Известия: ПЕВИЦА МАРИЯ ГУЛЕГИНА
"ЦАРИЦУ НОЧИ, ЧТО ЛИ, НАЧАТЬ ПЕТЬ?"
Екатерина Бирюкова 17:26 27.12.05
Сегодня в Доме музыки в сопровождении Национального филармонического оркестра поет звезда оперной сцены, солистка Ла Скала, Метрополитен, Ковент-Гарден Мария Гулегина, которую называют лучшей "Тоской" нашего времени. Программа называется "Страсти по веризму", так что без музыки из оперы Пуччини дело не обойдется. После ее эталонной "Тоски" в Венской опере с Марией Гулегиной встречалась музыкальный обозреватель газеты "Известия" Екатерина Бирюкова.
• известия: Я сейчас забавную сцену наблюдала - обязательные автографы и фотографирование с поклонниками в жуткой тесноте служебного входа...
• Мария Гулегина: А в Японии еще хуже. Вообще выйти нельзя два часа после спектакля. Стоит настоящая очередь, и специальные организаторы, четыре-пять человек, управляют этой очередью, чтобы не дай бог кому-нибудь не подписали две программки в одни руки. А петь я там очень люблю. Каждый год как минимум один раз пою, а иногда и по два.
• известия: Прошлой весной мы вас ждали в Москве с "Набукко", который вы во Франции сделали с московской "Геликон-оперой". Почему этот спектакль не доехал до Москвы?
• Гулегина: Мы должны были петь в конце апреля в театре Дорониной, но госпожа Доронина вдруг сказала, что она не хочет поднимать еврейский вопрос накануне Пасхи. Она вообще в курсе, что Иисус Христос по матери еврей? Что "Набукко" - это библейская история? У меня был до этого любимый "Набукко" - метрополитеновский. Но сейчас, боюсь, бертмановский - более любимый.
• известия: Как случилась ваша дружба с "Геликоном" и его руководителем Дмитрием Бертманом?
• Гулегина: Вообще, удивительно. Я должна была петь в Сантандере, в Испании, на фестивале "Норму". И так получилось, что я прилетела в Сантандер с опозданием. Потому что пела прощальную калласовскую продукцию 64-го года - "Тоску" в Ковент-Гардене.
• известия: То есть - спектакль, который пела еще Мария Каллас?
• Гулегина: Да, эта продукция на нее ставилась. И мне выпала такая честь закрывать всю эту историю. Ну вот, прилетаю я на четыре дня позже, меня уже у трапа самолета встречают и говорят: "Срочно, там Бертман какой-то рвет и мечет". Я думаю: "Да-да-да, сейчас начнется". Я зашла на репетицию, он подошел, поздоровались. И мы, не сговариваясь, сказали друг другу, что "Норму" будем ставить не как бельканто, а как веризм. Чтобы был живой драматический спектакль. Чтобы каждая фраза была оправдана. Чтобы не просто: "Ты встань сюда, потому что здесь свет падает", - а все чтобы шло от внутренней мотивации. Два часа стояли и разговаривали. Он объяснял свою позицию, я - свою. Потом пошли на сцену. И все начало получаться. Мгновенно. Вот так мы и познакомились.
• известия: Вы же не любите современную режиссуру, и голос ваш - все-таки другого масштаба, что голоса в "Геликоне".
• Гулегина: Вы ошибаетесь, там прекрасные голоса. Честно говоря, я вообще не знаю, как они там умещаются в этом "Геликоне". Хотя когда я зашла в Москве в этот театр, то почувствовала неимоверную добрую ауру. Что мне больше всего нравится: там есть колонна возле стеночки, куда Дмитрий Александрович запускает солистку. Если она проходит между колонной и стеной - берем в театр! Я прошла! И потом, не надо путать современное прочтение и глупый выпендреж. Это две большие разницы. Или четыре маленькие - как говорят в Одессе. Во всяком случае, две постановки, что я с Димой сделала, мне очень нравятся.
• известия: А с Большим театром у вас так ничего и не сложилось?
• Гулегина: Вы знаете, Большой театр - это здание, в принципе. Мне очень оно нравится. Но, понимаете, в театре важен лидер. Если это есть - то это театр. Если каждый тянет одеяло на себя и все какие-то политические идут разборки, то это уже не театр. Это уже балаган. Со мной Большой театр всегда был какой-то очень глупо-амбициозный.
• известия: В таком случае, что вы думаете про скандальный уход из Ла Скала его многолетнего лидера Рикардо Мути?
• Гулегина: С одной стороны, страшно, когда массы убирают лидера. Но что-то такое произошло, что люди не могли больше терпеть. Я очень люблю этот театр. Я в нем родилась, выросла, это мой театр. За 10 лет я спела там 14 продукций, из них - по два раза "Тоску", "Манон Леско", "Бал-маскарад". То есть ставили новую продукцию, и опять меня приглашали. Мне кажется, для певца это самая большая оценка. Хотя в последнее время русский патриотизм во мне взыграл, и я швырнула контрактами.
• известия: Как это?
• Гулегина: Я в то время участвовала в венской постановке "Набукко" и летала в Милан, чтобы участвовать в новой продукции "Бала-маскарада". И за то, что меня отпускали из Вены в Милан, Ла Скала дал два "Реквиема" в Вене - представляете, вот такой был обмен! И все было хорошо. Но на последний спектакль "Бала-маскарада" мне принесли подборку рецензий, и в одной было написано, что якобы кто-то мне из зала крикнул: "Русские, возвращайтесь в Россию!". Я взяла эту папку вместе с контрактом на "Макбета" на следующий год, который еще не подписала, бросила на сцену и сказала: "Еще бросьте туда итальянский паспорт, посмотрим, как он запоет". Развернулась и ушла. Потом, когда Ла Скала гастролировал в Барселоне, Мути мне позвонил и сказал: "Ну, ладно, ты рассвирепела на миланских критиков, но Барселона-то тут ни при чем". Я сказала: "Ладно, Барселона ни при чем". И прилетела, спела.
• известия: А русские партии вы не любите?
• Гулегина: Ну, Лизу (из "Пиковой дамы" Чайковского. - "Известия") пою, просто из патриотизма. Но вообще, если я русская певица и меня приглашают только на итальянские оперы, в хорошие театры и за большие гонорары, то я как бы на рубль дороже считаюсь, понимаете?
• известия: Как часто вы беретесь за новые партии?
• Гулегина: Два раза в год обязательно. В прошлом году была "Травиата". Спела в Японии с Братиславским театром. Я для нее худела - 15 килограммов сбросила.
• известия: Тяжело дается поддержание формы?
• Гулегина: Это все с радостью. Потому что когда я приезжаю домой, в Люксембург, что мне там делать? Сын идет в детский сад, а я надела спортивную форму - и вперед. У меня потрясающие там лес, река. Километр пешком - туда, километр пешком - обратно, а шесть километров - бежком. Нормально.
• известия: У вас не слишком ли мощное драматическое сопрано для "Травиаты"?
• Гулегина: Вы знаете, Верди писал это для драматического сопрано. А то, что там в первой арии большие трудности с колоратурами, - так это, как говорится, "спасение утопающих - дело рук самих утопающих". Даже не знаю, Царицу ночи, что ли, начать петь?
• известия: Ой!
• Гулегина: Вообще-то Моцарт писал это, исходя из характера своей тещи.
• известия: Чувствуете, у вас такой же?
• Гулегина: Нет, конечно. Просто хочется "фа" верхнее показать. А то так живешь-живешь, и никто не подозревает, что оно у меня есть. Кстати, Бертман слышал. Я иногда делаю такие номера. Вот Ливайну (Джеймс Ливайн - художественный руководитель Метрополитен-оперы. - "Известия") тоже показывала такую хохму. Нравится ставить какую-то цель, поначалу несбыточную, - и работать.
• известия: Какие серьезные ближайшие планы?
• Гулегина: Очень серьезное дело - поменять бэби-ситтера.
Екатерина Бирюкова 17:26 27.12.05
Сегодня в Доме музыки в сопровождении Национального филармонического оркестра поет звезда оперной сцены, солистка Ла Скала, Метрополитен, Ковент-Гарден Мария Гулегина, которую называют лучшей "Тоской" нашего времени. Программа называется "Страсти по веризму", так что без музыки из оперы Пуччини дело не обойдется. После ее эталонной "Тоски" в Венской опере с Марией Гулегиной встречалась музыкальный обозреватель газеты "Известия" Екатерина Бирюкова.
• известия: Я сейчас забавную сцену наблюдала - обязательные автографы и фотографирование с поклонниками в жуткой тесноте служебного входа...
• Мария Гулегина: А в Японии еще хуже. Вообще выйти нельзя два часа после спектакля. Стоит настоящая очередь, и специальные организаторы, четыре-пять человек, управляют этой очередью, чтобы не дай бог кому-нибудь не подписали две программки в одни руки. А петь я там очень люблю. Каждый год как минимум один раз пою, а иногда и по два.
• известия: Прошлой весной мы вас ждали в Москве с "Набукко", который вы во Франции сделали с московской "Геликон-оперой". Почему этот спектакль не доехал до Москвы?
• Гулегина: Мы должны были петь в конце апреля в театре Дорониной, но госпожа Доронина вдруг сказала, что она не хочет поднимать еврейский вопрос накануне Пасхи. Она вообще в курсе, что Иисус Христос по матери еврей? Что "Набукко" - это библейская история? У меня был до этого любимый "Набукко" - метрополитеновский. Но сейчас, боюсь, бертмановский - более любимый.
• известия: Как случилась ваша дружба с "Геликоном" и его руководителем Дмитрием Бертманом?
• Гулегина: Вообще, удивительно. Я должна была петь в Сантандере, в Испании, на фестивале "Норму". И так получилось, что я прилетела в Сантандер с опозданием. Потому что пела прощальную калласовскую продукцию 64-го года - "Тоску" в Ковент-Гардене.
• известия: То есть - спектакль, который пела еще Мария Каллас?
• Гулегина: Да, эта продукция на нее ставилась. И мне выпала такая честь закрывать всю эту историю. Ну вот, прилетаю я на четыре дня позже, меня уже у трапа самолета встречают и говорят: "Срочно, там Бертман какой-то рвет и мечет". Я думаю: "Да-да-да, сейчас начнется". Я зашла на репетицию, он подошел, поздоровались. И мы, не сговариваясь, сказали друг другу, что "Норму" будем ставить не как бельканто, а как веризм. Чтобы был живой драматический спектакль. Чтобы каждая фраза была оправдана. Чтобы не просто: "Ты встань сюда, потому что здесь свет падает", - а все чтобы шло от внутренней мотивации. Два часа стояли и разговаривали. Он объяснял свою позицию, я - свою. Потом пошли на сцену. И все начало получаться. Мгновенно. Вот так мы и познакомились.
• известия: Вы же не любите современную режиссуру, и голос ваш - все-таки другого масштаба, что голоса в "Геликоне".
• Гулегина: Вы ошибаетесь, там прекрасные голоса. Честно говоря, я вообще не знаю, как они там умещаются в этом "Геликоне". Хотя когда я зашла в Москве в этот театр, то почувствовала неимоверную добрую ауру. Что мне больше всего нравится: там есть колонна возле стеночки, куда Дмитрий Александрович запускает солистку. Если она проходит между колонной и стеной - берем в театр! Я прошла! И потом, не надо путать современное прочтение и глупый выпендреж. Это две большие разницы. Или четыре маленькие - как говорят в Одессе. Во всяком случае, две постановки, что я с Димой сделала, мне очень нравятся.
• известия: А с Большим театром у вас так ничего и не сложилось?
• Гулегина: Вы знаете, Большой театр - это здание, в принципе. Мне очень оно нравится. Но, понимаете, в театре важен лидер. Если это есть - то это театр. Если каждый тянет одеяло на себя и все какие-то политические идут разборки, то это уже не театр. Это уже балаган. Со мной Большой театр всегда был какой-то очень глупо-амбициозный.
• известия: В таком случае, что вы думаете про скандальный уход из Ла Скала его многолетнего лидера Рикардо Мути?
• Гулегина: С одной стороны, страшно, когда массы убирают лидера. Но что-то такое произошло, что люди не могли больше терпеть. Я очень люблю этот театр. Я в нем родилась, выросла, это мой театр. За 10 лет я спела там 14 продукций, из них - по два раза "Тоску", "Манон Леско", "Бал-маскарад". То есть ставили новую продукцию, и опять меня приглашали. Мне кажется, для певца это самая большая оценка. Хотя в последнее время русский патриотизм во мне взыграл, и я швырнула контрактами.
• известия: Как это?
• Гулегина: Я в то время участвовала в венской постановке "Набукко" и летала в Милан, чтобы участвовать в новой продукции "Бала-маскарада". И за то, что меня отпускали из Вены в Милан, Ла Скала дал два "Реквиема" в Вене - представляете, вот такой был обмен! И все было хорошо. Но на последний спектакль "Бала-маскарада" мне принесли подборку рецензий, и в одной было написано, что якобы кто-то мне из зала крикнул: "Русские, возвращайтесь в Россию!". Я взяла эту папку вместе с контрактом на "Макбета" на следующий год, который еще не подписала, бросила на сцену и сказала: "Еще бросьте туда итальянский паспорт, посмотрим, как он запоет". Развернулась и ушла. Потом, когда Ла Скала гастролировал в Барселоне, Мути мне позвонил и сказал: "Ну, ладно, ты рассвирепела на миланских критиков, но Барселона-то тут ни при чем". Я сказала: "Ладно, Барселона ни при чем". И прилетела, спела.
• известия: А русские партии вы не любите?
• Гулегина: Ну, Лизу (из "Пиковой дамы" Чайковского. - "Известия") пою, просто из патриотизма. Но вообще, если я русская певица и меня приглашают только на итальянские оперы, в хорошие театры и за большие гонорары, то я как бы на рубль дороже считаюсь, понимаете?
• известия: Как часто вы беретесь за новые партии?
• Гулегина: Два раза в год обязательно. В прошлом году была "Травиата". Спела в Японии с Братиславским театром. Я для нее худела - 15 килограммов сбросила.
• известия: Тяжело дается поддержание формы?
• Гулегина: Это все с радостью. Потому что когда я приезжаю домой, в Люксембург, что мне там делать? Сын идет в детский сад, а я надела спортивную форму - и вперед. У меня потрясающие там лес, река. Километр пешком - туда, километр пешком - обратно, а шесть километров - бежком. Нормально.
• известия: У вас не слишком ли мощное драматическое сопрано для "Травиаты"?
• Гулегина: Вы знаете, Верди писал это для драматического сопрано. А то, что там в первой арии большие трудности с колоратурами, - так это, как говорится, "спасение утопающих - дело рук самих утопающих". Даже не знаю, Царицу ночи, что ли, начать петь?
• известия: Ой!
• Гулегина: Вообще-то Моцарт писал это, исходя из характера своей тещи.
• известия: Чувствуете, у вас такой же?
• Гулегина: Нет, конечно. Просто хочется "фа" верхнее показать. А то так живешь-живешь, и никто не подозревает, что оно у меня есть. Кстати, Бертман слышал. Я иногда делаю такие номера. Вот Ливайну (Джеймс Ливайн - художественный руководитель Метрополитен-оперы. - "Известия") тоже показывала такую хохму. Нравится ставить какую-то цель, поначалу несбыточную, - и работать.
• известия: Какие серьезные ближайшие планы?
• Гулегина: Очень серьезное дело - поменять бэби-ситтера.