Страруда - Шабаш, После Удара.
Девочка и море, или дом, стоявший на откосе.
Ну и тот, кто в нем жил…
Он устал, но больше нечего было делать. Ему каждый вечер приходилось заколачивать все входы в свой дом. Они отрывали доски, они разбирали его самодельные баррикады. Но они ходили по 2-3, и ему ничего не стоило перестрелять их через околоченную досками и трещавшую по швам дверь.
Он устал.
Его дом, если лачугу можно так назвать стоял на мысе, вдававшимся в море. В нескольких десятках метров от него гремел прибой.
Он порядком устал уже.
Каждый день повторялось одно и то же. Как наступала ночь - наступала его бессменная вахта. Он как дружинник по утилизации зомби.
Только те, кто к нему лезли в дом, мало напоминали обычных зомби.
-Прям как бомжи они, - заявил он своему четвероногому другу, и тот, подтверждая сказанное, залаял.
-Все лезут и лезут, и нет на них управы.
Но он понимал, конечно, говоря все это - что-то изменилось. С миром что-то произошло. Но он всегда жил один. Ему все равно было, что произошло. И почему вместо обычных вечерних толп молодежи, бродящей в поисках приключений на свои горячие и глупые задницы, теперь по улицам, чуть заходит солнце, носится это.
Это носилось и билось в двери. Но он, несмотря на настойчивость не открывал. Иногда это начинало повизгивать и биться в заколоченные окна. Тогда он, приноровившись к размеренности ударов, поджидал удобного момента и чуть эта тварь, что была за окном в очередной раз бросалась на штурм - спускал курки своей двустволки.
И она успокаивалась.
Но утром под окном уже никого не было, ни её, ни тела, только пятна крови, к которым он подходить почему-то опасался.
И правильно делал.
Но он уже устал от этого распорядка жизни и подумывал над тем, чтобы днем отправится в ближайший город и, раздобыв автомобиль, уехать еще дальше вглубь страны. Куда-нибудь туда, где люди еще не успели испоганить ландшафт. Лес был бы оптимален. У него есть разборная жесткая палатка, для подъемов в горы. Он спокойно мог в ней жить и зимой, учитывая какие тут зимы. И все остальное для дикой жизни у него было.
Он собрался и ушел. Больше не мог наблюдать каждодневные оргии «этих». И патроны подходили к концу. Он понял - однажды они придут, а у него не будет даже пары, для дуплета в рыло первому из них…
-Нужно выбираться отсюда! - Сказал себе как-то утром он и начал готовится…
Днем, когда они все спали… Или чем они там в своих берлогах занимались?
Одним таким днем он вышел уверенной походкой из своего дома и, закинув пару полупустых канистр в свой пикап, направился к ближайшему городу…
Под местной анестезией.
Игла. Брызги. Надавив, ввела. И сразу все внизу живота онемело.
Вика взяла нож для чистки рыбы и сказала:
-Тихо лежи.
Марина и не двигалась. Она слегка расширенными глазами наблюдала за этими приготовлениями.
Аккуратно, прямо как опытный хирург Вика разрезала живот её. Руку запустила. И нащупала.
Странно и неприятно было Марине. Но не больно. Нет, постепенно боль нарастала. Но она была такая… очень тупая что ли. И пока терпимая.
Но, смотря, как другая девочка ковыряется в её внутренностях, Марина была на грани обморока.
-Меня сейчас вырвет!
-Тихо лежи, - еще раз повторила Вика.
Она продолжала что-то искать внутри неё. А за окном шел дождь. Они играли в доктора в забытой всеми операционной, забытой всеми больницы, забытого города, пустого и ненастного. А может ненасытного. Полного мусора, перекатывающегося по улицам подобно растениям пустыни. Там пыль и грязь, и сгоревшие автомобили и мусор из газет и бутылок. Пустые глазницы домов, жилые кварталы, что умерли давно. Районы города, имен и названий которых уже никто никогда не вспомнит.
Вика поддела что-то зажимом и вытащила на свет операционной лампы. Это было что-то желтовато-красное и яйцеобразное.
Марину била мелкая дрожь.
-Ну, эйто то-о?
Она говорила через силу, и уже слегка заваливалась на левый бок.
-Наверное, - сказала та, что сейчас играла её лечащего врача.
-Надо проверить, - и слегка воровато лизнула “это”…
За окном прозвучали первые раскаты грома. Лампочка начала мигать, найденный и заведенный девчатами дизельный генератор стабильно поставлял всю эту кровь цивилизации прямо к ним.
А кровь Марины текла по холодному операционному столу на пол…
Вика непроизвольно сглотнула - ей очень хотелось есть…
(по мотиву рассказа (на ухо) моей подруги, однажды вместе со мной застрявшей у меня дома во время грозы, мы тогда были второклашками…)
Два студента незомби и девочка-зомби. Эпизод первый.
Кровь - удары,
Кровь - толчки,
И об стенку её, об стенку.
Глубже в неё до конца.
И поток спермы опять заливает её гнилые внутренности.
Двое, сзади и спереди проникли разом в её полумертвое тело, оплодотворяли дохлое мясо.
Кровь свернулась, она не текла.
Сперма сливалась с ней и проникала, белый молочный коктейль. Красный. Черный.
Завалив её ноги в разные стороны её сношали прямо как секс-куклу.
Быстро и качественно вбивали в неё свои похотливые хуи.
Толкались в двух близких дырках, еще немного и плоть не выдержит и это будет одна дырка.
-Мы ей, правда, сейчас одну дырку сделаем!..
-Тогда наши члены будут вместе… не, не надо, так хоть чувствуешь что трахаешся с девчонкой, а не с парнем.
И тут её вырвало кровью. Прямо на второго парня.
Закричав так, будто бы это была не кровь, а кислота или чего покруче, он вылетел.
И из неё и из комнаты. Второй, как ни в чем не бывало, продолжал долбить её попку.
Пока первого рвало на улице, он успел в неё кончить и уйти в ванную.
Она и впрямь лежала и не двигалась.
-Вадим, ты все с ней? - спросил тот, что вернулся с улицы.
-А ты после всего этого еще с ней хочешь?
-Да я нет,… я просто… ты все?
-Ну да…
Через минуту из комнаты, где она лежала, послышались глухие удары.
Парень продолжал мыться.
Парень продолжал бить её бейсбольной битой, постепенно он входил в раж.
Кровь летела - попал в голову - полетели мозги.
Она билась, но встать не могла, ноги не держали, каждый второй удар сбивал её с ног.
Тот, что не Вадим, развел ей ноги в который раз.
Только чтобы не трахать на этот раз.
Отбив горлышко бутылки, занялся художественным вырезанием по половым органам. Щелка текла. И соком и кровью и спермой обоих ребят.
-Она ничего не чувствует?
Парень помылся и подошел к своему другану.
Тот ковырялся в её пизде. Как будто прочищал кран водопроводный. Ну, выражение у него было такое же.
-Да нет, походу.
-А чего же она тогда плачет…
Удивленно, тот, который не Вадим, приподнял её голову. По лицу текли слезы.
-Рефлекс, - уверенно заявил он.
И впился зубами её в глаз.
Та дернулась, глазное яблоко напряглось и через секунду лопнуло. Потекло в рот мальчику. Он пил его с наслаждением. Девочка билась в агонии.
С раскроенным черепом, вся в крови, без глаза и живого места на теле, она все еще пыталась ползти.
Два мальчика зомби и девочка-незомби. Эпизод второй.
-Глотай.
Голос говорил в приказном порядке глотать эту гадость, девочка не сопротивлялась, она пила и глотала.
Сперма текла по щеками, подбородку, все лицо измазано в слезах и крови.
Два парня смеялись.
Она плакала.
Член поднапрягся, и еще одна порция просочилась ей в рот.
Мальчик улыбнулся, а второй начал заходить ей за спину.
Она вся напряглась и задрожала. Последовал удар и на секунду темнота. Потом она лежала, а они продолжали то, начатое ими.
С неё стянули трусики. В набухшие и влажные губки бились сразу два хуя.
Они соком-кровью налились, они с кровью-болью поддались.
Она изогнулась и закричала.
Маленькая кисочка вся стонала от напора двух небольших мальчиков, что таранили её внутренности.
Они сопели так громко.
Она дышала так тяжело.
Это как с собой играть, только больнее. Но приятно.
Что-то поднималось изнутри, с самого низа.
Она выгнулась и сладко-сладко застонала.
-Ей хорошо, ха мы молодцы!
Ребята довольны.
Она стонет и обхватывает того что сверху своими бедрышками.
Вжимает и вжимается.
Все быстрее и быстрее.
По щелке, бедрам течет кровь.
И соки, все в крови и в них.
Слюна во рту, если не сглатывать, вместе с семенем, можно захлебнуться. Только она еще и с кровью. У девочки разбиты губы.
У мальчиков задора много, им все мало, они всегда еще.
И еще.
Они не останавливаются. Давят и душат и бьют и снова и снова.
Тычут колют и плюют. И опять, кусают и жуют. И облизав, целуют. Чтобы укусить и кровь попить.
-Давай ей это вставим.
И втыкают и снова берут и бьют.
И снова рвут и сношают.
Они опыт получают.
Они девочку убивают.
-Она еще дышит?
-Держи за горло.
Они камень поднимают и девчонку добивают.
-Она еще дышит? Живучая блин!
Они снова поднимают и еще раз вот втыкают.
Снова бьют и рвут.
Кушают её.
А пыль метет.
В том месте, где раньше была площадка для детей, с каруселью и песочнице - лежит тело, наполовину съеденное восьмилетней девочки.
А тучи летят. Вдалеке грозится гроза. Она польет дождями и грянет громом. Но всем уже все равно. Людей то нет.
Все живое прячется.
Два мальчика ищут девочку.
Ну, или хотя бы мальчика.
Они пока еще не поняли.
Что в этом городе уже кроме них - никого нет.
Только крысы да вороны.
И коты и псы.
И два мальчика, залезши в магазин, берут все что хотят, больше нету цен.
Больше нету мира взрослых. Есть только они и этот мир.
То, что от него осталось.
Они идут и идут, упали - ползут, испугались - побегут, их убили - упадут, время пройдет - они сгниют.
Они знают - солнце взойдет.
Они не знают - их никто не найдет.
Они смотрят друг на друга.
Они кушать хотят.
Животы их полны.
В магазинах много еды.
Но вот голод этот не унять.
Его лишь можно понять и принять.
И жертву ему предложить.
И кровью его прямо тут обмыть.
И пировать на костях.
И мясо есть не в тенях.
И глотать и глотать.
Чтобы дальше гулять.
Чтобы снова играть.
Теперь некуда бежать.
P.S.
И их рты соединяются.
И они в последний раз любуются.
Дружбой своей.
И надеждой своей.
И друг на дружку кидаются.
Не скрывая ни улыбок, ни режущихся клыков.
Ну и тот, кто в нем жил…
Он устал, но больше нечего было делать. Ему каждый вечер приходилось заколачивать все входы в свой дом. Они отрывали доски, они разбирали его самодельные баррикады. Но они ходили по 2-3, и ему ничего не стоило перестрелять их через околоченную досками и трещавшую по швам дверь.
Он устал.
Его дом, если лачугу можно так назвать стоял на мысе, вдававшимся в море. В нескольких десятках метров от него гремел прибой.
Он порядком устал уже.
Каждый день повторялось одно и то же. Как наступала ночь - наступала его бессменная вахта. Он как дружинник по утилизации зомби.
Только те, кто к нему лезли в дом, мало напоминали обычных зомби.
-Прям как бомжи они, - заявил он своему четвероногому другу, и тот, подтверждая сказанное, залаял.
-Все лезут и лезут, и нет на них управы.
Но он понимал, конечно, говоря все это - что-то изменилось. С миром что-то произошло. Но он всегда жил один. Ему все равно было, что произошло. И почему вместо обычных вечерних толп молодежи, бродящей в поисках приключений на свои горячие и глупые задницы, теперь по улицам, чуть заходит солнце, носится это.
Это носилось и билось в двери. Но он, несмотря на настойчивость не открывал. Иногда это начинало повизгивать и биться в заколоченные окна. Тогда он, приноровившись к размеренности ударов, поджидал удобного момента и чуть эта тварь, что была за окном в очередной раз бросалась на штурм - спускал курки своей двустволки.
И она успокаивалась.
Но утром под окном уже никого не было, ни её, ни тела, только пятна крови, к которым он подходить почему-то опасался.
И правильно делал.
Но он уже устал от этого распорядка жизни и подумывал над тем, чтобы днем отправится в ближайший город и, раздобыв автомобиль, уехать еще дальше вглубь страны. Куда-нибудь туда, где люди еще не успели испоганить ландшафт. Лес был бы оптимален. У него есть разборная жесткая палатка, для подъемов в горы. Он спокойно мог в ней жить и зимой, учитывая какие тут зимы. И все остальное для дикой жизни у него было.
Он собрался и ушел. Больше не мог наблюдать каждодневные оргии «этих». И патроны подходили к концу. Он понял - однажды они придут, а у него не будет даже пары, для дуплета в рыло первому из них…
-Нужно выбираться отсюда! - Сказал себе как-то утром он и начал готовится…
Днем, когда они все спали… Или чем они там в своих берлогах занимались?
Одним таким днем он вышел уверенной походкой из своего дома и, закинув пару полупустых канистр в свой пикап, направился к ближайшему городу…
Под местной анестезией.
Игла. Брызги. Надавив, ввела. И сразу все внизу живота онемело.
Вика взяла нож для чистки рыбы и сказала:
-Тихо лежи.
Марина и не двигалась. Она слегка расширенными глазами наблюдала за этими приготовлениями.
Аккуратно, прямо как опытный хирург Вика разрезала живот её. Руку запустила. И нащупала.
Странно и неприятно было Марине. Но не больно. Нет, постепенно боль нарастала. Но она была такая… очень тупая что ли. И пока терпимая.
Но, смотря, как другая девочка ковыряется в её внутренностях, Марина была на грани обморока.
-Меня сейчас вырвет!
-Тихо лежи, - еще раз повторила Вика.
Она продолжала что-то искать внутри неё. А за окном шел дождь. Они играли в доктора в забытой всеми операционной, забытой всеми больницы, забытого города, пустого и ненастного. А может ненасытного. Полного мусора, перекатывающегося по улицам подобно растениям пустыни. Там пыль и грязь, и сгоревшие автомобили и мусор из газет и бутылок. Пустые глазницы домов, жилые кварталы, что умерли давно. Районы города, имен и названий которых уже никто никогда не вспомнит.
Вика поддела что-то зажимом и вытащила на свет операционной лампы. Это было что-то желтовато-красное и яйцеобразное.
Марину била мелкая дрожь.
-Ну, эйто то-о?
Она говорила через силу, и уже слегка заваливалась на левый бок.
-Наверное, - сказала та, что сейчас играла её лечащего врача.
-Надо проверить, - и слегка воровато лизнула “это”…
За окном прозвучали первые раскаты грома. Лампочка начала мигать, найденный и заведенный девчатами дизельный генератор стабильно поставлял всю эту кровь цивилизации прямо к ним.
А кровь Марины текла по холодному операционному столу на пол…
Вика непроизвольно сглотнула - ей очень хотелось есть…
(по мотиву рассказа (на ухо) моей подруги, однажды вместе со мной застрявшей у меня дома во время грозы, мы тогда были второклашками…)
Два студента незомби и девочка-зомби. Эпизод первый.
Кровь - удары,
Кровь - толчки,
И об стенку её, об стенку.
Глубже в неё до конца.
И поток спермы опять заливает её гнилые внутренности.
Двое, сзади и спереди проникли разом в её полумертвое тело, оплодотворяли дохлое мясо.
Кровь свернулась, она не текла.
Сперма сливалась с ней и проникала, белый молочный коктейль. Красный. Черный.
Завалив её ноги в разные стороны её сношали прямо как секс-куклу.
Быстро и качественно вбивали в неё свои похотливые хуи.
Толкались в двух близких дырках, еще немного и плоть не выдержит и это будет одна дырка.
-Мы ей, правда, сейчас одну дырку сделаем!..
-Тогда наши члены будут вместе… не, не надо, так хоть чувствуешь что трахаешся с девчонкой, а не с парнем.
И тут её вырвало кровью. Прямо на второго парня.
Закричав так, будто бы это была не кровь, а кислота или чего покруче, он вылетел.
И из неё и из комнаты. Второй, как ни в чем не бывало, продолжал долбить её попку.
Пока первого рвало на улице, он успел в неё кончить и уйти в ванную.
Она и впрямь лежала и не двигалась.
-Вадим, ты все с ней? - спросил тот, что вернулся с улицы.
-А ты после всего этого еще с ней хочешь?
-Да я нет,… я просто… ты все?
-Ну да…
Через минуту из комнаты, где она лежала, послышались глухие удары.
Парень продолжал мыться.
Парень продолжал бить её бейсбольной битой, постепенно он входил в раж.
Кровь летела - попал в голову - полетели мозги.
Она билась, но встать не могла, ноги не держали, каждый второй удар сбивал её с ног.
Тот, что не Вадим, развел ей ноги в который раз.
Только чтобы не трахать на этот раз.
Отбив горлышко бутылки, занялся художественным вырезанием по половым органам. Щелка текла. И соком и кровью и спермой обоих ребят.
-Она ничего не чувствует?
Парень помылся и подошел к своему другану.
Тот ковырялся в её пизде. Как будто прочищал кран водопроводный. Ну, выражение у него было такое же.
-Да нет, походу.
-А чего же она тогда плачет…
Удивленно, тот, который не Вадим, приподнял её голову. По лицу текли слезы.
-Рефлекс, - уверенно заявил он.
И впился зубами её в глаз.
Та дернулась, глазное яблоко напряглось и через секунду лопнуло. Потекло в рот мальчику. Он пил его с наслаждением. Девочка билась в агонии.
С раскроенным черепом, вся в крови, без глаза и живого места на теле, она все еще пыталась ползти.
Два мальчика зомби и девочка-незомби. Эпизод второй.
-Глотай.
Голос говорил в приказном порядке глотать эту гадость, девочка не сопротивлялась, она пила и глотала.
Сперма текла по щеками, подбородку, все лицо измазано в слезах и крови.
Два парня смеялись.
Она плакала.
Член поднапрягся, и еще одна порция просочилась ей в рот.
Мальчик улыбнулся, а второй начал заходить ей за спину.
Она вся напряглась и задрожала. Последовал удар и на секунду темнота. Потом она лежала, а они продолжали то, начатое ими.
С неё стянули трусики. В набухшие и влажные губки бились сразу два хуя.
Они соком-кровью налились, они с кровью-болью поддались.
Она изогнулась и закричала.
Маленькая кисочка вся стонала от напора двух небольших мальчиков, что таранили её внутренности.
Они сопели так громко.
Она дышала так тяжело.
Это как с собой играть, только больнее. Но приятно.
Что-то поднималось изнутри, с самого низа.
Она выгнулась и сладко-сладко застонала.
-Ей хорошо, ха мы молодцы!
Ребята довольны.
Она стонет и обхватывает того что сверху своими бедрышками.
Вжимает и вжимается.
Все быстрее и быстрее.
По щелке, бедрам течет кровь.
И соки, все в крови и в них.
Слюна во рту, если не сглатывать, вместе с семенем, можно захлебнуться. Только она еще и с кровью. У девочки разбиты губы.
У мальчиков задора много, им все мало, они всегда еще.
И еще.
Они не останавливаются. Давят и душат и бьют и снова и снова.
Тычут колют и плюют. И опять, кусают и жуют. И облизав, целуют. Чтобы укусить и кровь попить.
-Давай ей это вставим.
И втыкают и снова берут и бьют.
И снова рвут и сношают.
Они опыт получают.
Они девочку убивают.
-Она еще дышит?
-Держи за горло.
Они камень поднимают и девчонку добивают.
-Она еще дышит? Живучая блин!
Они снова поднимают и еще раз вот втыкают.
Снова бьют и рвут.
Кушают её.
А пыль метет.
В том месте, где раньше была площадка для детей, с каруселью и песочнице - лежит тело, наполовину съеденное восьмилетней девочки.
А тучи летят. Вдалеке грозится гроза. Она польет дождями и грянет громом. Но всем уже все равно. Людей то нет.
Все живое прячется.
Два мальчика ищут девочку.
Ну, или хотя бы мальчика.
Они пока еще не поняли.
Что в этом городе уже кроме них - никого нет.
Только крысы да вороны.
И коты и псы.
И два мальчика, залезши в магазин, берут все что хотят, больше нету цен.
Больше нету мира взрослых. Есть только они и этот мир.
То, что от него осталось.
Они идут и идут, упали - ползут, испугались - побегут, их убили - упадут, время пройдет - они сгниют.
Они знают - солнце взойдет.
Они не знают - их никто не найдет.
Они смотрят друг на друга.
Они кушать хотят.
Животы их полны.
В магазинах много еды.
Но вот голод этот не унять.
Его лишь можно понять и принять.
И жертву ему предложить.
И кровью его прямо тут обмыть.
И пировать на костях.
И мясо есть не в тенях.
И глотать и глотать.
Чтобы дальше гулять.
Чтобы снова играть.
Теперь некуда бежать.
P.S.
И их рты соединяются.
И они в последний раз любуются.
Дружбой своей.
И надеждой своей.
И друг на дружку кидаются.
Не скрывая ни улыбок, ни режущихся клыков.