Новозеландская химия
Все чаще ловлю себя на мысли, как же мне не хочется уезжать обратно. Я очень-очень-очень люблю Вену, это самый лучший город на земле, но в Новой Зеландии мне очень нравится работать. Наша лаборатория в Вене огромна, у нас есть целая проработанная система взаимодействий химиков-синтетиков, аналитиков, биологов, работающих с клетками, биологов, работающих с мышами, и даже врачей, проводящих клинические испытания. У нас есть деньги купить 150 шленковских колб, мыть колбы в специальных посудомоечных машинах, посылать сотрудников на конференции, что очень и очень хорошо. Я знаю некоторых коллег, которые никогда не абсолютировали растворители. Они считают, что легче и быстрее потратить деньги на абсолютный метанол из сигмы, который придет через три дня. И он действительно приходит.
В Окланде этого всего нет. Нет колб, магнитных мешалок, шпателей. Образцы на элементный анализ надо отправлять по почте в другой город, потому что во всем Окланде нет ни одной лаборатории элементного анализа. Заказ реактивов надо продумать заранее, потому что доставка по очевидны причинам затруднительна. Плюс они тут принципиально не ввозят токсических веществ, их просто не пропустят на таможне. У меня, например, сейчас большие проблемы, потому что мне нужно тетраметилолово, а его не хотят пропускать. И самое главное, нет денег. Ни на что. Лаборатории очень старые, их нужно модернизировать. Нужно заказывать реактивы, нужно заказывать колбы, а денег нет. Новозеландские лаборатории очень похожи на русские, там тоже из закромов достают советские австралийские банки с запасами нужных реактивов. Не все так плохо, конечно. Вакуумные линии, например, мне нравятся безумно. Они очень удобно спроектированы, и на порядок лучше, чем те, что я видела в России, Австрии и Франции.
НО! работать мне все равно здесь нравится на порядок больше. В Окланде есть достаточно большой спрос на квалифицированные кадры, потому что качество обучения студентов здесь не очень высокое, и они, приходя в лабораторию на пятом курсе делать мастер, за редким исключением не знают ничего. Поскольку профессорам некогда, а пиэчди вечно заняты, то учить этих студентов так, как нас учили в колледже, некому.
В итоге получилось так. Я насинтезировала себе исходников в Вене и послала их вместе с нужными реактивами по почте. Когда я прилетела в Окланд, они уже были там. Поэтому проблем почти не возникло, кроме тетраметилолова, которое жидкость, и диэчэл его посылать не захотело. Группа Кристиана пока маленькая: два пиэйчди, и четыре мастера, но через месяц приедут двое постдока из нашей венской лабы, и еще один из Оксфорда. Мне кажется, это адекватный размер группы, потому что 50 человек на трех этажах, разбросанные по двум зданиям, - это немного слишком. Я ехала в Окланд только из-за Кристиана, а что получила. Марио самоустранился, и все мастер-студенты достались мне. Профессор из соседнего офиса очень воодушевился и отдал свои проекты вместе со студентами тоже мне. Теперь у меня: а) до фига работы б) пятеро студентов и в) целых два профессора. И мне это так нравится, что я с большим удовольствием пашу в лабе минимум по десять часов.
Я так отвыкла от этих бесед с профессорами, когда они узнают о том, что ты делаешь не когда ты приносишь им драфт статьи, а когда ты получаешь странный осадок или интересный цвет раствора. Это такое забытое чувство, когда можно внестись в офис со спектром и сказать: "I think you will like me today!", и профессор скажет: "Wow, it's stunningly great". А студенты как-то тоже воодушевились, перестали играть в квейк и начали работать. И слава богу, что у нас в лабе одни мужчины, а я одна-единственная девочка. Кому пойти свечку поставить за такое счастье!
Вот я на фоне этой группы студентов, которые воплощают в жизнь мои идеи, подумала, что было бы так здорово так работать всегда. Чтобы учить студентов, чтобы рядом были заинтересованные в результатах люди. Именно в научных результатах, а не в количестве статей. Конечно, с точки зрения научной карьеры, оставаться в Новой Зеландии на постдок, - это большой шаг назад. Но у меня столько перед глазами примеров, когда чудесные мотивированные люди попадают к жестким жестоким профессорам, и ломаются от напряжения. В итоге в лучшем случае, меняют лабу, а в худшем - уходят из химии и науки вообще. В Новой Зеландии очень большое внимание уделяется гармонии между работой и личной жизнью, здесь совершенно немодно быть в стрессе, и тебя не поймут, если ты завалишь себя работой по самое не могу, а потом от этого заболеешь и вообще на работу ходить перестанешь. Мне очень интересно, как сложатся отношения нашего австрийского Лукаса и Новой Зеландии. Потому что Лукас - самый нервный и стрессовый человек, которого я знаю. Я поспорила с Кристианом, что под воздействием Лукаса Новая Зеландия перестанет быть умиротворенной, а он надеется, что под воздействием Новой Зеландии Лукас успокоится.
Минус нашей профессии в том, что мы не можем оставаться вечными подстдоками, как бы довольны не были вы профессором, а профессор вами. Я все больше убеждаюсь в том, что рисеч без преподавания мне не настолько интересен. Наверное, получить постоянную позицию lecturer было бы легче, но зарплаты у преподавателей достаточно маленькие.
В-общем, нравится мне в Зеландии. И люди хорошие, и национализма нет. Киви, когда встречают русского, не кричат про водку. Обычно они говорят, что ты первый русский, которого они встретили. Очень многие вообще за всю жизнь не выезжали за пределы Новой Зеландии, даже в Австралию. А в самой Новой Зеландии такая мешанина национальностей, и резидентство получить легко, поэтому никому и в голову не приходит говорить, что Новая Зеландия только для киви. И умиротворенные все: икру засаливают, пчел разводят, косы даже из Европы заказывают. И мужчины, кстати, непривередливые, здесь мужчин больше чем женщин, так что многие по несколько лет ходят в одиночках. Я недавно поздравляла Христо с днем рождения, и мы с ним вообще на разных волнах были. Он пытался меня загрузить своим стрессом: как у него все плохо, и защита скоро, и аллергия, и студентка (одна, между прочим). А я не прочувствовала, мне как-то совсем не хочется заражаться чужим стрессом, когда тут у всех мир и покой. Правда, я должна сказать, что сейчас лето, меня уже все напугали жутким холодом в домах, когда наступает зима. А я вообще не переношу холод, вообще! Поэтому как только похолодает, проявится и жуткая инфраструктура, и отсутствие отопления. И может быть, вся умиротворенность сразу улетучится. Но сейчас я не хочу уезжать.
В Окланде этого всего нет. Нет колб, магнитных мешалок, шпателей. Образцы на элементный анализ надо отправлять по почте в другой город, потому что во всем Окланде нет ни одной лаборатории элементного анализа. Заказ реактивов надо продумать заранее, потому что доставка по очевидны причинам затруднительна. Плюс они тут принципиально не ввозят токсических веществ, их просто не пропустят на таможне. У меня, например, сейчас большие проблемы, потому что мне нужно тетраметилолово, а его не хотят пропускать. И самое главное, нет денег. Ни на что. Лаборатории очень старые, их нужно модернизировать. Нужно заказывать реактивы, нужно заказывать колбы, а денег нет. Новозеландские лаборатории очень похожи на русские, там тоже из закромов достают советские австралийские банки с запасами нужных реактивов. Не все так плохо, конечно. Вакуумные линии, например, мне нравятся безумно. Они очень удобно спроектированы, и на порядок лучше, чем те, что я видела в России, Австрии и Франции.
НО! работать мне все равно здесь нравится на порядок больше. В Окланде есть достаточно большой спрос на квалифицированные кадры, потому что качество обучения студентов здесь не очень высокое, и они, приходя в лабораторию на пятом курсе делать мастер, за редким исключением не знают ничего. Поскольку профессорам некогда, а пиэчди вечно заняты, то учить этих студентов так, как нас учили в колледже, некому.
В итоге получилось так. Я насинтезировала себе исходников в Вене и послала их вместе с нужными реактивами по почте. Когда я прилетела в Окланд, они уже были там. Поэтому проблем почти не возникло, кроме тетраметилолова, которое жидкость, и диэчэл его посылать не захотело. Группа Кристиана пока маленькая: два пиэйчди, и четыре мастера, но через месяц приедут двое постдока из нашей венской лабы, и еще один из Оксфорда. Мне кажется, это адекватный размер группы, потому что 50 человек на трех этажах, разбросанные по двум зданиям, - это немного слишком. Я ехала в Окланд только из-за Кристиана, а что получила. Марио самоустранился, и все мастер-студенты достались мне. Профессор из соседнего офиса очень воодушевился и отдал свои проекты вместе со студентами тоже мне. Теперь у меня: а) до фига работы б) пятеро студентов и в) целых два профессора. И мне это так нравится, что я с большим удовольствием пашу в лабе минимум по десять часов.
Я так отвыкла от этих бесед с профессорами, когда они узнают о том, что ты делаешь не когда ты приносишь им драфт статьи, а когда ты получаешь странный осадок или интересный цвет раствора. Это такое забытое чувство, когда можно внестись в офис со спектром и сказать: "I think you will like me today!", и профессор скажет: "Wow, it's stunningly great". А студенты как-то тоже воодушевились, перестали играть в квейк и начали работать. И слава богу, что у нас в лабе одни мужчины, а я одна-единственная девочка. Кому пойти свечку поставить за такое счастье!
Вот я на фоне этой группы студентов, которые воплощают в жизнь мои идеи, подумала, что было бы так здорово так работать всегда. Чтобы учить студентов, чтобы рядом были заинтересованные в результатах люди. Именно в научных результатах, а не в количестве статей. Конечно, с точки зрения научной карьеры, оставаться в Новой Зеландии на постдок, - это большой шаг назад. Но у меня столько перед глазами примеров, когда чудесные мотивированные люди попадают к жестким жестоким профессорам, и ломаются от напряжения. В итоге в лучшем случае, меняют лабу, а в худшем - уходят из химии и науки вообще. В Новой Зеландии очень большое внимание уделяется гармонии между работой и личной жизнью, здесь совершенно немодно быть в стрессе, и тебя не поймут, если ты завалишь себя работой по самое не могу, а потом от этого заболеешь и вообще на работу ходить перестанешь. Мне очень интересно, как сложатся отношения нашего австрийского Лукаса и Новой Зеландии. Потому что Лукас - самый нервный и стрессовый человек, которого я знаю. Я поспорила с Кристианом, что под воздействием Лукаса Новая Зеландия перестанет быть умиротворенной, а он надеется, что под воздействием Новой Зеландии Лукас успокоится.
Минус нашей профессии в том, что мы не можем оставаться вечными подстдоками, как бы довольны не были вы профессором, а профессор вами. Я все больше убеждаюсь в том, что рисеч без преподавания мне не настолько интересен. Наверное, получить постоянную позицию lecturer было бы легче, но зарплаты у преподавателей достаточно маленькие.
В-общем, нравится мне в Зеландии. И люди хорошие, и национализма нет. Киви, когда встречают русского, не кричат про водку. Обычно они говорят, что ты первый русский, которого они встретили. Очень многие вообще за всю жизнь не выезжали за пределы Новой Зеландии, даже в Австралию. А в самой Новой Зеландии такая мешанина национальностей, и резидентство получить легко, поэтому никому и в голову не приходит говорить, что Новая Зеландия только для киви. И умиротворенные все: икру засаливают, пчел разводят, косы даже из Европы заказывают. И мужчины, кстати, непривередливые, здесь мужчин больше чем женщин, так что многие по несколько лет ходят в одиночках. Я недавно поздравляла Христо с днем рождения, и мы с ним вообще на разных волнах были. Он пытался меня загрузить своим стрессом: как у него все плохо, и защита скоро, и аллергия, и студентка (одна, между прочим). А я не прочувствовала, мне как-то совсем не хочется заражаться чужим стрессом, когда тут у всех мир и покой. Правда, я должна сказать, что сейчас лето, меня уже все напугали жутким холодом в домах, когда наступает зима. А я вообще не переношу холод, вообще! Поэтому как только похолодает, проявится и жуткая инфраструктура, и отсутствие отопления. И может быть, вся умиротворенность сразу улетучится. Но сейчас я не хочу уезжать.