Шпиль
Он стоял. Горделиво устремлялся в небо, не обращая внимания на разноцветных муравьишек, снующих у его подножья.
мы приходили к нему, как на работу, каждый вечер. Если ты не пришел - значит, день прожит зря.
В своих мирах мы были непохожи на других, а здесь мы сливались в толпу, такие одинаковые в своей непохожести.
Девочки, одетые как мальчики, и мальчики, которых со спины можно было принять за девочек.
Кто-то здесь впервые влюблялся, кто-то напивался "губернаторским", кто-то рыдал, кто-то целовался.
читали книги, говорили, пели под гитару, ходили босиком по асфальту, пили пиво, курили и мечтали.
Те, кто взрослее, понимающе улыбались: мол, ничего, это все пройдет...
Мы ненавидели эти ваши улыбки, ваше псевдо-понимание, мы не верили, что вы видите (или видели) мир таким же, каким видим его мы. мы точно знали, что это не пройдет и мы будем такими до самой смерти.
Он был символом нашей свободы, мы называли его "мечта импотента". мы знали, что никогда не изменимся, что он, как и мы - навсегда...
мы приходили к нему, как на работу, каждый вечер. Если ты не пришел - значит, день прожит зря.
В своих мирах мы были непохожи на других, а здесь мы сливались в толпу, такие одинаковые в своей непохожести.
Девочки, одетые как мальчики, и мальчики, которых со спины можно было принять за девочек.
Кто-то здесь впервые влюблялся, кто-то напивался "губернаторским", кто-то рыдал, кто-то целовался.
читали книги, говорили, пели под гитару, ходили босиком по асфальту, пили пиво, курили и мечтали.
Те, кто взрослее, понимающе улыбались: мол, ничего, это все пройдет...
Мы ненавидели эти ваши улыбки, ваше псевдо-понимание, мы не верили, что вы видите (или видели) мир таким же, каким видим его мы. мы точно знали, что это не пройдет и мы будем такими до самой смерти.
Он был символом нашей свободы, мы называли его "мечта импотента". мы знали, что никогда не изменимся, что он, как и мы - навсегда...