечером, усталые, ужинали и заваливались спать. Только вчера получилось перевести дух. Пересекли Иордано-Израильскую границу около шести вечера, и через пол-часа уже были на месте.
Утром запланировано свободное время. Выезд из гостиницы в 12. Наконец есть возможность собраться с мыслями.
День первый.
5 апреля. Вызвала такси, чтобы добраться от Аэропорта до Белорусского вокзала (ходить пешком и ездить на метро отвыкла совершенно, каюсь). Ника еще дома. Обнимаемся. Ее мысли в школе, поводов для ее беспокойства обо мне нет, и в моем мозгу не пульсирует тревога о дочери. Все нормально!
Еду посетить историческую родину. Вообще-то мне никак не свойственно стремление прикоснуться к камням, приложиться к святыне. Мое сердце всегда было глухо к такого рода внешним импульсам. То, что мною руководит, скорее, нечто сродни поиску корней. Я не знала своих дедушек и бабушек. Выросла в совершеннейшем отрыве от всего, что составляло их мировоззрение, уклад жизни. Сиротство - это когда не знаешь, откуда ты. Это - то, что в той или иной степени испытали многие советские люди. Иногда кажется, что нужно только лечь на землю там, в Израиле, обнять ее, и в тебя вольется древняя сила…
В юности мне не нравились еврейские юноши. Они казались мне воплощением вырождения. Может быть, потому, что мой отец был немощен и беспомощен. Ничему не научил, ничего не объяснил о том мире, в который мне приходилось встраиваться. Ничем не поддержал. Впрочем, я и не ждала никакой поддержки - от него.
Недавно единственный из оставшихся в живых братьев папы написал, по моей просьбе, небольшой мемуар. Оказывается, мой дедушка Ирма Мень был замечательной личностью. В девятилетнем возрасте, потеряв отца, пришел пешком из Чернобыля в Киев. Нужно было освободить мать от лишнего рта. Начинал мальчиком в мануфактурной лавке. Оказался очень способным, стал приказчиком, потом открыл свое дело. В 1910 году перед тем, как жениться, он был уже «процветающим богачом», уважаемым человеком, почетным членом синагоги. Кроме мануфактурного бизнеса, владел недвижимостью (сейчас вспоминаю, что однажды папа с опаской показал мне высокий дом на Подоле в Киеве, который когда-то принадлежал их большой семье). После революции, став «экспроприированным экспроприатором», дедушка хотел уехать в Палестину. Но купился на приманку НЭПа. Вроде бы восстановил частично утраченное благосостояние, то тут начались новые гонения. Дедушку страшно пытали гепеушники (дядя Веня утверждает, что это были отец и дядя актера Броневого). После этого он так и не оправился от психологической травмы и умер в 40-м году совсем еще не старым. Сыновья в тридцатые годы испытали не себе клеймо лишенцев. Наверное, мой папа был навсегда напуган теми событиями…
Дядя Веня рассказывает о семейном укладе. О том, что после смерти дедушки Ирмы, мой отец взял на себя лидерские функции и выполнял их «очень толково». Бабушка, привыкшая слушаться мужа, слушалась теперь сына. Видимо, женившись на моей маме, папа пытался воплотить в жизнь, с ее точки зрения, «архаичные» порядки, но напоролся на непоколебимую женскую авторитарность. Которую я унаследовала в полной мере.
А еще, в какой-то момент, во мне проснулась тяга к предпринимательству…
Перелет длился три с половиной часа. Прилетаем в лето. Зелень, цветы, ярко-голубое небо, парной жаркий воздух. Градусов двадцать пять - после московского снега…
Нас встречает легендарный гид-сионист Игорь. Наконец мы в автобусе, путешествие начинается во время шаббатного покоя, что не смущает ни водителя-араба, ни гида-светского еврея.
В старину паломники из России прибывали на кораблях в Яффо, один из главных портов Израиля (Тель-Авив, куда мы прилетели, всего лишь разросшийся квартал этого старинного города). Далее все шли на поклонение в русский монастырь святого Петра. Не нарушаем традицию и мы. По дороге от автобуса встречаем лопатобородого широкогрудого батька, сопровождаемого суровыми женщинами, одетыми в длинные черные платья и закутанными в черные платки. Я с облегчением отмечаю про себя, что наша группа совсем не такая. Не старушки, а дамы, не платки, а шляпки и панамки. А наш отец Ф. с чеховской бородкой, вполне себе европейского стиля.
Потом мы привыкнем, что все монастыри в Израиле поражают красотой ландшафтного дизайна, богатством и разнообразием флоры и даже фауны: за загородкой важно вышагивают павлины и белые цапли, в ветвях каких-то высоченных деревьев вместо воробьев чирикают зеленые попугаи. Нам дают ключи от гробницы святой Тавифы, которую когда-то воскресил Петр: пещерка с несколькими нишами. Поём тропарь, кондак и величание (отец Ф. снабжен набором песнопений для всех паломнических точек). Выбираю свободное местечко на газоне и выполняю давно задуманный ритуал: целую Землю. Здравствуй, Эрец Израэль! Мне кажется, что я люблю заочно всех местных евреев, пейсатых и бритых, в кипах, шляпах и без них, всех мусульман и христиан различных мастей.
Узкие улочки старого Яффо. На домах керамические таблички со знаками зодиака. Пройти по улице своего знака - значит обрести удачу! Улица Стрельца выводит к домику Симона-кожевника, в котором ночевал Петр, когда ему приснилось «что Бог очистил, того не почитай нечистым». В доме проживает ныне армянское семейство Захарян, охраняя его, таким образом, от посягательств братьев-арабов. Игорь рассказывает о вопиющем эпизоде недавнего времени, когда явочным порядком дом у армян был отнят («нам ведь здесь принадлежит все» произносит с привычной издевкой наш гид), но затем, через судебный иск, справедливость восторжествовала, арабы были с позором изгнаны и Захаряны теперь охраняются государством.
Море! Астрологические улицы спускаются к набережной. Лодочный причал. На деревянном настиле в самых свободных позах - лежат, сидят, пьют пиво, беседуют. Вспоминаются покрытые соляным налетом и остатками грязного льда московские мостовые…
Гостиница в городе Тверия. Мы усталые, вспотевшие, запыленные, но, после неприлично затянувшейся нашей зимы, израильская жара воспринимается как подарок. Я поселилась с Олей Г. Мы давным давно знакомы. Практически сверстницы. Она замечательно сдержанная и дружелюбная. Мать троих выросших уже детей. Недавно стала бабушкой. Перед тем, как заснуть, перебрасываемся парой фраз о разнообразных проблемках под общим наименованием «кризис среднего возраста». Что-то нас ждет в оставшиеся 20-30 лет, которые еще, по статистике, нам суждено прожить?...
День второй.
Утром перед отъездом мне удается разговориться со служащим ресепшн, который оказывается итальянцем Массимо. Любопытная история. Женился на израильтянке йеменского происхождения. Однако, пришлось развестись по причине прагматичности жены и ее неспособности испытывать нежные чувства. Массимо считает, что израильским женщинам, в этом смысле, вредит служба в армии. Теперь у него новая подруга - из России…
Наш путь - на гору Фавор, которая совсем не обязательно именно та, где произошло Преображение, но не будем заморачиваться. Игорь-гид поражает энергичностью и способностью держать в памяти безумное количество исторических деталей, которые вываливает на нас со скоростью пулеметной очереди. Мое сознание отключается от этого потока минут через пять. Проезжаем арабскую деревню, застроенную добротными современными домами. Игорь говорит, что жилье здесь стоит копейки… Воистину - обетованная земля!
Автобус довозит нас до площадки, от которой дальше по серпантину поднимаемся в минивенах. Умопомрачительное зрелище! Зеленые горные склоны - белые камни вперемешку с деревьями и пучками какой-то травы, необъятный обзор. Первая остановка - католический монастырь. Кипарисовая аллея ведет во двор - настоящий ботанический сад: все растения снабжены табличками с подписями. Кактусы, фикусы, какие-то цветущие кусты, оплетенная лианами древняя каменная кладка старинных крепостных сооружений. Памятник папе Павлу 6, который посетил это место в каком-то там году. Постепенно вслед за нами подтягиваются все новые группы. Настоящий интернационал! Протестанты из Южной Кореи в синих куртках бодро поют «эвену шалом алейхем», группа с жовто-блакитными шейными платками в качестве опознавательного знака - украинские греко-католики, человек тридцать. «Отэць Васыль, бигом сюды!» - отец Василий, добрый молодец с гайдамацкими усами, оказывается одним из пяти священников в выстроившейся для фотографирования компании. Кризиса призваний в этой части католической паствы не наблюдается… Индийцы, итальянцы, африканцы, опять же польские братья-славяне с ярко-розовыми шарфиками, подчеркнуто дистанцирующиеся от всяких там русских…
Игорь неистощим. Группа послушно следует за ним сначала в собор, потом на площадку обозрения с одной стороны храма, с другой. Я наблюдаю за их эволюциями издалека. Мне хочется дышать воздухом этого места, смотреть, молчать. В кои веки вытаскиваю длинные афонские четки. Брожу по каменным ступеням, глажу древние стены, по которым снуют ящерки, любуюсь цветочными клумбами. Индивидуалистка! То ли заразилась этим у Володи Файнберга, то ли такой и родилась. Но смотреть в рот гиду - выше моих сил! Заглядываю в киоск у входа. Местные служащие, волонтеры из Италии, члены какого-то там братства, живут в этом монастыре, ухаживают за садом. Целибат у них пока временный… Мне предлагают эспрессо за доллар…
Ну а наш путь лежит дальше - на этот раз в православный монастырь, расположенный совсем близко, рукой подать, только пересечь зеленый овраг с алыми вкраплениями маков - древний крепостной ров. Игорь показывает нам средиземноморский дуб, акацию (дерево ситтим), оливу - основные виды деревьев, создающих зеленый покров этих склонов. Дубы совсем не похожи на наши, невысокие, с мелкими листочками, но с самыми настоящими желудями.
В православном монастыре в центре внимания чудотворная икона, напечатанная на газетной бумаге, будто бы приплывшая с Афона в бутылке и помогающая, как говорят, от бесплодия. Тропарь-кондак-величание Преображению. На выходе румынские монахини-насельницы монастыря, угощают нас, по местной традиции, студеной водой и лепешками с очень мелкими очень вкусными солеными маслинками. Хорошая традиция!
Спускаемся с горы Фавор прямиком в Назарет. Восточный суетный город, не очень чистый, не очень дружелюбный, периодически оглашаемый завываниями муэдзина (Игоря это жутко раздражает). Здесь у каждой христианской конфессии - свой храм Благовещения. В греческой церкви имеется источник, к которому Мария ходила по воду (неопрятный грек или араб наполняет из шланга оцинкованный бак, из которого, в свою очередь, верующие паломники могут налить водички в принесенные с собой бутылочки). Вода пахнет ржавчиной, с неприятным привкусом, но, наверное, и во времена Марии она не была чище.
Кроме греческого храма, посещаем два католических, очень элегантных, современной постройки - один на месте дома Марии, другой - бывший дом Иосифа. Крипты, открывающие древние камни (решетка в полу, сквозь щели которой бросают записочки и денежки), современные изображения Богородицы из разных стран: в виде японки и мексиканки, африканки (похоже на пришельцев из космоса) и американки (барельеф в авангардном стиле).
Во дворе внимание привлекает огромный фикус, диаметром больше метра, великий родственник своих чахлых офисных собратьев.
В течение дня то и дело пересекаемся с удивительными паломниками из Эфиопии. Все женщины в этой группе выглядят как блестящие елочные украшения, стройные мускулистые мужчины сверкают золотыми фиксами, набриолиненными волосами и атласным лоском костюмной ткани. На груди розовые бейджи с изображением Мадонны...
На выходе из храма покупаю местные длинные «бублики», посыпанные кунжутом. К ним прилагается приправа из сушеных трав с солью, которую заворачивают в бумажку. Арабского названия этого деликатеса не запомнила. Преломляю хлеб с подошедшими спутницами. Симпатично. Пока ждем автобус, удается посетить забегаловку, где на наших глазах готовят фалафель (у меня в планах было попробовать это кушанье), который мы потребляем в сопровождении традиционных арабских овощных закусок: соленых огурцов, красной и белой капусты, баклажанов и перцев, тут же за алюминиевыми видавшими виды столиками.
В этот день у нас по плану еще один туристский ритуал: прогулка в лодке по Генисаретскому озеру и вкушение рыбы святого Петра. И то, и другое из разряда а зохн вей. Погружаемся в прогулочный катер. Ленивый медлительный капитан пробирается к рулю, держа подмышкой милую черно-белую собачку спаниеля. Устанавливает для нее лоточек с водой и кормом. Флегматичный песик привычно укладывается на пол и впадает в дрему. Впечатление, что капитан тоже дремлет у штурвала, потягивая пивасик из большого пластикового стакана. Оказывается, у нас с ним и с его командой нет языкового барьера. Он сербского происхождения, а беззубый его матрос вообще русский по крови и вообще из Питера. Хвастается тем, какая у него большая квартира в Тверии и как хорошо они устроены, и с медицинским обслуживанием, и вообще. В России у них такого бы не было!
По знаку капитана команда выставляет лоток с сувенирами: обработанные камешки, диски с популярной израильской музыкой, которую нам завели и под которую мы лихо поплясали семьсорок и все такое.
На берегу Игорь передает нас в руки предприимчивым арабам, которые на закуску потчуют нас все теми же промаринованными в уксусе овощами, а затем приносят тарелки с жареной рыбой. Той самой. Телапией. Кажется, было и вино, и неприлично жидкий кофе. Приобщились.
Завтра нам опять возвращаться в Назарет, чтобы попасть на богослужение - 7 апреля Благовещение…
По дороге выясняется, что есть возможность избежать тягот архиерейской службы завтра утром: наш отец Ф. связался с местным православным священником, который приглашает ночью послужить у него в храме. А утром тогда можно было бы пораньше попасть на Иорданскую границу. Все с восторгом предвкушают ночное приключение. Договариваемся встретиться в 11 вечера в холле гостиницы…
В назначенный час, принаряженные, спускаемся из своих номеров и, о ужас! узнаем, что ночное бдение отменяется. Выяснилось, что пригласивший нас батюшка находится в запрете, и мы рисковали спровоцировать церковнополитический скандал. К счастью, все обошлось, и выходит, что никак нам не отвертеться от многолюдной службы в греческом храме.
На сон грядущим по глоточку коньячку с Машей и Мариной. Это две записные московские красавицы и, по случаю паломничества, носительницы изысканного православного стиля. Какие у них юбочки, какие шарфики! Я горжусь их дружбой, хотя чувствую себя неотесанной деревенщиной рядом с такими роскошными дамами. Дамы, впрочем, вполне благосклонны и снисходительны.
День третий.
Утром, спустившись в холл внезапно встречаю Мишу К. с женой и сыном. Был разговор о каких-то К., которые должны были догнать группу, но я и помыслить не могла о старых знакомых, они ведь сейчас живут на Сахалине! Очень интересно - встречаться и узнавать друг друга заново после многих лет разлуки. Наши объятия были вполне искренними. Едем в Назарет на праздничную Литургию, посвященную Благовещению…
К нашему удивлению, безумного столпотворения не наблюдается. Перед входом в храм сооружена импровизированная скиния: натянут большой тент, защищающий от палящего, несмотря на раннее время, солнца. Все сидячие места под тентом заняты. Алтарное пространство отделено от простых молящихся. При этом внутри загородки поставлены стулья для местной элиты (в процессе богослужения на блатные места протискивалось все больше народу, но обошлось без давки).
Кто-то из наших выглядывает из дверей храма, призывно машет. Оказывается внутри есть еще где сесть. И все слышно, благодаря микрофонам.
Некоторое время проходит в ожидании. Мужской голос тянет бесконечную вязь восточной песни (церковь греческая, но паства, преимущественно, арабская). Вдруг все вокруг нас приходит в движение: безо всякой помпы, очень по-домашнему в храм входят священнослужители, сопровождающие епископа, невысокого роста, с лицом, по самые глаза заросшим бородой (не знаю, был ли то Патриарх Иерусалимский), который протискивается к марииному источнику и, покадив, возвращается наружу.
Сидим на деревянных скамьях (храм устроен по-цивилизованному, с сидениями). Нас окружают арабские дамы, очень напоминающие южных итальянок. Смуглые, с элегантными короткими стрижками, одетые в классические юбки, туфли на каблуках. Я начинаю подпевать своей соседке там, где понимаю, что речь идет о ектении: попеременно то «Кирие элейсон», то по-арабски (не помню точно, как там было, что-то вроде «ярабу хала»). Она улыбается, кивает головой. Языковый барьер преодолен! Правда, совершенно неясно, на какой стадии литургии мы находимся. Я выбираюсь наружу. Происходит одевание епископа… Моя арабская подруга, пока я отсутствовала, охраняла мое место и никому не давала его занять. Храм постепенно наполняется респектабельными семьями: нарядными женщинами, мужчинами в костюмах и хорошо кормленными детишками. Служба их интересует постольку поскольку. Видно, что для них этот праздник - возможность выйти в свет, надеть парадную одежду. Ничего, что на улице около 30 градусов. Когда еще будет оказия надеть сапоги на шпильке и фирменную куртку!
В службе намечается движение. Чаша переносится с жертвенника на престол. Значит, пение можно идентифицировать как херувимскую. Наш отец Ф. стоит в алтарной части, читает записки… С улицы доносится барабанный бой, звуки труб. У меня возникает предположение, что мусульмане нарочно устраивают звуковые помехи в день Праздника… Наконец - Отче наш по-славянски. Мы выходим под тент, на площадку, заполненную славянами-паломниками. В имровизированном алтаре справа - арабский хор, слева толпятся наши батюшки в фелонях. В центре - епископ на троне.
Причащаемся в плотной очереди и - бегом к автобусу. Арабская молодежь, по случаю праздника, тусуется в окрестностях храма. Рядом - парад скаутов. Это, оказывается, христианские колледжи, участники музыкального конкурса создавали шумовые эффекты. А я на братьев-мусульман грешила.
Тем временем, путь лежит к иорданской границе…
При переходе через границу на нашем горизонте возникает русская дамочка-гид Ольга, которая ведет себя подчеркнуто корректно, держит дистанцию и называет нас «паломницы».
- Паломницы, сдавайте паспорта и проходите дальше…
Нам нужно спешить, чтобы успеть сегодня заехать посмотреть Гадару. Ночуем в столице Иордании Аммане.
В автобусе Игорь продолжает вещать. С Ольгой договоренность о том, что она решает технические вопросы и уступает соло израильскому собрату. Видно, при этом, что ей эта жертва дается нелегко. Она очень давно живет в Иордании - вышла замуж за местного жителя, родила ему двух дочерей и сделалась иорданской патриоткой. Девочки ее - обладательницы поясов по карате, поют, играют и получают по второму высшему образованию. Вот!
Дома и улицы вдоль дороги выглядят здесь гораздо менее ухоженными, чем в арабских поселках Израиля. По углам плоских крыш торчат бетонные балки с металлической арматурой, нацеленной в небо. Это значит, что можно будет достроить верх здания, если семья разрастется существенным образом. Гораздо меньше, чем в Израиле, растительности.
Гадара… древний римский город, разрушенный землетрясением. Мы двигаемся по центральной улице, заглядываем в цирк, рассматриваем древнюю колоннаду черного камня. Изредка проходят мимо местные жители: женщины в восточных балахонах с закрытыми лицами, мужчины в спортивных штанах и затрапезных шлепанцах. Прогуливаются семьями, заботливо ведя детишек. Странно видеть их в роли туристов.
Где-то в этих краях бесновался одержимый легионом. Установить точное место его обитания невозможно, но Игорь показывает местное кладбище, чтобы можно было представить условия жизни того бедолаги. Под нашими ногами городская дорога, вымощенная серыми плитами, сохранившаяся с тех времен. Видны даже колеи, продавленные за много веков безрессорными колесами древности… Что я здесь делаю? Зачем мне нужно было увидеть это?
Гостиница в Аммане - более высокого, чем в Тверии, класса. Услуги в Иордании, насколько я поняла, дешевле израильских. Вышколенные официанты - не чета израильским арабам - увальням, обслуживавшим нас вчера и позавчера. Хотя рацион, в принципе, тот же: много овощей, хумус, рыба, мясо. Самого города я не увидела: очень хотелось спать.
Отправляемся рано утром. У нас большая программа: Иордан, гора Моисея и еще разные менее известные объекты, дорогие сердцу Игоря.
По дороге на Иордан сначала нужно получить разрешение на въезд в пограничную зону. Нас инструктируют на предмет соблюдения пограничного режима.. Эти инструкции станут понятны, когда мы спустимся к реке шириной метров десять: половина этого расстояния - иорданская, половина - израильская. Так вот если сделать лишних пару шагов в сторону Израиля, ты уже нарушитель границы. Не стоит огорчать симпатичных молодых пограничников и пограничниц - с обеих сторон.
Положено окунаться в специальной белой рубашке. В Израиле повсюду продают такие, с принтом на тему Крещения. Мне повезло обзавестись в приграничном киоске длинным балахоном, ослепительно белым и безо всяких пошлых принтов. Может пригодиться потом для какого-нибудь рождественского представления. Если, к примеру, мне придет в голову выступить в роли ангела.
Берега Иордана поросли кустарником. Все это чем-то напоминает театральные декорации. Такой невзаправдашний лесок, совсем узкая, невзаправдашняя речка. Домик для переодевания. По преданию, именно сюда Иисус пришел к Иоанну совершить микву. Облаченная в белые одежды (под рубашкой купальник), спускаю ноги с деревянных мостков. Вода очень мутная, глинистая. Дно скользкое… Но все же приятно, учитывая окружающую жару…
Следующий пункт после Иордана - гора Нево. Гора, с которой Моисей лицезрел Землю Обетованную, куда не был допущен… Очень много туристов. Совсем крохотные местные малыши в сопровождении воспитательниц. Девочки-школьницы в хиджабах и джинсах. Раскованные, веселые. Всем встречным кричат Hi! Завязывают у меня на голове мой новый шарф по-правильному.
Мне не нравится туристическая суета в этом месте. Представить старца Моше, сидящего здесь на камне и созерцающего лик Всевышнего.... . Пожалуй, единственное, что как-то примиряет с действительностью - вот это дружелюбие милых иорданских детей. Как хорошо, что в них нет религиозной смури…
Но нам нужно спешить. В Петру путь неблизкий. Неутомимый Игорь продолжает свое повествование. Под непрерывное журчание его голоса хорошо дремать. За окнами темнеет. Автобус вдруг начинает чихать и пукать, скорость его замедляется. Уже несколько раз мы останавливались, но водителю удается вновь запустить мотор. До гостиницы шесть километров…
До меня вдруг доходит суть почти детективной истории. Игорь взахлеб рассказывет о собственных изысканиях на основании трудов Иосифа Флавия (в Ленинграде в старые времена он был каким-то инженером, но с юности влюблен в историческую науку). Итак, мы прибываем в столицу древнего Набатейского царства. Один из местных царей был Арета, тесть знакомого всем нам Ирода, убившего Иоанна Крестителя. Роковая женщина Иродиада, бросила мужа Филиппа (немолодого и бедного приживальщика при римском императоре) ради красивого и богатого Ирода Антипы, что уже нехорошо. Но дело в том, что Ирод ради Иродиады прогнал свою первую жену, дочь Ареты, что повлекло за собой большие разборки. Не зря, конечно, Иоанн предупреждал Ирода. Эта история как-то повлияла и на судьбу Павла, который три года прожил в набатейском городе Дамаске. Далее Игорь сыпет именами и датами, на основании которых приходит к выводу о том, что общепринятая библейская хронология имеет погрешность более чем в двадцать лет. Отец Ф. весьма скептичен и даже немного раздражается. Но какое Игорю дело до христианской богословской науки. Мне все равно, но неприятно копание в евангельских событиях человека, который сознательно не приемлет христианскую веру. Говорят, израильские гиды называют Иисуса Христа кормильцем…
Под игорево воркование мы таки добираемся в гостиницу Петры, «на честном слове и на одном крыле». Ольга, которая в дороге хранила стойкое молчание в ответ на наши недоуменные вопрошания о состоянии транспортного средства (корпоративная этика!), обещает на завтра новый автобус.
Гостиница на горе. Первый этаж находится на самом верху, а лифт не поднимает нас, а спускает…
Наутро нас ждет у выхода тот же автобус, но в отремонтированном виде. Арабские механики всю ночь старались чинили. Нам гарантируют бесперебойное служение техники. Тем более, ехать совсем недалеко.
Петра… Это оказалось очень красиво. Удивительное песчаное ущелье, бывшее на переломе эр богатым торговым центром.
Сейчас - мертвый город, напичканный древними гробницами и остатками архитектурных изысков, вырубленных в песчаной породе.
До недавнего времени эти скалы были заселены бедуинами. Иорданское правительство предоставило бедуинам цивилизованные жилища в обмен на согласие освободить норы в скалах. В свою очередь, бедуины испросили разрешения работать в этой туристической мекке. Итак, колоритные арабские мужчины сопровождают вас на всем пути вдоль ущелья. Предлагают проехаться верхом на лошади или осле.
На середине пути - некоторое подобие базарной площади, где вас атакуют торговцы украшениями, платками и шарфами в возрасте от трех лет и… до глубокой старости. Молодые черноглазые красавцы поводят татуажем глаза, так что устоять от покупки бусиков или браслетика практически невозможно. Красота - это страшная сила.
К концу пути чувствую себя очень усталой. А еще - дорога в обратную сторону. Один из погонщиков давно меня заприметил и демонстрирует свое транспортное средство со словами «стронг, стронг!». Стронг осел довозит до пол-дороги, дальше, согласно концессии - сфера влияния цветастых повозок, запряженных лошадьми. Мой возница - один из самых крутых парней на ущелье. Он лихо обгоняет всех конкурентов и в кратчайшие сроки доставляет ко входу.
Я уже переполнена впечатлениями. Самочувствие не очень. Лучше всего было бы оказаться сейчас где-нибудь в гостинице, принять душ, отдохнуть. Но Игорю неймется. Он хочет показать нам еще несколько мозаик, здесь же неподалеку. Очень знаменитая древняя традиция. А еще вон там, неподалеку, гора Ор, где, по преданию похоронен Аарон. Голова моя, голова… Когда же это кончится?!
Экскурсоводка Ольга на прощание заученными фразами рассказывает о каменистом пустынном ландшафте в окне автобуса. Вот как красива может быть пустыня! Это тоже достопримечательность нашей Иордании! Недолгая пограничная процедура и мы в Эйлате, на берегу моря (Красного). О счастье! Здесь мы задержимся на денек. Можно перевести дух от этой свистопляски. Кто такое придумал?! Неужели есть люди, которым нравится таскаться по туристическим, вернее, религиозно-туристическим маршрутам, отмечаться: побывал?!... Киса и Ося здесь были…
(Продолжение см. следующий пост).
Сегодня четвертый день нашего путешествия по Израилю, но до сих пор не удалось записать ни строчки: приезжали в гостиницу поздно вечером, усталые, ужинали и заваливались спать. Только вчера получилось перевести дух. Пересекли Иордано-Израильскую границу около шести вечера, и через пол-часа уже были на месте.
Утром запланировано свободное время. Выезд из гостиницы в 12. Наконец есть возможность собраться с мыслями.
День первый.
5 апреля. Вызвала такси, чтобы добраться от Аэропорта до Белорусского вокзала (ходить пешком и ездить на метро отвыкла совершенно, каюсь). Ника еще дома. Обнимаемся. Ее мысли в школе, поводов для ее беспокойства обо мне нет, и в моем мозгу не пульсирует тревога о дочери. Все нормально!
Еду посетить историческую родину. Вообще-то мне никак не свойственно стремление прикоснуться к камням, приложиться к святыне. Мое сердце всегда было глухо к такого рода внешним импульсам. То, что мною руководит, скорее, нечто сродни поиску корней. Я не знала своих дедушек и бабушек. Выросла в совершеннейшем отрыве от всего, что составляло их мировоззрение, уклад жизни. Сиротство - это когда не знаешь, откуда ты. Это - то, что в той или иной степени испытали многие советские люди. Иногда кажется, что нужно только лечь на землю там, в Израиле, обнять ее, и в тебя вольется древняя сила…
В юности мне не нравились еврейские юноши. Они казались мне воплощением вырождения. Может быть, потому, что мой отец был немощен и беспомощен. Ничему не научил, ничего не объяснил о том мире, в который мне приходилось встраиваться. Ничем не поддержал. Впрочем, я и не ждала никакой поддержки - от него.
Недавно единственный из оставшихся в живых братьев папы написал, по моей просьбе, небольшой мемуар. Оказывается, мой дедушка Ирма Мень был замечательной личностью. В девятилетнем возрасте, потеряв отца, пришел пешком из Чернобыля в Киев. Нужно было освободить мать от лишнего рта. Начинал мальчиком в мануфактурной лавке. Оказался очень способным, стал приказчиком, потом открыл свое дело. В 1910 году перед тем, как жениться, он был уже «процветающим богачом», уважаемым человеком, почетным членом синагоги. Кроме мануфактурного бизнеса, владел недвижимостью (сейчас вспоминаю, что однажды папа с опаской показал мне высокий дом на Подоле в Киеве, который когда-то принадлежал их большой семье). После революции, став «экспроприированным экспроприатором», дедушка хотел уехать в Палестину. Но купился на приманку НЭПа. Вроде бы восстановил частично утраченное благосостояние, то тут начались новые гонения. Дедушку страшно пытали гепеушники (дядя Веня утверждает, что это были отец и дядя актера Броневого). После этого он так и не оправился от психологической травмы и умер в 40-м году совсем еще не старым. Сыновья в тридцатые годы испытали не себе клеймо лишенцев. Наверное, мой папа был навсегда напуган теми событиями…
Дядя Веня рассказывает о семейном укладе. О том, что после смерти дедушки Ирмы, мой отец взял на себя лидерские функции и выполнял их «очень толково». Бабушка, привыкшая слушаться мужа, слушалась теперь сына. Видимо, женившись на моей маме, папа пытался воплотить в жизнь, с ее точки зрения, «архаичные» порядки, но напоролся на непоколебимую женскую авторитарность. Которую я унаследовала в полной мере.
А еще, в какой-то момент, во мне проснулась тяга к предпринимательству…
Перелет длился три с половиной часа. Прилетаем в лето. Зелень, цветы, ярко-голубое небо, парной жаркий воздух. Градусов двадцать пять - после московского снега…
Нас встречает легендарный гид-сионист Игорь. Наконец мы в автобусе, путешествие начинается во время шаббатного покоя, что не смущает ни водителя-араба, ни гида-светского еврея.
В старину паломники из России прибывали на кораблях в Яффо, один из главных портов Израиля (Тель-Авив, куда мы прилетели, всего лишь разросшийся квартал этого старинного города). Далее все шли на поклонение в русский монастырь святого Петра. Не нарушаем традицию и мы. По дороге от автобуса встречаем лопатобородого широкогрудого батька, сопровождаемого суровыми женщинами, одетыми в длинные черные платья и закутанными в черные платки. Я с облегчением отмечаю про себя, что наша группа совсем не такая. Не старушки, а дамы, не платки, а шляпки и панамки. А наш отец Ф. с чеховской бородкой, вполне себе европейского стиля.
Потом мы привыкнем, что все монастыри в Израиле поражают красотой ландшафтного дизайна, богатством и разнообразием флоры и даже фауны: за загородкой важно вышагивают павлины и белые цапли, в ветвях каких-то высоченных деревьев вместо воробьев чирикают зеленые попугаи. Нам дают ключи от гробницы святой Тавифы, которую когда-то воскресил Петр: пещерка с несколькими нишами. Поём тропарь, кондак и величание (отец Ф. снабжен набором песнопений для всех паломнических точек). Выбираю свободное местечко на газоне и выполняю давно задуманный ритуал: целую Землю. Здравствуй, Эрец Израэль! Мне кажется, что я люблю заочно всех местных евреев, пейсатых и бритых, в кипах, шляпах и без них, всех мусульман и христиан различных мастей.
Узкие улочки старого Яффо. На домах керамические таблички со знаками зодиака. Пройти по улице своего знака - значит обрести удачу! Улица Стрельца выводит к домику Симона-кожевника, в котором ночевал Петр, когда ему приснилось «что Бог очистил, того не почитай нечистым». В доме проживает ныне армянское семейство Захарян, охраняя его, таким образом, от посягательств братьев-арабов. Игорь рассказывает о вопиющем эпизоде недавнего времени, когда явочным порядком дом у армян был отнят («нам ведь здесь принадлежит все» произносит с привычной издевкой наш гид), но затем, через судебный иск, справедливость восторжествовала, арабы были с позором изгнаны и Захаряны теперь охраняются государством.
Море! Астрологические улицы спускаются к набережной. Лодочный причал. На деревянном настиле в самых свободных позах - лежат, сидят, пьют пиво, беседуют. Вспоминаются покрытые соляным налетом и остатками грязного льда московские мостовые…
Гостиница в городе Тверия. Мы усталые, вспотевшие, запыленные, но, после неприлично затянувшейся нашей зимы, израильская жара воспринимается как подарок. Я поселилась с Олей Г. Мы давным давно знакомы. Практически сверстницы. Она замечательно сдержанная и дружелюбная. Мать троих выросших уже детей. Недавно стала бабушкой. Перед тем, как заснуть, перебрасываемся парой фраз о разнообразных проблемках под общим наименованием «кризис среднего возраста». Что-то нас ждет в оставшиеся 20-30 лет, которые еще, по статистике, нам суждено прожить?...
День второй.
Утром перед отъездом мне удается разговориться со служащим ресепшн, который оказывается итальянцем Массимо. Любопытная история. Женился на израильтянке йеменского происхождения. Однако, пришлось развестись по причине прагматичности жены и ее неспособности испытывать нежные чувства. Массимо считает, что израильским женщинам, в этом смысле, вредит служба в армии. Теперь у него новая подруга - из России…
Наш путь - на гору Фавор, которая совсем не обязательно именно та, где произошло Преображение, но не будем заморачиваться. Игорь-гид поражает энергичностью и способностью держать в памяти безумное количество исторических деталей, которые вываливает на нас со скоростью пулеметной очереди. Мое сознание отключается от этого потока минут через пять. Проезжаем арабскую деревню, застроенную добротными современными домами. Игорь говорит, что жилье здесь стоит копейки… Воистину - обетованная земля!
Автобус довозит нас до площадки, от которой дальше по серпантину поднимаемся в минивенах. Умопомрачительное зрелище! Зеленые горные склоны - белые камни вперемешку с деревьями и пучками какой-то травы, необъятный обзор. Первая остановка - католический монастырь. Кипарисовая аллея ведет во двор - настоящий ботанический сад: все растения снабжены табличками с подписями. Кактусы, фикусы, какие-то цветущие кусты, оплетенная лианами древняя каменная кладка старинных крепостных сооружений. Памятник папе Павлу 6, который посетил это место в каком-то там году. Постепенно вслед за нами подтягиваются все новые группы. Настоящий интернационал! Протестанты из Южной Кореи в синих куртках бодро поют «эвену шалом алейхем», группа с жовто-блакитными шейными платками в качестве опознавательного знака - украинские греко-католики, человек тридцать. «Отэць Васыль, бигом сюды!» - отец Василий, добрый молодец с гайдамацкими усами, оказывается одним из пяти священников в выстроившейся для фотографирования компании. Кризиса призваний в этой части католической паствы не наблюдается… Индийцы, итальянцы, африканцы, опять же польские братья-славяне с ярко-розовыми шарфиками, подчеркнуто дистанцирующиеся от всяких там русских…
Игорь неистощим. Группа послушно следует за ним сначала в собор, потом на площадку обозрения с одной стороны храма, с другой. Я наблюдаю за их эволюциями издалека. Мне хочется дышать воздухом этого места, смотреть, молчать. В кои веки вытаскиваю длинные афонские четки. Брожу по каменным ступеням, глажу древние стены, по которым снуют ящерки, любуюсь цветочными клумбами. Индивидуалистка! То ли заразилась этим у Володи Файнберга, то ли такой и родилась. Но смотреть в рот гиду - выше моих сил! Заглядываю в киоск у входа. Местные служащие, волонтеры из Италии, члены какого-то там братства, живут в этом монастыре, ухаживают за садом. Целибат у них пока временный… Мне предлагают эспрессо за доллар…
Ну а наш путь лежит дальше - на этот раз в православный монастырь, расположенный совсем близко, рукой подать, только пересечь зеленый овраг с алыми вкраплениями маков - древний крепостной ров. Игорь показывает нам средиземноморский дуб, акацию (дерево ситтим), оливу - основные виды деревьев, создающих зеленый покров этих склонов. Дубы совсем не похожи на наши, невысокие, с мелкими листочками, но с самыми настоящими желудями.
В православном монастыре в центре внимания чудотворная икона, напечатанная на газетной бумаге, будто бы приплывшая с Афона в бутылке и помогающая, как говорят, от бесплодия. Тропарь-кондак-величание Преображению. На выходе румынские монахини-насельницы монастыря, угощают нас, по местной традиции, студеной водой и лепешками с очень мелкими очень вкусными солеными маслинками. Хорошая традиция!
Спускаемся с горы Фавор прямиком в Назарет. Восточный суетный город, не очень чистый, не очень дружелюбный, периодически оглашаемый завываниями муэдзина (Игоря это жутко раздражает). Здесь у каждой христианской конфессии - свой храм Благовещения. В греческой церкви имеется источник, к которому Мария ходила по воду (неопрятный грек или араб наполняет из шланга оцинкованный бак, из которого, в свою очередь, верующие паломники могут налить водички в принесенные с собой бутылочки). Вода пахнет ржавчиной, с неприятным привкусом, но, наверное, и во времена Марии она не была чище.
Кроме греческого храма, посещаем два католических, очень элегантных, современной постройки - один на месте дома Марии, другой - бывший дом Иосифа. Крипты, открывающие древние камни (решетка в полу, сквозь щели которой бросают записочки и денежки), современные изображения Богородицы из разных стран: в виде японки и мексиканки, африканки (похоже на пришельцев из космоса) и американки (барельеф в авангардном стиле).
Во дворе внимание привлекает огромный фикус, диаметром больше метра, великий родственник своих чахлых офисных собратьев.
В течение дня то и дело пересекаемся с удивительными паломниками из Эфиопии. Все женщины в этой группе выглядят как блестящие елочные украшения, стройные мускулистые мужчины сверкают золотыми фиксами, набриолиненными волосами и атласным лоском костюмной ткани. На груди розовые бейджи с изображением Мадонны...
На выходе из храма покупаю местные длинные «бублики», посыпанные кунжутом. К ним прилагается приправа из сушеных трав с солью, которую заворачивают в бумажку. Арабского названия этого деликатеса не запомнила. Преломляю хлеб с подошедшими спутницами. Симпатично. Пока ждем автобус, удается посетить забегаловку, где на наших глазах готовят фалафель (у меня в планах было попробовать это кушанье), который мы потребляем в сопровождении традиционных арабских овощных закусок: соленых огурцов, красной и белой капусты, баклажанов и перцев, тут же за алюминиевыми видавшими виды столиками.
В этот день у нас по плану еще один туристский ритуал: прогулка в лодке по Генисаретскому озеру и вкушение рыбы святого Петра. И то, и другое из разряда а зохн вей. Погружаемся в прогулочный катер. Ленивый медлительный капитан пробирается к рулю, держа подмышкой милую черно-белую собачку спаниеля. Устанавливает для нее лоточек с водой и кормом. Флегматичный песик привычно укладывается на пол и впадает в дрему. Впечатление, что капитан тоже дремлет у штурвала, потягивая пивасик из большого пластикового стакана. Оказывается, у нас с ним и с его командой нет языкового барьера. Он сербского происхождения, а беззубый его матрос вообще русский по крови и вообще из Питера. Хвастается тем, какая у него большая квартира в Тверии и как хорошо они устроены, и с медицинским обслуживанием, и вообще. В России у них такого бы не было!
По знаку капитана команда выставляет лоток с сувенирами: обработанные камешки, диски с популярной израильской музыкой, которую нам завели и под которую мы лихо поплясали семьсорок и все такое.
На берегу Игорь передает нас в руки предприимчивым арабам, которые на закуску потчуют нас все теми же промаринованными в уксусе овощами, а затем приносят тарелки с жареной рыбой. Той самой. Телапией. Кажется, было и вино, и неприлично жидкий кофе. Приобщились.
Завтра нам опять возвращаться в Назарет, чтобы попасть на богослужение - 7 апреля Благовещение…
По дороге выясняется, что есть возможность избежать тягот архиерейской службы завтра утром: наш отец Ф. связался с местным православным священником, который приглашает ночью послужить у него в храме. А утром тогда можно было бы пораньше попасть на Иорданскую границу. Все с восторгом предвкушают ночное приключение. Договариваемся встретиться в 11 вечера в холле гостиницы…
В назначенный час, принаряженные, спускаемся из своих номеров и, о ужас! узнаем, что ночное бдение отменяется. Выяснилось, что пригласивший нас батюшка находится в запрете, и мы рисковали спровоцировать церковнополитический скандал. К счастью, все обошлось, и выходит, что никак нам не отвертеться от многолюдной службы в греческом храме.
На сон грядущим по глоточку коньячку с Машей и Мариной. Это две записные московские красавицы и, по случаю паломничества, носительницы изысканного православного стиля. Какие у них юбочки, какие шарфики! Я горжусь их дружбой, хотя чувствую себя неотесанной деревенщиной рядом с такими роскошными дамами. Дамы, впрочем, вполне благосклонны и снисходительны.
День третий.
Утром, спустившись в холл внезапно встречаю Мишу К. с женой и сыном. Был разговор о каких-то К., которые должны были догнать группу, но я и помыслить не могла о старых знакомых, они ведь сейчас живут на Сахалине! Очень интересно - встречаться и узнавать друг друга заново после многих лет разлуки. Наши объятия были вполне искренними. Едем в Назарет на праздничную Литургию, посвященную Благовещению…
К нашему удивлению, безумного столпотворения не наблюдается. Перед входом в храм сооружена импровизированная скиния: натянут большой тент, защищающий от палящего, несмотря на раннее время, солнца. Все сидячие места под тентом заняты. Алтарное пространство отделено от простых молящихся. При этом внутри загородки поставлены стулья для местной элиты (в процессе богослужения на блатные места протискивалось все больше народу, но обошлось без давки).
Кто-то из наших выглядывает из дверей храма, призывно машет. Оказывается внутри есть еще где сесть. И все слышно, благодаря микрофонам.
Некоторое время проходит в ожидании. Мужской голос тянет бесконечную вязь восточной песни (церковь греческая, но паства, преимущественно, арабская). Вдруг все вокруг нас приходит в движение: безо всякой помпы, очень по-домашнему в храм входят священнослужители, сопровождающие епископа, невысокого роста, с лицом, по самые глаза заросшим бородой (не знаю, был ли то Патриарх Иерусалимский), который протискивается к марииному источнику и, покадив, возвращается наружу.
Сидим на деревянных скамьях (храм устроен по-цивилизованному, с сидениями). Нас окружают арабские дамы, очень напоминающие южных итальянок. Смуглые, с элегантными короткими стрижками, одетые в классические юбки, туфли на каблуках. Я начинаю подпевать своей соседке там, где понимаю, что речь идет о ектении: попеременно то «Кирие элейсон», то по-арабски (не помню точно, как там было, что-то вроде «ярабу хала»). Она улыбается, кивает головой. Языковый барьер преодолен! Правда, совершенно неясно, на какой стадии литургии мы находимся. Я выбираюсь наружу. Происходит одевание епископа… Моя арабская подруга, пока я отсутствовала, охраняла мое место и никому не давала его занять. Храм постепенно наполняется респектабельными семьями: нарядными женщинами, мужчинами в костюмах и хорошо кормленными детишками. Служба их интересует постольку поскольку. Видно, что для них этот праздник - возможность выйти в свет, надеть парадную одежду. Ничего, что на улице около 30 градусов. Когда еще будет оказия надеть сапоги на шпильке и фирменную куртку!
В службе намечается движение. Чаша переносится с жертвенника на престол. Значит, пение можно идентифицировать как херувимскую. Наш отец Ф. стоит в алтарной части, читает записки… С улицы доносится барабанный бой, звуки труб. У меня возникает предположение, что мусульмане нарочно устраивают звуковые помехи в день Праздника… Наконец - Отче наш по-славянски. Мы выходим под тент, на площадку, заполненную славянами-паломниками. В имровизированном алтаре справа - арабский хор, слева толпятся наши батюшки в фелонях. В центре - епископ на троне.
Причащаемся в плотной очереди и - бегом к автобусу. Арабская молодежь, по случаю праздника, тусуется в окрестностях храма. Рядом - парад скаутов. Это, оказывается, христианские колледжи, участники музыкального конкурса создавали шумовые эффекты. А я на братьев-мусульман грешила.
Тем временем, путь лежит к иорданской границе…
При переходе через границу на нашем горизонте возникает русская дамочка-гид Ольга, которая ведет себя подчеркнуто корректно, держит дистанцию и называет нас «паломницы».
- Паломницы, сдавайте паспорта и проходите дальше…
Нам нужно спешить, чтобы успеть сегодня заехать посмотреть Гадару. Ночуем в столице Иордании Аммане.
В автобусе Игорь продолжает вещать. С Ольгой договоренность о том, что она решает технические вопросы и уступает соло израильскому собрату. Видно, при этом, что ей эта жертва дается нелегко. Она очень давно живет в Иордании - вышла замуж за местного жителя, родила ему двух дочерей и сделалась иорданской патриоткой. Девочки ее - обладательницы поясов по карате, поют, играют и получают по второму высшему образованию. Вот!
Дома и улицы вдоль дороги выглядят здесь гораздо менее ухоженными, чем в арабских поселках Израиля. По углам плоских крыш торчат бетонные балки с металлической арматурой, нацеленной в небо. Это значит, что можно будет достроить верх здания, если семья разрастется существенным образом. Гораздо меньше, чем в Израиле, растительности.
Гадара… древний римский город, разрушенный землетрясением. Мы двигаемся по центральной улице, заглядываем в цирк, рассматриваем древнюю колоннаду черного камня. Изредка проходят мимо местные жители: женщины в восточных балахонах с закрытыми лицами, мужчины в спортивных штанах и затрапезных шлепанцах. Прогуливаются семьями, заботливо ведя детишек. Странно видеть их в роли туристов.
Где-то в этих краях бесновался одержимый легионом. Установить точное место его обитания невозможно, но Игорь показывает местное кладбище, чтобы можно было представить условия жизни того бедолаги. Под нашими ногами городская дорога, вымощенная серыми плитами, сохранившаяся с тех времен. Видны даже колеи, продавленные за много веков безрессорными колесами древности… Что я здесь делаю? Зачем мне нужно было увидеть это?
Гостиница в Аммане - более высокого, чем в Тверии, класса. Услуги в Иордании, насколько я поняла, дешевле израильских. Вышколенные официанты - не чета израильским арабам - увальням, обслуживавшим нас вчера и позавчера. Хотя рацион, в принципе, тот же: много овощей, хумус, рыба, мясо. Самого города я не увидела: очень хотелось спать.
Отправляемся рано утром. У нас большая программа: Иордан, гора Моисея и еще разные менее известные объекты, дорогие сердцу Игоря.
По дороге на Иордан сначала нужно получить разрешение на въезд в пограничную зону. Нас инструктируют на предмет соблюдения пограничного режима.. Эти инструкции станут понятны, когда мы спустимся к реке шириной метров десять: половина этого расстояния - иорданская, половина - израильская. Так вот если сделать лишних пару шагов в сторону Израиля, ты уже нарушитель границы. Не стоит огорчать симпатичных молодых пограничников и пограничниц - с обеих сторон.
Положено окунаться в специальной белой рубашке. В Израиле повсюду продают такие, с принтом на тему Крещения. Мне повезло обзавестись в приграничном киоске длинным балахоном, ослепительно белым и безо всяких пошлых принтов. Может пригодиться потом для какого-нибудь рождественского представления. Если, к примеру, мне придет в голову выступить в роли ангела.
Берега Иордана поросли кустарником. Все это чем-то напоминает театральные декорации. Такой невзаправдашний лесок, совсем узкая, невзаправдашняя речка. Домик для переодевания. По преданию, именно сюда Иисус пришел к Иоанну совершить микву. Облаченная в белые одежды (под рубашкой купальник), спускаю ноги с деревянных мостков. Вода очень мутная, глинистая. Дно скользкое… Но все же приятно, учитывая окружающую жару…
Следующий пункт после Иордана - гора Нево. Гора, с которой Моисей лицезрел Землю Обетованную, куда не был допущен… Очень много туристов. Совсем крохотные местные малыши в сопровождении воспитательниц. Девочки-школьницы в хиджабах и джинсах. Раскованные, веселые. Всем встречным кричат Hi! Завязывают у меня на голове мой новый шарф по-правильному.
Мне не нравится туристическая суета в этом месте. Представить старца Моше, сидящего здесь на камне и созерцающего лик Всевышнего.... . Пожалуй, единственное, что как-то примиряет с действительностью - вот это дружелюбие милых иорданских детей. Как хорошо, что в них нет религиозной смури…
Но нам нужно спешить. В Петру путь неблизкий. Неутомимый Игорь продолжает свое повествование. Под непрерывное журчание его голоса хорошо дремать. За окнами темнеет. Автобус вдруг начинает чихать и пукать, скорость его замедляется. Уже несколько раз мы останавливались, но водителю удается вновь запустить мотор. До гостиницы шесть километров…
До меня вдруг доходит суть почти детективной истории. Игорь взахлеб рассказывет о собственных изысканиях на основании трудов Иосифа Флавия (в Ленинграде в старые времена он был каким-то инженером, но с юности влюблен в историческую науку). Итак, мы прибываем в столицу древнего Набатейского царства. Один из местных царей был Арета, тесть знакомого всем нам Ирода, убившего Иоанна Крестителя. Роковая женщина Иродиада, бросила мужа Филиппа (немолодого и бедного приживальщика при римском императоре) ради красивого и богатого Ирода Антипы, что уже нехорошо. Но дело в том, что Ирод ради Иродиады прогнал свою первую жену, дочь Ареты, что повлекло за собой большие разборки. Не зря, конечно, Иоанн предупреждал Ирода. Эта история как-то повлияла и на судьбу Павла, который три года прожил в набатейском городе Дамаске. Далее Игорь сыпет именами и датами, на основании которых приходит к выводу о том, что общепринятая библейская хронология имеет погрешность более чем в двадцать лет. Отец Ф. весьма скептичен и даже немного раздражается. Но какое Игорю дело до христианской богословской науки. Мне все равно, но неприятно копание в евангельских событиях человека, который сознательно не приемлет христианскую веру. Говорят, израильские гиды называют Иисуса Христа кормильцем…
Под игорево воркование мы таки добираемся в гостиницу Петры, «на честном слове и на одном крыле». Ольга, которая в дороге хранила стойкое молчание в ответ на наши недоуменные вопрошания о состоянии транспортного средства (корпоративная этика!), обещает на завтра новый автобус.
Гостиница на горе. Первый этаж находится на самом верху, а лифт не поднимает нас, а спускает…
Наутро нас ждет у выхода тот же автобус, но в отремонтированном виде. Арабские механики всю ночь старались чинили. Нам гарантируют бесперебойное служение техники. Тем более, ехать совсем недалеко.
Петра… Это оказалось очень красиво. Удивительное песчаное ущелье, бывшее на переломе эр богатым торговым центром.
Сейчас - мертвый город, напичканный древними гробницами и остатками архитектурных изысков, вырубленных в песчаной породе.
До недавнего времени эти скалы были заселены бедуинами. Иорданское правительство предоставило бедуинам цивилизованные жилища в обмен на согласие освободить норы в скалах. В свою очередь, бедуины испросили разрешения работать в этой туристической мекке. Итак, колоритные арабские мужчины сопровождают вас на всем пути вдоль ущелья. Предлагают проехаться верхом на лошади или осле.
На середине пути - некоторое подобие базарной площади, где вас атакуют торговцы украшениями, платками и шарфами в возрасте от трех лет и… до глубокой старости. Молодые черноглазые красавцы поводят татуажем глаза, так что устоять от покупки бусиков или браслетика практически невозможно. Красота - это страшная сила.
К концу пути чувствую себя очень усталой. А еще - дорога в обратную сторону. Один из погонщиков давно меня заприметил и демонстрирует свое транспортное средство со словами «стронг, стронг!». Стронг осел довозит до пол-дороги, дальше, согласно концессии - сфера влияния цветастых повозок, запряженных лошадьми. Мой возница - один из самых крутых парней на ущелье. Он лихо обгоняет всех конкурентов и в кратчайшие сроки доставляет ко входу.
Я уже переполнена впечатлениями. Самочувствие не очень. Лучше всего было бы оказаться сейчас где-нибудь в гостинице, принять душ, отдохнуть. Но Игорю неймется. Он хочет показать нам еще несколько мозаик, здесь же неподалеку. Очень знаменитая древняя традиция. А еще вон там, неподалеку, гора Ор, где, по преданию похоронен Аарон. Голова моя, голова… Когда же это кончится?!
Экскурсоводка Ольга на прощание заученными фразами рассказывает о каменистом пустынном ландшафте в окне автобуса. Вот как красива может быть пустыня! Это тоже достопримечательность нашей Иордании! Недолгая пограничная процедура и мы в Эйлате, на берегу моря (Красного). О счастье! Здесь мы задержимся на денек. Можно перевести дух от этой свистопляски. Кто такое придумал?! Неужели есть люди, которым нравится таскаться по туристическим, вернее, религиозно-туристическим маршрутам, отмечаться: побывал?!... Киса и Ося здесь были…
(Продолжение см. следующий пост).