Первоклашки, я с вами! Продолжение
Первоклашки, я с вами!
День Победы писателя Владимира Бушина
Продолжение
Потом Би-би-си пытало его: искренно ли? не заставил ли кто-то? не рука ли Москвы? не путинский ли агент? Он отвечал: "Именно Сталин как Верховный Главнокомандующий сделал возможным победу. Да, победил народ, победила армия, победила партия, но во главе стоял товарищ Сталин. Клевета на Сталина - это прежде всего клевета на нашу победу… Я пронес фотографию человека, который вложил в победу все, что мог - свою жизнь, жизнь одного из сыновей, и при нем наша страна стала такой могущественной, какой никогда не была".
Каков диапазон! Поистине, как пелось в старой песне, "от тайги до британских морей"… Ах, милый Миша, твои бы слова да в кремлевские волосатые уши или хотя бы в прозрачные уши мидовской Марии Захаровой, с которой недавно приключился припадок при виде портрета Сталина на груди молодых людей. И как же чужеземно и жалко на этом фоне в столь прекрасные и многозначные дни выглядели иные аборигены телеэкрана с их вечным замшелым враньем о Советском времени, с осточертевшим хныканием о своей горькой, но сытой судьбе, с постыдным угодничеством перед властью…
Но прежде следует сказать о том, что в праздничных газетах и журналах было много дельных, серьезных, нужных публикаций и о всей войне, и о крупных операциях, и о боях местного значения - о Курской битве, о "Рельсовой войне", об отчаянном восстании в лагере Собибор… Тут немало и опровержений разного рода. В самом деле, разве, например, можно оставить без отпора утверждение Ричарда Эванса, профессора истории из Кембриджа, что в знаменитой, решившей исход операции танковой битве под Прохоровкой у немцев было всего-то 117 машин, а потеряли они только три танка. Понимаете? Раз, два, три… Мы же - не сосчитать. У этого профессора совершенно солженицынский склад ума. Выходящий в Барнауле журнал "День Победы" резонно вопрошает его: "Отчего же при таком успехе гитлеровцы вдруг начали стремительно откатываться назад?" Действительно, ведь планчик-то их операции "Цитадель" состоял в том, чтобы окружить и уничтожить нашу курскую группировку и захватить сам Курск, а получилось - вскоре самих выбили даже из Орла и Белгорода! В честь этого Сталин приказал дать первый салют.
Или - вопрос о потерях сторон при взятии Берлина. В журнале "Загадки истории" Виктор Банев пишет: "Мало кто из неспециалистов может описать ход Берлинской операции, но зато почти все уверены в колоссальных, а главное неоправданных наших потерях". Действительно, об этом писал, например, Даниил Гранин, которому почему-то двадцать лет медаль "За победу" не давали, а не так давно я слышал по телевидению из уст епископа Тихона: "Что-то около миллиона или больше…" Святой отец, ведь вам многие верят. А на самом деле наши потери убитыми, увы, составили 78 291 человек, ранеными, увы, -274 184 (с.21).
Ну, и конечно, о заградотрядах. Уж сколько о них наплели! Но Александр Соколов в тех же "Загадках" констатирует:
"Подавляющее большинство ветеранов заявляют, что с заградотрядами они вообще никогда не сталкивались. К тому же, нет ни одного конкретного свидетельства о том, что заградотряды вели огонь по нашим отступающим частям" (с.12). Могу добавить, что я тоже расспрашивал, например, маршала Язова, своих однокурсников-фронтовиков Юрия Бондарева, Михаила Годенко - и они в глаза не видели.
Много было достойных публикаций и о павших, и о живых героях, порой подзабытых. Это - капитан Иван Флеров, командир первой "катюши": до смерти переполошив своим невиданным оружием немцев, он, оказавшись все-таки в окружении, взорвал свою "катюшу" и вместе со всем расчетом пал в бою, ему было 35 лет; это - легендарный разведчик Николай Кузнецов ("Пауль Зиберт") из деревни Зырянка Пермской области: он не только давал важную информацию, но между делом еще и отправил в лучший мир 11 высших чинов оккупационной администрации, а погиб в бою с украми из УПА в 32 года; это - 20-летний Николай Сиротинин: 17 июля 41-го вдвоем с 76-мм пушкой они вели страшный бой против целой танковой колонны; это - 18-летняя медсестра Ксюша Константинова из Липецка: прикрывая отход санбата, она уложила груду фрицев и погибла, может быть, нецелованной; это - 17- летняя Зина Портнова из организации "Юные мстители" (Витебск): во время допроса она схватила со стола вальтер и пристрелила лопоухого офицера, потом уже на улице - еще двоих; это - 14-летний Володя Дубинин, ценой своей жизни спасший партизанский отряд; это - еще и Ильза Штебе, работавшая в Германии на нас под псевдонимом "Старуха" и тоже, как Зина и Ксюша, заплатившая за это жизнью…
Но в этом потоке благодарности, восхищения и скорби, к сожалению, не обошлось и без замшелых глупостей, бестактностей, прямой неправды. Так, в журнале "Загадки истории", выходящем в Барнауле тиражом в 100 тысяч, в статье "Завтра была война" (автор не указан) обстоятельно говорится о больших наших потерях в первые дни войны, но - и ни слова о немецких. Что, их не было? Пардон, в первый же трагический день было сбито около 200 немецких самолетов. Загляните в дневник генерала Гальдера, там на этот счет много интересного.
В телеобзоре праздничной недели Динара Зейналова опять вытащила вроде бы уже забытую байку о 3 процентах будто бы оставшихся в живых фронтовиков двадцатых годов рождения. Подумала бы сударыня, как это могло быть. Давным-давно эту байку пустил гулять по свету писатель Б. Я его спрашивал: откуда взял? Мне, говорит, генералы рассказывали. Да какой генерал будет считать потери по возрастам? Кажется, я его тогда переубедил. Да у нас в институте студенты были в большинстве фронтовики этого возраста. Потери войны, увы, были огромны, но не было никакого "погибшего поколения".
В журнале "День Победы" опять взбодрили комически несуразные вымыслы о замечательном дикторе времен войны: "Гитлер считал своим главным врагом не Сталина, не Жукова, не Василевского, а Юрия Левитана. Советские власти тщательно охраняли диктора, запускали дезинформацию о его внешности. Ведь Гитлер за голову диктора объявил награду - 250 тысяч марок" (с.34). Бедный Юрий Борисович… Да Гитлер и не знал ни об одном русском дикторе, как Сталин и все мы не знали о немецких. Но все-таки за голову сочинителя этой басни я дал бы рублей десять. А в "Комсомольской правде" - это тоже в праздничных номерах, но уже о днях нынешних - недавно трагически погибшего Героя России Александра Прохоренко нарекли "русским Рэмбо". А "Аргументы недели" подхватили: "Куда круче Рэмбо!" И это на всю страну! Возможно, темой очередного ток-шоу у Владимира Соловьева будет: "Рэмбо и Прохоренко - кто круче?". И ведь уверены, что уподобление погибшего русского офицера американскому киногерою - высокая похвала. До какой же степени вам,Владимир Сунгоркин и Андрей Угланов, надо было забыть о своих русских родителях, о родной земле. Не думаете ли двигать дело дальше и, допустим, маршала Жукова именовать русским Эйзенхауэром, Рокоссовского - русским Монтгомери или хотя бы Анатолия Карпова (о шахматистах скажем ниже) - русским Фишером? Жмите! Вдова Солженицына премию даст за то, что ничего русского у вас не осталось.
Помянутые "Загадки истории" напечатали статью Митюрина "Красные маршалы". Автор не знает даже, что ордена Боевого Красного Знамени, который видится ему на груди то одного маршала, то другого, у нас никогда не было. А вот о Финской: "Войну удалось закончить с приемлемым результатом". Удалось!.. Финны припожаловали в Москву и подписали мир на условиях, которые мы им продиктовали. Красная Армия добилась всего, чего мы хотели. И это было для нас весьма приемлемо. Об одном маршале сочинитель пишет: "Выискивал и разоблачал "врагов народа", но одновременно занимался перевооружением". Для него до сих пор, даже после и Горбачева, и Ельцина, и Чубайса никаких врагов народа не существовало, они у него только в кавычках. Разумеется, для него и возвращение Западной Украины и Западной Белоруссии это "так называемый "освободительный поход". Неужели главный редактор журнала Кручинин не понимает, что такие сочинители совершенно неприемлемы?
На этой же странице приведена "оценка врага": "Мне представлено Генштабом дело, содержащее биографии и портреты советских маршалов и генералов. Все они в среднем чрезвычайно молоды, не старше 50 лет. За плечами - богатая политико-революционная деятельность, все - весьма энергичные люди, убежденные коммунисты, и по их лицам видно, что они хорошего народного корня. В большинстве случаев это сыновья рабочих, крестьян, сапожников… Короче говоря, приходишь к досадному убеждению, что командная верхушка Советского Союза сформирована из класса получше, чем наша собственная" (с.5). Так в своем дневнике писал в марте 1945 г. Геббельс. Поздновато… В цитате не приведены еще слова о том, что Гитлер согласился с оценкой Геббельса. Так вот, Гитлер и Геббельс думали о нашем командовании лучше, чем Митюрин и некоторые другие авторы. И в данном случае я - с ними, а не с Митюриным.
А сколько вранья о церкви! Александр Смирнов уверяет: "Когда началась война, перед православными священниками встала непростая дилемма: за кого молиться?" Это перед автором стоит дилемма: кому служить? А советский митрополит Сергий в первый же день войны и даже раньше выступления Молотова по радио призвал верующих к сплочению вокруг правительства и к борьбе против агрессии. Другое дело, что предательски вели себя ряд деятелей Зарубежной православной церкви. Так надо же четко различать, кто есть кто.
В этом ряду следует сказать и о самом Дне Победы. Как известно, англо-американцы приняли капитуляцию немцев 8 мая во французском городе Реймсе, а мы - 9-го в берлинском пригороде Карлсхорст. И вот "Загадки истории" в статье "Полная и безоговорочная" вопрошает: "Какой День Победы все-таки настоящий?" И приходит к выводу, слава Богу, что наш. Да о чем тут говорить-то? По всем данным настоящий, конечно, Акт 9 мая. Именно так и по месту его подписания (не на земле потерпевшей поражение Франции, а там, откуда фашизм выполз - в Берлине), и по времени (8 мая еще шли бои, операция по освобождению Праги еще и не начиналась), и по статусу подписавших его лиц (там с немецкой стороны акт подписали начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Альфред Йодль, с американской - начальник штаба союзнических войск в Европе, никому неведомый генерал-лейтенант Уолтер Смит. Да еще поставил подпись наш генерал-майор Иван Суслопаров, военный атташе во Франции, а здесь с немецкой - начальник Верховного главнокомандования вермахта генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель (после Гитлера второе лицо в вермахте), да еще высокие представители авиационного и морского командования Германии, с нашей стороны достаточно назвать уже прославленного во всем мире маршала Советского Союза Жукова, заместителя Верховного Главнокомандующего.
Какие тут могут быть вопросы?
Да, День Победы - 9 мая, и нам безразлично, когда его празднуют на Западе и празднуют ли вообще. Но при этом вот чем угощают нас еще: "Западные лидеры приложили немало усилий, чтобы принизить значение карлсхорстовского документа. Несмотря на то, что процедура в Реймсе была признана предварительной, на Западе ее стали называть собственно капитуляцией. А церемония в Карлсхорсте преподносилась лишь как ратификация. Доходит до того, что наш Акт вовсе не упоминается в трудах английских и американских историков". Да, форменное безобразие, бесстыдство. Выходит, что жульничают не только политические лидеры, но и профессиональные историки.
Но удивительное дело. Рассказывая о нашем Акте, автор пишет: "Приняли капитуляцию заместитель командующего экспедиционными силами маршал Артур Теддер и маршал Георгий Жуков…". Позвольте, сударь какое "и"? Во-первых, Теддер не "маршал", а главный маршал авиации. Понимаете разницу? А главное, почему он и его подпись названы первыми, когда первой стоит подпись Жукова. И он председательствовал, и он пригласил к столу Кейтеля:
- Милостивый государь, не угодно ли подойти и подписать одну бумажечку?
Из всего следует, что надо было написать "Жуков и Теддер", а не наоборот. Как это характерно для наших дней: автор и не заметил, как сам оказался в компашке тех, кто "приложил немало усилий, чтобы принизить наш Акт". И, увы, дальше - в том же самом духе.
Смотрите: "В свою очередь(!), советская сторона приложила немало усилий для того, чтобы принизить значение реймского Акта. Его практически не упоминали в советской исторической литературе" (с.22). Даже формулировка та же самая: "приложила немало усилий, чтобы принизить". Словом, и там шельмецы, и у нас такие же. Поразительна эта лакейская легкость, с которой объявляют подобные вещи иные наши патриоты в патриотических изданиях. Но позвольте, у нас Реймс даже не упоминается? А вот самая добросовестная 12-томная "История второй мировой войны", вышедшая у нас в 70-е года. Здесь процедуре в Реймсе и всему связанному с ней обстоятельно рассказывается в десятом томе на страницах 361-363. Об этом же читаем в фундаментальном двухтомнике Дашичева "Банкротство стратегии германского фашизма" - том 2, стр.624-625. Наконец, об этом же - в многократно изданных воспоминаниях самого маршала Жукова: "7 мая мне в Берлин позвонил Верховный Главнокомандующий и сказал:
- Сегодня в городе Реймс немцы подписали акт о безоговорочной капитуляции. Главную тяжесть войны вынес советский народ, а не союзники. Поэтому капитуляция должна быть подписана Верховным командованием всех стран, а не только союзных войск. Я не согласился и с тем, - продолжал Иосиф Сталин,- что Акт капитуляции подписан не в Берлине, центре фашистской агрессии. Мы договорились с союзниками считать подписание в Реймсе предварительным протоколом капитуляции. Завтра в Берлин прибудут представители немецкого главного командования и представители Верховного командования союзных войск. Представителем Верховного Главнокомандования советский войск назначаетесь вы" (с.637-638). Вот они какие, загадки истории…
Но еще вот что прочитали мы в эти дни… Мария Дмитриевна Бондаренко (Катаева) живет в Крыму, в городе Саки. 23 февраля этого года, в День Красной Армии, ей исполнилось 91 год. Она была снайпером и вспоминает: "Помню я первого убитого врага - немолодой мужчина, бивший по нашим позициям из пулемета. Когда нажимала на спусковой крючок, никаких чувств у меня не было. Но когда увидела, как он тяжело свалился в окоп (понятно, что наповал), стала рыдать. Долго ревела, размазывая слезы по щекам. Не потому, что врага убила, он так же мог убить меня из своего пулемета. Его лично было не жалко - я его на нашу землю не звала, сам приперся. Но ведь где-то его дети малые ждут своего папку, а я его убила… Нам с собой всегда давали по сорок граммов спирта. Я выпила одним залпом, обожгла горло - и все. Больше никогда не плакала, убивая врага. И никогда не пила спирт".
А снайпер Лидия Андерман, умершая в прошлом году, признавалась: "Когда я застрелила первого немца, несколько недель не могла заснуть: "Как это - я убила человека! Убеждала себя, что он враг, что он пришел на нашу землю, напал, но закрывала глаза и видела его небритое рыжее лицо… А потом я стала стрелять в немцев, как в мишень".
Никакого другого выхода не было. Кроме всего прочего, в этом сыграло свою роль и то, что гибли подруги: из 1885 выпускниц снайперской школы не дожили до Победы 185 (Невыдуманные истории №10’16,с.7).
А Татьяна Васильевна Доронина в "Аргументах и фактах" вспомнила Таню Савичеву в блокадном Ленинграде и ее скорбно знаменитый дневник-мартиролог, и тут же - как она сама, одиннадцатилетняя девочка, отец которой вернулся с фронта искалеченным, носила картошку пленным немцам, работавшим у них во дворе: "И на всю жизнь запомнила я, как смотрели на меня эти три немца. Один из них плакал. И я заплакала вместе с ним… Не дай Бог никому это все пережить!" (АиФ №18’16).
Но на этой же полосе "АиФ", где Доронина, другой артист, Народный артист СССР Олег Басилашвили пишет: "Я спрашивал отца: "А правда, что солдаты, бросаясь в атаку, кричали: "За Родину! За Сталина!" Он говорил: "Не знаю. Может, кто-то и кричал. Мы кричали "Мама!" А немцы кричали "Мутер!". Отец, видно, подшутил над будущим народным: никто, конечно, не кричал "Мама!". Такого засмеяли бы после боя, а то и в штрафную роту отправили бы. Кричали "Ура!.. Вперед!.. За мной!.. Бей их!.. Славяне, дави гадов! " и т.п. Порой кто-то прибегал, конечно, и, как ныне говорят, к ненормативной лексике, что было, разумеется, гораздо более естественно, чем в писаниях или речах Василия Аксенова и Бенедикта Сарнова, Улицкой и Рубиной. И вот, продолжает народный, с криком "Мама!" - "Muttеr!" люди бежали друг на друга и убивали по страшным и непонятным законам войны". Да, законы страшные, но почему же непонятные? В твой родной дом, нарушив все законы, наплевав на два межгосударственных договора, исключавших возможность всякого конфликта, вломились бандиты, чтобы грабить, насиловать, убивать. И они в этом сильно преуспели, истребив почти 27 миллионов твоих сограждан. И по все законам земли и неба ты имеешь право и даже обязан влепить ему пулю в лоб. Теперь - хотя бы мысленно. А вы, народный, вместо этого ровняете бандита и честного человека, палача и жертву, своего соотечественника и немецкого фашиста. Как же вас теперь называть - может, антинародный? Да, следовало бы ввести у нас такое звание для некоторых артистов, писателей, депутатов Думы.
Я знал Михаила Светлова. На его смерть в ленинградской "Звезде" напечатал статью "Незаменимый". Человека более мягкого и деликатного не встречал. Но в те дни в стихотворении "Итальянец" он писал:
Я, убивший тебя под Моздоком,
Так мечтал о вулкане далеком!
Как я грезил на волжском приволье
Хоть разок прокатиться в гондоле.
Но ведь я не пошел с пистолетом
Отнимать итальянское лето,
Но ведь пули мои не свистели
Над священной землей Рафаэля.
Здесь я выстрелил, здесь, где родился,
Где собой и друзьями гордился.
И не дам мою родину вывести
За простор чужеземный морей!
Я стреляю. И нет справедливости
Справедливее пули моей.
Знаменитая Людмила Павличенко истребила 309 захватчиков. А в сентябре 1942 г., когда она окрепла после ранения, ее в составе делегации советской молодежи - ей было 26 - послали в США. И там на одном митинге, она бросила в лицо американцам, тянувшим резину с открытием Второго фронта: "Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?"
Но вернемся к аборигенам телеэкрана.
Продолжение следует